— Откройся для меня, Пэйн, — сказал он ей, перемещаясь к другому соску, вбирая его в рот. — Откройся, чтобы я смог прикоснуться к тебе.

Она сделала, как он просил, раздвигая стройные ноги.

— Верь мне, — хрипло сказал он. И она верила. Мэнни уже достаточно чётко почувствовал, что всё это она дела впервые, именно с ним. Он не станет нарушать границы, установленные ранее.

— Я верю, — простонала она.

Боже спаси их обоих, подумал Мэнни, когда его ладонь легла на промежность…

— Чёрт… — простонал он. Горячий, влажный шёлк. Противостоять невозможно.

Он резко протянул руку, сметая простыни, и его взгляд опустился туда, где его ладонь лежала так близко к её лону. Тело Пэйн выгнулось, нога упала на бок.

— Целитель… — простонала она. — Прошу… не останавливайся.

— Ты не знаешь, что я хочу сделать с тобой, — сказал он скорее себе.

— Мне больно.

Он стиснул зубы.

— Где?

— Там, где ты касался меня, но не пошёл дальше. Молю, не останавливайся.

Рот Мэнни раскрылся, и он задышал через него.

— Делай со мной, что пожелаешь, целитель, — простонала она. — Что угодно. Я знаю, ты сдерживаешься.

Из него вырвался рык, и Мэнни двигался так быстро, что остановить его могло только слово «нет» из её уст. И, очевидно, этого слова не было в её лексиконе.

Вспышкой он оказался между её ног, руками раздвигая их шире, обнажённое лоно покрылось влагой перед фактом его мужской потребности доминировать и соединиться.

Он сдался. К чёрту всё, но он дал себе волю и поцеловал её плоть. И в поцелуе не было ничего постепенного и нежного; он припал к ней ртом, посасывая, лаская языком, пока она вскрикивала, впиваясь ногтями в его предплечья.

Мэнни кончил. Мощно. Несмотря на множество оргазмов достигнутых там, в офисе. Жжение в его крови, сладкий аромат её возбуждения и то, как она двигала бёдрами у его губ, потираясь, ища большего… всего этого было чересчур много.

— Целитель… я… на грани… не знаю чего…

Он языком скользнул вверх по её лону, а потом вернулся для серьёзных, медленных ласк.

— Оставайся со мной, — сказал он у её плоти. — Я собираюсь доставить тебе удовольствие.

Слегка ударяя языком, он коснулся рукой её лона, лаская, но не проникая, давая ей именно то, чего она жаждала, и именно с тем напором, который заставит её изнывать от нетерпения. Но Пэйн узнает, что ожидание перед разрядкой почти так же приятно, как и сам оргазм, которого она скоро достигнет.

Боже, она была невероятна, мышцы её тела сокращались, подбородок был едва виден за холмиками идеальной груди, в то время, как голова откинулась назад, сбросив подушки с кровати.

Мэнни знал, когда произошла перемена. Пэйн втянула воздух ртом и вцепилась в простыни, разрывая их ногтями, и всё её тело напряглось с головы до пят.

Его язык нырнул внутрь.

Он совсем чуть-чуть вошёл в неё… и от едва уловимой пульсации, которую почувствовал, закружилась голова.

Убедившись, что конвульсии пошли на убыль, Мэнни отстранился… и почти перекусил свою губу надвое. Пэйн была — о, Боже — так готова для него, блестящая и сияющая…

Мэнни, внезапно соскочив с кровати, отошёл подальше. Казалось, его член разбух до размеров Эмпайр-стейт-билдинг[59], а яйца посинели, как на День Независимости[60]… они так отчаянно желали разрядки, что собрали свой марширующий оркестр и бригаду пиротехников. Но это ещё не всё. Что-то внутри него ревело от осознания того факта, что он не был внутри Пэйн… и такая потребность значила больше, чем простой секс. Неким образом он хотел отметить её… и это было лишено смысла.

Обезумивший, задыхающийся, на грани, в итоге он упёрся руками в дверной косяк, и наклонился, прислонившись лбом к стали. В некотором смысле, он почти надеялся, что кто-нибудь вломиться в палату и вырубит его к чертям собачьим.

— Целитель… всё продолжается…

На мгновение он с силой зажмурил глаза. Он не был уверен, что сможет пройти через пытку снова, и так скоро. Это почти убивало — не быть в…

— Взгляни на меня, — попросила она.

Он заставил свою голову подняться, оглянулся через плечо… и осознал, что она говорила не о сексе: Пэйн сидела на краю кровати, её ноги свисали, тянулись к полу, а кожа сияла изнутри. Поначалу он мог видеть лишь её груди, как они качались, такие полные и округлые, с напряжёнными от прохладного воздуха в комнате сосками. Но потом он заметил, что она вращала лодыжками, одной за другой.

Всё верно… дело не в сексе, а в её подвижности.

Понял, придурок? Сказал он себе. Дело в возможности Пэйн ходить: секс в качестве медицины… и ему лучше не забывать об этом. Он и его член тут совсем не причём.

Мэнни устремился вперёд, надеясь, что Пэйн не заметит последствия его оргазма. Но ему можно было не волноваться: предельно сконцентрировавшись, она не сводила взгляда с ног.

— Давай… — Он прокашлялся. — Я помогу тебе встать.

Клыки Вишеса удлинились, когда отряд убийц заблокировал вход в переулок. Эти гады были из старой гвардии, подумал он. Минимум полдюжины… и очевидно, координаты им предоставили мёртвые приятели. В ином случае мис скрыл бы резню от их глаз.

Учитывая его настрой, все эти «привет-как-дела» были очень кстати.

Проблема: план переулка подразумевал лишь один вход — не считая прорыв сквозь вражеские ряды — исчезновение. Обыкновенно дематериализация не была проблемой, ведь опытные воины даже в пылу сражения могут сосредоточиться достаточно, чтобы переместиться…. Но, необходимо быть относительно без ран, к тому же нельзя захватить с собой павших товарищей.

Поэтому Бутчу придётся несладко, если дерьмо выйдет из-под контроля. Будучи полукровкой, он был прикован к земле, в буквальном смысле не способен перенести свои молекулы в безопасное место.

Ви пробормотал себе под нос:

— Не строй из себя героя, коп. Позволь нам разобраться с этим.

— Ты, блин, шутишь, верно? — Он послал ему непоколебимый взгляд. — О себе лучше беспокойся.

Не представляется возможным. Он не потеряет два своих компасных румба в одну и ту же ночь.

— Эй, парни, — крикнул Голливуд врагам. — Так и будете там стоять, или мы начнём?

Иииииииииии это послужило ударом в гонг. Лессеры ринулись вперёд, встречая Братство лицом к лицу, кулак — к кулаку. Чтобы убедиться в необходимой им уединённости, Ви удвоил визуальный барьер, создав занавес «здесь-ничего-не-происходит» для случайных прохожих.

Выбрав себе одного убийцу, Ви краем глаза следил за Бутчем. Как и следовало ожидать, парень кинулся в самую гущу, выбрав высокого, тощего лессера. Ему нравилось драться, а голова — его любимая боксёрская груша… но Вишес на самом деле хотел, чтобы ублюдок предпочёл шпагу, или, даже лучше — ракетную установку. С крыши дома. Так, чтобы не приближаться к полю боя. Ви бесил тот факт, что коп подошёл к противнику вплотную, потому что кто, чёрт возьми, мог знать, что гад достанет из кармана, или как много ущерба может нанести парень с пушкой или цепью…

Удар пришёл из ниоткуда, пролетев по воздуху, словно наковальня, и прямо в грудь Ви. Когда он отлетел назад, ударившись о кирпичную стену переулка, то вспомнил, чему они учили в тренировочной программе, когда та работала: правило номер один в бою? Уделяй, мать твою, внимание своему гребаному оппоненту.

В конце концов, можно владеть лучшим в мире кинжалом, но если не хватает сосредоточенности? С лёгкостью превратишься в шарик для пинг-понга. Или даже хуже.

Ви вновь накачал свои лёгкие воздухом, и использовал приток кислорода, чтобы прыгнуть и поймать руками ногу, летящую в следующем ударе. Однако лессер был очень опытен, и отколол разворот из Матрицы, используя хватку Ви как промежуточную опору, чтобы развернутся в воздухе. Военный ботинок прилетел Ви прямо в ухо, его голова отклонилась вбок, когда все возможные мускулы и сухожилия растянулись на максимальную длину.