— Осторожней, — сказал он, замедлив шаг. — Она не любит…

Как только Пэйн положила руку на эту гладкую морду, Глори шагнула вправо ради большего, подталкивая ладонь, ища должного объятия.

— …незнакомых людей, — запинаясь, закончил Мэнни.

— Привет, дорогая, — прошептала Пэйн, осматривая лошадь, наклоняясь в стойло. — Ты такая красивая… такая большая и сильная… — Бледные руки добрались до чёрной шеи и начали поглаживать её в медленном темпе. — Почему её передние ноги перевязаны?

— Она сломала правую. Очень серьёзно. Примерно неделю назад.

— Могу я зайти внутрь?

— Эээ… — Боже, он поверить не мог, но Глори, похоже, влюбилась, её глаза буквально закатились, когда её хорошенько почесали за ушами. — Да, думаю, всё будет нормально.

Он открыл щеколду на двери, и они оба скользнули внутрь. Отступая, Глори прихрамывала… на когда-то здоровую сторону.

Она так сильно потеряла в весе, что под шкуркой, словно колья ограды, были видны рёбра.

И Мэнни был готов поспорить, что когда новизна её посетителей иссякнет, то же случится с её взрывом энергии, и быстро.

Сообщение от доктора на голосовой почте было абсолютной правдой: она слабеет. Сломанная кость срастается, но недостаточно быстро, и из-за перераспределения веса слои противоположного копыта истончались и отделялись.

Глори протянула свою морду к его груди и чуть толкнула его.

— Привет, девочка.

— Она удивительная. — Пэйн обошла кобылку. — Просто удивительная.

И теперь на его совести ещё один грех. Может, привести сюда Пэйн было не подарком, а жестокостью. Зачем знакомить её с животным, которое, скорее всего…

Боже, он даже думать об этом не мог.

— Ты не единственный ревнивец, — тихо сказала Пэйн.

Мэнни выглянула из-за головы Глори:

— Прости?

— Когда ты сказал, что познакомишь меня с женщиной, я… я надеялась, что у неё будет лошадиная морда.

Он засмеялся и погладил Глори лоб:

— Ну, она у неё лошадиная, так ведь?

— Что ты будешь с ней делать?

Пытаясь подобрать слова, он поднял гриву, падающую прямо на почти чёрные глаза кобылы.

— Отсутствие ответа — достаточный ответ, — печально произнесла Пэйн.

— Я не знаю, почему привёз тебя сюда. То есть… — Он прочистил горло. — Вообще-то, знаю… и это довольно, блин, жалко. Всё, что у меня есть, это работа… Глори — единственное, что не относится к больнице. Для меня это личное.

— Должно быть, у тебя разбито сердце.

— Да. — Мэнни резко взглянул из-за спины своей слабеющей лошади на темноволосую вампиршу, которая прижалась щекой к боку Глори. — Я… абсолютно сломлен потерей.

Спустя какие-то секунды после звонка Бутча, Джейн появилась на крыше пентхауса Ви. Когда она обрела вес и форму, ночной воздух растрепал её волосы своими холодными пальцами и заставил глаза слезиться.

Или… может, она просто плакала?

Заглядывая внутрь сквозь стекло, она видела всё чересчур ясно: стол, плети, хлысты… другие вещи.

Когда она раньше приходила сюда с Вишесом, эти установки его хард-кор пристрастий казались всего лишь волнующими и слегка пугающими декорациями к невероятному сексу, который у них был. Но её версия «игры» была пуделем по сравнению с его оборотнем.

И как отчётливо она понимала это сейчас.

Что использовал Бутч? В какой форме был её мужчина? Много ли было крови…

Минуточку. Где Ви?

Пройдя сквозь раздвижные стеклянные двери, она…

Никакой крови на полу. Ничего не капало с инструментов. Никаких крюков, свисающих с потолка. Всё в точности, как в последний раз, когда она была здесь, будто ничего не произошло…

Стон раздался вне круга света свечей, и этот звук внёс ясность в её голову. Конечно. Кровать.

Вглядываясь в завесу темноты, она привыкла к ней и увидела мужчину, завёрнутого в атласные простыни, растянувшегося на спине, корчившегося от боли… или он спал?

— Вишес? — тихо сказала она.

Он тут же с криком проснулся, тело резко поднялось, веки распахнулись. Она сразу заметила заживавшие шрамы на его лице… а также на прессе и животе. Но выражение его лица, — вот что поразило её больше всего. Он был в ужасе.

Вдруг начались яростные метания, и Ви сбросил со своего тела простыни. Он посмотрел на себя, пот выступил на его груди и плечах, кожа вдруг заблестела даже в сумраке, когда он схватил свой член… будто защищая то, что осталось.

Повесив голову, Вишес начал глубоко дышать. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох…

Схема сменилась на всхлипы.

Свернувшись, и защищая руками работу мясника, совершённую давным-давно, он задыхался от душивших его эмоций, потеряв сдержанность, лишившись контроля. Разум больше не правил его реальностью, а подчинялся ей.

Он даже не осознавал, что она стоит рядом с ним.

И ей следует уйти, подумала Джейн. Он бы не хотел, чтобы она видела его в таком состоянии — даже до того, как всё между ними распалось. Мужчина, которого она знала и любила, женой которого стала, не хотел бы иметь свидетелей этому…

Сложно сказать, что привлекло его внимание… и позже она задумается, как Ви выбрал момент, когда она собиралась дематериализоваться, чтобы посмотреть на неё.

Она мгновенно впала в ступор. Если он взбесился из-за того, что случилось с Пэйн, то теперь возненавидит её… с подобным вторжением в уединённость уже ничего нельзя поделать.

— Бутч позвонил мне, — выпалила она. — Он думал, тебе…

— Он навредил мне… Мой отец навредил мне.

Слова были слабыми и тихими, едва слышимыми. Но когда они дошли до Джейн, её сердце просто остановилось.

— За что? — спросил Вишес. — За что он так со мной? А моя мать? Я не напрашивался в дети к этой парочки… и не выбрал бы этого, спроси они меня… За что?

Его щёки были залиты слезами, скатывавшимися из бриллиантовых глаз, непрестанный поток, которого он не замечал и о котором не волновался. И у Джейн было ощущение, что течь прекратится не сразу — повреждена внутренняя артерия, и это кровь его сердца, вытекающая из него, покрывающая его.

— Мне жаль, — прохрипела она. — Я не знаю всех «почему»… но знаю, что ты не заслужил этого. И… это не твоя вина.

Ви отпустил себя и посмотрел вниз. Прошло много времени, прежде чем он заговорил, и слова его были медленными, просчитанными… и безостановочными, как и его слёзы:

— Я бы хотел быть целым. Хотел бы дать тебе малышей, если бы ты пожелала их и могла зачать. Хотел бы сказать, что я разрывался, когда ты думала, будто я был с кем-то другим. Хотел бы провести прошлый год, просыпаясь каждую ночь и говоря тебе, что люблю тебя. Хотел бы сочетаться с тобой должным образом в тот вечер, когда ты восстала из мёртвых. Хотел бы… — Теперь его дрожащий взгляд скользнул к ней. — Быть наполовину таким же сильным, как ты, и быть достойным тебя. И… вот.

Верно. Хорошо. Теперь они оба ревели.

— Прости меня за Пэйн, — хрипло произнесла она. — Я хотела поговорить с тобой, но её нельзя было переубедить. Я пыталась разрешить ситуацию, правда пыталась, но, в конечном счёте, я просто… я не… я не хотела, чтобы ты был тем, кто сделает это. Я бы предпочла вечность жить с ужасной правдой на моей совести, чем позволила бы тебе убить свою сестру. Или позволила ей навредить себе ещё больше.

— Я понимаю… понимаю это теперь.

— И если честно… то, что она выздоровела? Меня бросает в холодный пот из-за того, что мы чуть не натворили.

— Всё хорошо. Она в порядке.

Джейн вытерла глаза:

— И я думаю, когда дело касается… — Она взглянула на стену, на которую падал маслянистый свет свечей, совсем не смягчавший острые шипы и даже более острые приспособления, висевшие там. — Когда дело касается… вещей… о тебе и сексе, я всегда волнуюсь, что могу быть недостаточной для тебя.

— Чёрт… нет… ты всё для меня.

Джейн прикрыла рот рукой, чтобы совсем не разрыдаться. Потому что именно это ей было необходимо услышать.

— У меня даже нет твоего имени на спине, — сказал Ви. — Я думал, это глупая и пустая трата времени… но, как без этого ты можешь чувствовать, что мы связаны… особенно, если каждый мужчина в особняке отмечен так для своей шеллан?