Брат тяжело, с хрипами дышал в темноте. В его груди что-то клокотало. Я приподнялся на локте, потянулся к нему, и вдруг с надрывным скрипом кабина наклонилась.

— Не прикуси язык, Дан, — выдавил Корд и снова с силой оттолкнулся от стены шахты. Рвущий нервы скрежет сменился ужасным ощущением — мы падали. Меня бросило к потолку, сильно тряхануло, но, помня предупреждение брата, я стиснул зубы.

Удар выбил сознание из моего онемевшего тела. Чуть погодя я понял, что упал на Корда и теперь лежал на груди брата.

Пошевелился. Казалось, что меня пропустили через мясорубку.

— Корд, — тихонько позвал я не прикушенным языком.

Он не отозвался. Я откатился и испуганно зашарил рукой по его груди. Пальцы нащупали лишь мокрые бинты, сквозь которые сочилась теплая кровь.

Ругаясь сквозь зубы, я вылез из кабины лифта и сменил режим сканера на ночное видение. Помещение, где мы оказались, выполняло функции ангара. В нем было несколько смежных отсеков, оборудованных подъемными механизмами.

Я увидел несколько маленьких санитарных скутеров, на которых поднимали на борт раненных. Это было кстати, теперь понятно, почему брат выбрал именно этот путь. Со всех ног я кинулся к ближайшему скутеру и, лишь дотронувшись до гладкого бока, понял, что вряд ли смогу попасть внутрь без ключа и кода. Выгреб из карманов трофейные ключи, пробуя по очереди все, но дверь не дрогнула.

— Дьявол, дьявол, — повторял я, безнадежно пробуя еще и еще раз. На борту скутера есть лекарства и бинты, то, что нужно Корду. Там есть аккумулятор, чтобы согреться.

Я обошел скутер и попробовал открыть дверцу медицинского отсека, точно так же используя все имеющиеся ключи. Вконец отчаявшись, схватил найденную в углу арматурину, поддел дверцу и что есть силы, надавил. Механик академии, пожилой ворчун часто говаривал: «Что не под силу технологиям, можно сделать простым ломом». С удивлением я понял, что старик был прав. Дверь заскрипела и подалась. Я влез в медицинский отсек — довольно просторный и теплый — и без труда открыл одним из ключей дверцу в кабину пилота. Хоть я и не летал на подобных машинах, панель управления не показалась сложной, и кнопку генератора нашел почти сразу. Яркий свет залил кабину, я едва не ослеп, поспешно переключив сканер в обычный режим.

Довольный собой, помчался к брату.

— Корд! Я нашел скутер! Мы выберемся, брат!

Мне удалось дотащить его до скутера. Я старался не думать о том, что по полу ползет широкий кровавый след. Это же Корд, он не может умереть от такой царапины. Втянув брата в машину и с трудом уложив его на носилки, я принес оружие и форму, снятые с морфоидов. Интересно, что это за твари…

Мне так и не удалось привести Корда в сознание. Я нашел бинты и перевязал брата, но чем еще помочь, не знал. Поэтому потеплее закутал его в одеяло и полез в кабину пилота, чтобы попытаться разобраться в панели управления. Если удастся открыть ворота госпиталя, мне придется вести скутер самому.

В кабине было тепло и уютно. Я устроился в кресле пилота — подогреваемом, между прочим, — и нащупал под сидением термос и бумажный пакет с ванильными булочками. Я был так голоден, что, не задумываясь, слопал чужую еду, запивая горячим какао из термоса. Никогда в жизни булочки не казались мне такими вкусными.

— Дан, — тихий оклик наполнил меня ни с чем несравнимой радостью.

Корд приподнялся на локте и спустил ноги с носилок.

— Дай мне одежду, — потребовал он, откидывая в сторону одеяло. Потом брат облачался в черно-зеленую форму, кривясь, но я не решался помогать.

В кабине Корд уверенно занял место пилота, сразу же вырубил свет, а я, облегченно вздохнув, отдал ему остатки какао. Брат благодарно кивнул и, приподняв респиратор, сделал осторожный глоток.

— Давненько я не видал морфоидов, — задумчиво сказал он, натянув маску.

— Ты с ними уже встречался?

— Еще бы! В Балканской кампании был удивительный эпизод, когда некая организация заложила динамитные заряды в фундамент Университета… В любом более или менее значимом конфликте рано или поздно вступают в игру эти существа.

— Что они такое?

— Иная раса, чье развитие вышло из-под контроля. Из-за уникальных способностей к мимикрии их используют как идеальных террористов там, где необходима тщательная маскировка. Как бойцы они слабее людей, но этот недостаток компенсируется особым свойством.

— Каким?

— Что-то вроде гипноза. Правда у большинства оно неосознанное и совпадает с изменением физического тела. Воздействуя на органы чувств человека, особенно это касается зрения, они резонируют с той мыслеформой, которая создается объектом. Грубо говоря, если ты ждешь, что в углу будет стоять шкаф, ты примешь морфоида за шкаф. А в том случае, если резонанса с органами чувств не получится, человек ощущает сильное головокружение.

— Ой! — только и смог вымолвить я.

Корд помолчал, о чем-то напряженно размышляя. Я тоже крутил в голове все происшедшее со мной за последние сутки. Значит, та медсестра у лифта была морфоидом, то-то у меня все поплыло перед глазами. И та, которая вошла в кабинет полковника Кромвер, тоже женщина. Я поделился наблюдением с Кордом.

— Они все так выглядят, — объяснил брат, — по природе они гермафродиты, обоеполые существа, как размножаются — до сих пор неизвестно, но самой убедительной кажется гипотеза, что морфоиды используют для деторождения наших, человеческих женщин.

— Фу! — простонал я, чувствуя, что какао подбирается к горлу. — Ну и гадость! А откуда ты столько о них знаешь, Корд?

— Я работал в этом направлении, говорю же, морфоиды появляются во всех войнах в качестве третьей силы непредсказуемого характера. Неизвестно, как они ударят и на чьей стороне. Мы до сих пор не знаем, где их логово. Но не прекращаем поисков.

— Мне казалось, они — жители того мира, где сейчас идут военные действия, как его?

— Заккар. Здешние земли так называются. Нет, Дан, это не заккарийцы.

Корд помолчал, потом вновь заговорил:

— Не ожидал появления морфоидов на Заккаре. Война почти закончилась, формируется новое правительство. Неужели лидер оппозиции решился на подобную глупость?

— Я ничего не знаю об этом.

— Год назад на Заккаре разгорелось нешуточное восстание против тогдашней власти. По-правде, правительство торгашей и ворюг было уже не в состоянии удерживать бразды правления в своих руках. Пропасть между богачами и нищетой на Заккаре была поистине бездонна. А разрешение на употребление алкоголя и наркотиков привело к тому, что единственной твердой валютой в этом мире стал кокаин. А единственным законом — пистолет. Тогда некий Гейман основал организацию под названием Лефтхенд, которая объединила все уличные банды, и начался форменный грабеж, переросший в вооруженное восстание. Власти Заккара обратились за помощью к правительству Империи в тот момент, когда гражданская война охватила почти всю территорию бывшего государства. Несмотря на это приход имперских войск заккарийцы восприняли как вторжение и ответили ожесточенным сопротивлением.

Я слушал брата с восхищением. Корд отличался тем, что любое дело выполнял с бесконечным терпением и упорством. Ни разу еще в ответ на мой вопрос я не услышал от него: «Не знаю». И сейчас, как в детстве, он разложил по полочкам ту гадкую ситуацию, в которой мы оказались. Страх отступил, мне сразу стало легче.

— Значит, на Заккаре еще сопротивляются?

— А разве ты не слушаешь новости, бездельник? — засмеялся брат. — Сопротивляется горстка сепаратистов во главе с самим Гейманом, остальные давно сложили оружие и ждут формирования нового правительства и принятия конституции.

— Вот как.

Корд обернулся ко мне.

— Кстати, Дан, где твой табель с отметками? Надеюсь, ты не потерял его по пути домой, как в прошлом году?

— Он у нас дома, на столе в гостиной, — ответил я, заливаясь краской.