Знаменитый французский натуралист Альфонс Мильн-Эдвардс тщательно изучил эту глубоководную фауну и опубликовал свои научные выводы. И тогда, в одно мгновение, представители официальной науки в корне изменили свою точку зрения и торжественно провозгласили: да, море обитаемо даже на самых больших глубинах!

Сенсация была колоссальная. Значит, жизнь может приспособиться и к чудовищному давлению, и к холоду, и к вечному мраку!

Трудно было осознать это до конца; можно было лишь «восхищаться и преклоняться перед неисчерпаемыми ресурсами природы, перед ее неистощимым, всеобъемлющим материнством» (прошу прощения за эту патетическую фразу, извлеченную мною из одной научной книги той эпохи).

Итак, перед изумленными зоологами внезапно открылся целый мир неведомой жизни в глубинах моря. Там можно было обнаружить необыкновенных, невиданных доселе животных! И все страны загорелись желанием исследовать океанские глубины.

Само собой разумеется, Англия, эта всеми признанная в те времена владычица морей, пожелала играть ведущую роль в подводных исследованиях. И она действительно опередила все страны. Однако английское правительство сделало дело лишь наполовину. Оно выделило для исследования морских глубин небольшое, весьма почтенного возраста судно, «давно превратившееся в старую калошу», как выразился один английский натуралист. Но на этом заслуженном, видавшем виды колесном пароходе устаревшей конструкции родилась увлекательнейшая из наук — океанография.

Пароход назывался «Лайтнинг» («Молния»), однако он отнюдь не блистал мореходными качествами. Ржавые болты выпадали из его изношенной металлической обшивки, и в один прекрасный день — даже не под ударами волн и не во время шторма — носовая часть «Лайтнинга» внезапно отломилась от корпуса.

Ученым не оставалось ничего другого, как вернуться на сушу. Но все же во время непродолжительного плавания «Лайтнинга» между Шотландией и Фарерскими островами натуралисты получили возможность доказать с неопровержимой убедительностью, что в северной Атлантике на глубине 1200 и даже 1500 метров существует жизнь, и притом весьма разнообразная.

Все эти события происходили в 1868 соду. А в 1869 году Англия, гордая успехами, достигнутыми ее учеными, но несколько уязвленная в своем самолюбии первой морской державы, сочла необходимым предоставить наконец в распоряжение английских ученых достойный их корабль. Это был «Поркьюпайн» («Дикобраз»).

В первое же плавание «Поркьюпайна» близ атлантических берегов Ирландии траловая сеть извлекла с глубины 2247 метров богатую добычу. Ободренные успехом, английские натуралисты, не колеблясь, решили выйти в открытый океан. И там 22 июля 1869 года, в просторах северной Атлантики, на широте Бретани, произошло очень важное для молодой океанографической науки событие: опущенный на дно океана на глубину 4450 метров трал, который «Поркьюпайн» буксировал в течение семи часов, пройдя в общей сложности около 11 километров, был поднят на палубу, набитый до отказа донным илом со множеством животных из всех отрядов беспозвоночных.

В конце того же лета «Поркьюпайн» направился к северным берегам Шотландии, в район, где «Лайтнинг» едва не пошел ко дну. Результаты торопливых исследований прошлого года полностью подтвердились. Были обнаружены совершенно новые, ранее не известные науке живые существа: мягкие морские ежи и похожие на крабов морские пауки со множеством ножек.

Но самый выдающийся натуралист этих экспедиций, Уайтвилл Томсон, мечтал о большем: он хотел исследовать все океаны земного шара. И он добился своего: Британское адмиралтейство назначило его начальником знаменитой океанографической экспедиции на «Челленджере», великолепном корвете водоизмещением 2300 тонн, снабженном паровой машиной новейшего образца. Экспедиция «Челленджера» длилась целых четыре года — с 1872 по 1876 год. За это время корвет прошел по морям и океанам 130 000 километров — путь, равный трем окружностям Земли по экватору, — и сто двадцать девять раз опускал трал на глубину до 5800 метров.

Коллекции морских животных, собранные «Челленджером», были так велики и разнообразны, что их пришлось распределить между зоологами всего мира. Каждый изучал те виды, на которых он специализировался. Публикация результатов их научных исследований заняла пятьдесят толстых томов. Французский ученый Р. Лежандр назвал этот колоссальный труд «библией океанографии».

Стоит прочитать взволнованные рассказы первых исследователей морских глубин, чтобы понять то волнение, которое охватывало ученых при каждом новом открытии. События были действительно из ряда вон выходящими: люди обнаружили существование огромного многообразного мира живых организмов, скрытого глубоко под поверхностью океанов и морей.

Даты говорят сами за себя. Жюль Верн в своем знаменитом романе «Двадцать тысяч лье под водой» уже пользовался научными данными, полученными во время плавания «Лайтнинга» в 1868 году и «Поркьюпайна» в 1869 году. Эти данные приведены в тех главах, где ученый-натуралист Аронакс восхищается чудесами подводного мира — области, в которой он считал себя специалистом и которая внезапно явилась перед ним воочию, живая, обильная и многообразная, за большими хрустальными окнами салона «Наутилуса».

Работа над романом, видимо, уже подходила к концу, когда Жюль Верн узнал о результатах работы первых океанографических экспедиций.

Но мы хорошо знаем, как тщательно обосновывал писатель научную часть своих сочинений, и можем с уверенностью сказать, что он немедленно ознакомился с трудами английских океанографов и внес соответствующие дополнения и исправления в роман.

И если книга «Двадцать тысяч лье под водой» была задумана в те годы, когда проблемы подводной навигации привлекали к себе пристальное внимание самых широких кругов общества, то выход ее в свет совпал с тем внезапным и жгучим интересом к жизни в недрах океана, который охватил в конце 60-х годов весь тогдашний ученый мир.

В наши дни про литератора, который умеет предвосхищать интересы и устремления широких кругов читателей, обычно говорят, что у него хорошее журналистское «чутье».

Успех романа Жюля Верна у широкой публики, наряду с триумфом молодой океанографической науки в ученом мире, способствовал тому, что чуть ли не все государства стали в большей или меньшей степени заниматься исследованием морских глубин. Во Франции были тоже снаряжены океанографические экспедиции: сначала на колесном пароходе «Труженик» (1880), затем на «Талисмане» (1883) и, наконец, на «Романше» (открывшем экваториальную атлантическую впадину глубиной 7370 метров).

К концу века все государства мира провели большие океанографические экспедиции: Германия — на кораблях «Вальдивия» и «Газель»; Голландия — на «Сибоге»; Соединенные Штаты Америки — на «Тускароре» (открывшей в северной части Тихого океана впадину глубиной 8514 метров, которой присвоено название судна); на «Геттисберге» и «Блэке» (во время которой к востоку от Пуэрто-Рико была обнаружена океанская впадина глубиной 8341 метр); Великобритания — на кораблях «Вэллерес», «Найт Эррант» и «Тритон»[3].

Но больше всех отличилось на этом славном поприще самое маленькое государство Европы — княжество Монако, Правитель этой крошечной страны, расположенной на берегу Средиземного моря, принц Альберт Монакский, оборудовал для океанографических исследований сначала свою яхту «Ласточка-1», затем «Ласточку-2» и «Принцессу Алис» и вскоре сделался одним из самых авторитетных океанографов того времени.

В августе 1901 года «Принцесса Алис» провела три глубоководных траления на глубине свыше 6000 метров. Жизнь существовала и на этой глубине, но становилась бедней и однообразнее.

Опускать трал еще глубже? Но такое траление сопряжено с большими трудностями, а риск лишиться при этом сетей и троса очень велик. Между тем всестороннее изучение всех тайн нового мира, которые на протяжении последних тридцати лет открывались одна за другой перед восхищенными взорами ученых при драгировании на меньших глубинах, надолго обеспечивало натуралистов всего мира интересной и плодотворной работой.