У нее очень бледное лицо и большие испуганные глаза. Подвижный рот кривится от боли в вывернутых руках. На ней камуфляж и куртка, вроде пилотских в армии Оримы.
— А ну встала, сучка! Шагай, шагай!
Из-за расширенных зрачков глаза кажутся черными и блестящими. Вера поправляет на носу очки и внимательно разглядывает гостью.
— Привяжи вон там, — велит она, — да покрепче. Вот они какие, надо же…
Качает головой.
— А точно…?
— Точно.
Расстегиваю куртку на захваченной нелюди, поднимаю футболку. Кожа на животе шершавая, будто покрыта мелкой шиповатой чешуей. Разглядеть строение кожи можно, пожалуй, только под микроскопом.
— Надень перчатки, Эльви.
— Хорошо, — она и сама приготовилась, вынимает из кармана джинсов латексные перчатки и оглядывается на меня и мнущегося позади Хольда, — отличная работа, ребята. Идите обедать.
— Послушай…
— Допрашивать буду сама, — отрезает она, — все будет записано, потом послушаешь.
— Но ты…
— Не волнуйся, я справлюсь. Кстати, Дан, — она останавливает меня, — мальчик очень тебя ждет. Он… не подумай, что я жалуюсь,… отказывается есть и пить, не дал поставить инъекцию стимулятора. Да и вообще не подпустил меня к себе.
Странно! Что это с Шику? Прежде они с Верой отлично ладили.
— Покорми его, ребенку нельзя голодать, — озабоченно говорит Вера, — все, иди-иди.
Я не стал оглядываться на тварь, похожую на Алисию и Шейн, как их родная сестра.
Макс высунулся нам навстречу. По понятным причинам, я не взял его с собой и ничуть не жалел. Мы с Йоханом справились и одни. Морфоид сам пришел на запах моей крови.
— Идите, поешьте, ребята, — велю я.
Шику сидит на кровати, поджав колени и опустив на них голову. Вера нашла кое-какую одежду, я, как сумел, подогнал штаны и свитер под рост мальчика. Но мешковатый наряд все равно подчеркивает болезненную худобу нарьяга.
Он бросает неприязненный взгляд в мою сторону, но, узнав, вскакивает и бросается навстречу. Я машинально обнимаю его, не зная, как себя вести. После бегства и встречи в лесу, где Шику отплатил мне долг, вытащив из горящего танка, наши отношения окончательно зашли в тупик.
— Нар-одар, почему ты не взять с собой? — от имперского он изрядно отвык.
— Вот об этом и поговорим. Ты еще болеешь. Почему не слушаешься Веру?
Шику напрягся, весь ощетинился, но промолчал.
— Она желает тебе добра…
— Гири-ханза, — шипит мальчик неприличное по отношению к женщине слово.
— Опять подслушивал? — укоризненно говорю я. Шику опускает глаза и отстраняется.
— Нар-одар нельзя быть раб… она как маррига… Рыкха!
— Что ты имеешь в виду? — изумляюсь я. — Что Вера командует мной?
— Она сказать — ты идти. Она — хозяин. Она погубить Нар-одар.
— Шику, это бред, — я приседаю на корточки, чтоб заглянуть в опущенные глаза. Мальчик дергается, но я крепко держу за локти, — Вера не манипулирует мной…
— Ты любить ее? — с чудовищным напряжением в голосе спрашивает нарьяг.
— Кто любит? Я? С ума сошел?! Все, не желаю больше слушать эту ерунду. Ты мне нужен. Здоровым и сильным. Чтобы выздороветь, тебе надо хорошо питаться и принимать лекарства. И даже если будешь сопротивляться, я все равно заставлю тебя есть. Ясно?
Шику кивает, сглатывая слезы. Удовлетворенно хмыкнув, иду на кухню за супом, мы вместе наворачиваем его с большим аппетитом, и я снова поражаюсь ослиному упрямству мальчишки.
Уношу тарелки и, пока мою посуду, из нашей комнаты не доносится ни одного звука. Оставаясь без меня, Шику замирает, как испуганный зверек. Надо как-то приободрить его, но я никогда не умел ладить с детьми. Мои племянники благополучные и веселые ребята, им нравится играть в подвижные игры и слушать истории о войне. С Шику все иначе.
— У тебя ничего не болит?
— Нет, — он качает головой.
— Тогда давай поговорим.
Кивает. Я сажусь напротив, но о чем говорить, не знаю. Глупо извиняться за ложь, и допытывать, что с ним делали нарьяги — тоже. Говорить про Веру, оправдываться — тем более неправильно. Что бы сделал на моем месте Корд?
— Иди сюда.
Шику нерешительно приближается, избегая смотреть в глаза.
— Спасибо, что спас нас с Таней, там, в лесу.
Мальчик поджимает губы, хмурится.
— Поможешь мне с Алвано? Без тебя мне не справиться. Мы же не можем допустить, чтобы эта скотина ушла из Нарланда?
— Я помочь, только скорее, пока у меня есть силы… — с готовностью, быстро зашептал Шику, — звезда слабеет. Ты забрал у меня ее осколки, сил у меня все меньше.
— Те побрякушки?
— Да. Без них я скоро потерять…
Вера сохранила браслет и бусы мальчика, они лежат в ангаре, в маленьком свинцовом ящике. В который раз поражаюсь ее предусмотрительности.
— Скажи, Шику, твоя мать может быть жива?
В его глазах мелькает ужас.
— Нар-одар хочет бросить меня? Снова?!
— Нет! — я хватаю его за плечи. — Нет, конечно! Но, если что-то случится со мной, я должен знать, что о тебе позаботятся. Скажи, где твоя семья, и я дам указания Хольду отвезти тебя в родное поселение…
Голос Шику звенит отчаянием:
— Она никогда не примет меня! Она… они… пустые. Все пустые, только ты… Нар-одар не бросить Шику!
— Не брошу! Не брошу, конечно!
Мальчишка жмется ко мне, слабый, как котенок. Если бы не это чертово посольство, я забрал бы его в Ориму. Лучшая подруга Вики адвокат, она помогла бы мне оформить опекунство над мальчиком.
— Но если что-то случится со мной, имперцы заберут тебя для опытов.
— Я умереть вместе с тобой! — клятвенно шепчет он. Ну что ты будешь делать с этим парнишкой. Я притягиваю его к себе.
— Все будет хорошо, — глажу по голове, успокаивая, — мы не умрем. Сдохнут наши враги. А теперь подставляй руку, надо поставить тебе укол.
Шику с готовностью загибает рукав, согласный стерпеть любую боль, лишь бы я не усомнился в его преданности и не оставил здесь. На душе у меня скребет целая свора котов.
— Кто отдал приказ о ликвидации Дана Райта?
— Я не…
Шорох. Вскрик. Хриплое дыхание.
— Кто отдал приказ?
— Распорядитель.
— В какое время?
— В девять часов семнадцать минут дежурный снял фиксатор и кардиодатчики.
— В какое время покинула базу?
Молчание. Глухой хлопок, протяжный вой, растекающийся по венам.
— А-ха… в девять часов тридцать минут…
— Интересно, что происходило в этом временном промежутке? Впрочем, я уже знаю — гемотрансфузия. Тебе ввели кровь донора.
Так?
— Д-да…
— Как вы отыскиваете его? Я имею в виду донора? Что при этом ощущаете?
— Голод, только голод…
— Не ври. Мне — не ври!
— Это невозможно передать… только почувствовать.
— Хорошо. В какое время ты напала на след?
— Не помню точно, часа через два.
— И что сделала?
— Спряталась. Хотела ранить…
— У тебя было оружие?
— Винтовка «АйШи».
— Куда тебе было приказано доставить донора?
Молчание. Надсадное дыхание, стон, затем хриплый вой. Слезы в голосе:
— Не знаю! Я ничего не знаю! Я должна была сообщить и нас бы забрали!
— Врешь.
— Я ничего не зна… аааааю!
Нажимаю кнопку «офф» и долго смотрю на блестящий, похожий на зажигалку, диктофон. Она и правда не знала, куда доставить мой полутруп, но не так сложно рассчитать путь морфоида. При всей выносливости и силе кровососа, путь зимой через горы довольно затруднителен. До того места, где засели мы с Йоханом, вставшая на след нелюдь шла около трех часов с тяжелой винтовкой за плечом. Расстояние вряд ли будет больше пятнадцати-двадцати километров.
Если бы только была возможность прочесать окрестности, мы нашли бы базу в считанные минуты.
Вера подходит сзади, обнимает за шею. Прижимается колючим свитером к щеке.
— О чем задумался мой мальчик?
— Не называй меня так.
— Извини.
