Домой. Это слово сладкой музыкой отзывается в глубине сердца. Я тоже хочу домой.

— Поговорю с Булем, — обещает Жан, поймав мой удивленный взгляд, поясняет, — это мы Стивенсона так зовем. Он не обижается… вроде.

Ага, значит, я угадал с прозвищем. Допиваю свой сок. Мы с Веньяром договариваемся о встрече завтра, и я отправляюсь к Тане. Надо предупредить ее. Конечно, девочка расстроится и даже заплачет. Но оставаться в Крикхе мне нельзя.

Таня не заплакала. Нет: она зажмурилась и громко-громко затопала ногами. Я не знал, что делать и просто присел на стул, пережидая истерику.

— Что же это за беда?! Почему опять ты? — отчаяние и злость Тани прорываются криком. — Почему никто другой не может пойти вместо тебя? Ты что — один в армии Империи?!

Она трет кулачком глаза, кудряшки топорщатся в разные стороны. Топать перестала, зато до крови кусает губы.

— Танюшка, успокойся, — я протягиваю ей руки, она секунду сердито смотрит на меня, потом кидается в объятья, чуть не опрокидывая стул, — ну чего ты расстроилась? Я же скоро вернусь. Ты знаешь, я всегда возвращаюсь.

Она всхлипывает, глядит исподлобья:

— Лучше б ты совсем не уходил…

— Ну, моя дорогая, так не бывает, — говорю с улыбкой, — Я же солдат.

— Угораздило же меня влюбиться в солдата, — нервно смеется Таня.

— В этом-то я уж точно не виноват.

Девочка обвивает руками мне шею, снова заходится рыданиями.

— Дан, Дан, Дан! — как заведенная повторяет Танюшка. — Ой, не могу! Как же так…. У меня сердце разорвется сейчас! Как же ты без меня?

Великая сила женской логики! Видите ли, это я без нее пропаду, а не она без меня. Глажу ее по спине, подыскивая слова утешения. Но, оказывается, они вовсе не нужны. Таня, хоть и расстроена, все понимает сама.

— Ты герой! А любить и ждать героя — честь. Жаль, что я не могу пойти с тобой. Я еще не выбиваю девятку, да и бегаю не очень. Но я научилась делать перевязку. Может, все-таки возьмешь меня, а? Вдруг пригожусь?

Прижимаю ее к себе легонько.

— Нет, Таня.

— Понимаю. Я буду только мешать, как тогда… ты же из-за меня чуть не погиб!

— Не вспоминай! — прижимаю ей палец к губам. — Было и прошло. Жди меня, и в случае чего обращайся к Веньяру, он поможет.

Разговор происходит перед отправлением, и в дверь деликатно стучат.

— Мне пора, Танюша.

Касаюсь губами ее виска и тут же отстраняю с колен.

— Просто жди.

Не оглядываясь, выхожу в темное ледяное утро. Оставлять Таню здесь не хочется, но ничего другого не остается. Меня уже ждет патрульная БМД.

Звякают бубенчики, поземка стелется по крыльцу госпиталя. Веньяр вылезает из люка и машет рукой. Распахивается дверь, и простоволосая Танюшка в тулупчике поверх ночной рубашки выскакивает на крыльцо.

— Я буду ждать, Дан! — кричит она. На сердце теплеет. Кто не уходил в бой, тот не поймет, как важно, чтобы тебя кто-то ждал.

Прыгаю в открытый люк. Мотор уже рычит, и едва я оказываюсь внутри пахнущего смазкой и порохом десантного отсека, машина срывается с места. Со мной идут двое — Йохан Хольд и Макс Веселков. Сажусь на лавку рядом с Веньяром, напротив моих ребят, укладывая винтовку на колени — ехать долго.

Жан рассказал мне, как был удивлен разговором с Булем. Стивенс принял мою идею с такой нескрываемой радостью, что Веньяру от зависти захотелось удавиться. Снаряжение нам выдали по высшему разряду: новейшая разработка яйцеголовых — костюм с облегченной противорадиационной броней, шлемы с защитным экраном, не затрудняющим связь между членами группы, навигаторы, дозиметры, светошумовые и газовые гранаты, и прочие радости солдата. В качестве бонуса — форма армии Нарголлы, синяя с желтыми нашивками.

Я тщательно настраиваю связь со шлемами Йохана и Макса, еще раз проверяю загруженную в навигатор карту. Жан заглядывает мне через плечо, примолкший, без навязших на зубах прибауток. Макс дремлет, Йохан мрачно рассматривает руки в боевых перчатках. После смерти Йорика мы стали особенно дружны, как бывают дружны товарищи по несчастью, поэтому на мое предложение Хольд ответил безоговорочным согласием.

— Райт, — локтем в бок пихает Веньяр, — у меня левая пятка зачесалась.

— Ну? — усмехаюсь я.

— Чего ну? Баранки гну! Примета плохая.

Навигатор тихонько пискнул, мы перешли в зону обстрела.

— Не нравится мне, что Стивенс так просто согласился, — ворчит Жан, почесывая подбородок под ремнем шлема, — смотри, сколько выдал. Да я бы у завскладом для своей роты за год столько не выпросил. С чего тебе эта манна небесная?

— А может, он меня любит, — усмехаюсь я.

— Ага, как шашлык или ветчину, — не соглашается Веньяр, — слушай, может не надо вам идти? Сам помрешь, ребят погубишь…

Я поворачиваюсь и кладу ему ладонь на плечо. У Жана совершенно детские прозрачные глаза, абсолютно не сочетающиеся с острым языком и скабрезными шутками. Просто удивительно, что Веньяр сумел дослужиться хотя бы до ротного.

— Пригляди за Таней, Жан. Я обещал ее отцу, но вышло все… неудачно. Будешь переправлять людей в тыл, хоть свяжи девчонку, но увези.

— Э, нет, приятель! — возмущается Веньяр. — Я тебе не нянька! Буду еще твою девчонку уламывать… Ну, чего смотришь? Ладно, ладно, отошлю ее в тыл. Так и быть. Но на большее не рассчитывай.

— Спасибо и на том.

Хлопаю по плечу, вернее по бронированному щитку.

Разговор сходит на нет. Жан, удрученный моим упрямством, молча стучит подошвой ботинка по ребристому полу — видно, пятка и правда чешется. Я убираю навигатор и прикрываю глаза. В последнее время выспаться никак не получается.

Едва начинаю уплывать в ласковый мир покоя, машину резко дергает в сторону, слышу, как по броне бряцают, отскакивая, пули. Водитель ловко уходит от пулеметчика, что лениво строчит из-за скалы. Значит, мы почти на месте.

Макс открывает глаза, сладко потягивается. Трет глаза.

— Приехали?

БМД огибает скалу и мчит по бездорожью вдоль гор, переваливаясь гусеницами по валунам. Мотор взбрыкивает, как голодный зверь, гудение под полом прекращается. Кондиционер беззвучно гоняет по отсеку прохладный воздух.

— На выход! — командую я своему маленькому отряду. Макс и Йохан вылезают наружу. Я закидываю на спину ранец, следом за ними выбираюсь из машины. Жан высовывается из люка по пояс.

— Ждем вас здесь через четыре дня, — занудно напоминает он, — если какое ЧП, сигналки у вас есть. Если все нормально, но вернетесь раньше, ждите в условленном месте.

— Есть, командир, — подмигиваю я и отдаю честь сокурснику брата. Жан неожиданно показывает мне язык и ныряет в машину. БМД ревет двигателем, из-под траков летят раздробленные камушки.

Мы трое смотрим вслед машине. Яркое зимнее солнце слепит глаза, по камням рассыпана мелкая, похожая на манную, крупка снега. Над нами величественно вознесся Нар- Крид, божественная гора, к подножию которой примыкает Нарголла.

— Ни фига себе! — бормочет Макс Веселков, с оторопью разглядывая три сверкающие вершины. — Вот она какая! Давно хотел тут побывать.

— А я не любить горы, — морщится Йохан, прикрывая глаза ладонью, — мне нравится поле, речка, как у нас в Роденхейме.

Гляжу на часы: время не ждет. Уже полдень, а к вечеру нам надо быть на перевале.

— Ну, чего встали? Вперед!

Остаток дня мы потратили на восхождение. Показания дозиметра указывали на усиление радиационного фона, но уровень еще очень далек от опасного. Опаснее были сторожевые посты и грозящие обвалы. Мы двигались быстро, но с всевозможной осторожностью. Я планировал за неполные двое суток миновать ущелье и выйти к Нарголле с севера.

После скудного обеда — плитка концентрата и витаминный напиток — нас поджидает сюрприз. Сверху на тропе раздаются шаги. Мы — все трое вскидываем винтовки. Кто-то бежит, не таясь, неровным шагом, будто пьяный, камни шуршат под ногами. Рука ложится на пояс, где болтаются гранаты, и в тот же миг Макс кричит: