Но почему-то с тех пор всякий раз, когда последующие океанографические экспедиции пытались снова исследовать эту впадину, они никак не могли отыскать ее! Можно было подумать, что либо впадину засыпало в результате извержения подводного вулкана (их много в тех местах), либо ученым с «Эмдена» она просто померещилась! Однако это обстоятельство не мешало составителям учебников и географических карт по-прежнему утверждать, что впадина Эмден существует.

Наконец в 1944 году американское судно «Кейп-Джонсон» провело на месте предполагаемой впадины Эмден систематические исследования с помощью новейших ультразвуковых приборов, усовершенствованных за время второй мировой войны. Вывод, к которому пришли американские ученые, гласил: впадина Эмден действительно существует, только глубина ее не 10 800 метров, а всего 10 044 метра и она поэтому уже не может считаться самым глубоким местом на земном шаре. Однако немного дальше к северу от впадины Эмден американские ученые обнаружили новую впадину глубиной 10 400 метров, названную ими впадиной Кейп-Джонсон. Вот на этом-то месте «Галатея» и собиралась опустить трал.

Как про горную цепь говорят, что она «увенчана» той или иной вершиной, так и про Филиппинский желоб можно сказать, что его увенчивают две «вершины»: впадина Эмден глубиной 10 044 метра и впадина Кейп-Джонсон глубиной 10 400 метров.

Однако через семь лет после того, как «вершина» этих Гималаев глубин снизилась на целых четыреста метров, были открыты новые подводные Гималаи. 14 июня 1951 года английская океанографическая экспедиция на корабле «Челленджер-II» обнаружила, опять-таки в Тихом океане, близ Каролинских островов, не известную до того времени океанскую впадину глубиной 10 863 метра[11].

Событие это произошло 14 июня, за три недели до прибытия «Галатеи» в район Филиппин. Но, так как океанографические экспедиции не имеют обыкновения немедленно опубликовывать свои научные открытия в газетах, датчане не знали о том, что английские ученые только что развенчали избранную ими для глубоководного траления впадину Кейп-Джонсон, лишив ее звания чемпиона мировых глубин. Впрочем, ученые «Галатеи» вряд ли изменили бы свои планы, если бы даже и узнали об этом волнующем открытии.

Дело в том, что для длительного глубоководного траления, даже в условиях небольших глубин материковых отмелей (например, в Северной Атлантике), необходимо, чтобы океанское дно было сравнительно ровным на довольно большом протяжении. Между тем вновь открытая близ Каролинских островов впадина по форме своей напоминала настоящий колодец.

Океан застыл в мертвом штиле под знойными лучами тропического солнца. Только ультразвуковой эхолот на «Галатее» неутомимо несет свою круглосуточную вахту. Самопишущее перо этого чудесного прибора чертит и чертит на бумажной ленте, намотанной на вращающийся барабан, непрерывную тонкую линию, немного извилистую, словно слегка дрожащую: эхо, отраженное дном океана на всем пути следования корабля.

Когда вспомнишь о той утомительной и трудоемкой работе, которую еще совсем недавно приходилось проделывать океанографам при измерении морских глубин, ясно представляешь себе, какую революцию в технике этих измерений произвело изобретение эхолота — прибора, сконструированного в 1919 году французским инженером-гидрографом П. Марти.

Привяжите к тонкой бечевке свинцовое грузило и бросьте его в воду. Если глубина не превышает 2–3 метров, вы отчетливо почувствуете, когда груз коснется дна. Но если глубина равна, скажем, 100 метрам, вы этого уже не ощутите. «Не беда! — скажете вы. — Нужно только привязать груз потяжелее, и все будет в порядке!» Действительно, соответствующее увеличение груза позволяет почувствовать прикосновение его ко дну на глубине до 500 и даже 1000 метров.

Но все же это не решает до конца проблему, потому что, увеличивая груз, мы вынуждены одновременно увеличивать и толщину троса, к которому он привязан. Такой трос, имеющий достаточное сечение для того, чтобы выдерживать, кроме тяжести груза, и свой собственный вес, оказывается во власти морских течений, которые относят его в сторону и запутывают.

Вот почему на языке моряков с незапамятных времен существовало слово «неизмеримый». В древности и в средние века все морские глубины свыше 200–300 метров считались «неизмеримыми». Людям в ту далекую эпоху даже в голову не приходило, что вся беда — в несовершенстве инструментов, которыми они пользуются. Нет, они всерьез верили, что есть моря, действительно не имеющие дна; там находятся «страшные пещеры», населенные чудовищами, чье дыхание вызывает морские приливы и отливы.

В первой половине прошлого столетия, до прокладки подводного телеграфного кабеля между Европой и Америкой, потребовавшей детального изучения и измерения океанского дна, никто не имел представления о действительной глубине Атлантического океана. Океанографические экспедиции тщетно пытались измерить ее имевшимися в те времена приборами; 10, 12 и даже 16 километров пенькового троса были вытравлены в океан без всякого успеха: лот так и не коснулся дна. И все думали, что Атлантический океан в этих местах еще более глубок!

Сегодня мы очень хорошо знаем, что, во-первых, удар груза об океанское дно на такой большой глубине может быть совершенно неощутимым, а во-вторых, груз в иных случаях вообще не доходит по назначению, потому что тяжесть его уравновешивается тяжестью троса и морские течения относят груз в сторону, запутывая трос в клубки.

Приборы для измерения больших глубин, разумеется, все время совершенствовались; груз снабжали различными приспособлениями, которые должны были сигнализировать, когда он достигнет дна. Но размотка троса длиной несколько километров, а затем сматывание его на барабан лебедки требовали долгих часов утомительного труда. Поэтому океанографические корабли не имели возможности делать частые промеры морских глубин, или, как говорят океанографы, «делать станции». Промеры производились на большом расстоянии друг от друга; затем полученные результаты наносились на карту. Но, обнаружив на месте промера глубину, скажем, 9200 метров, океанографы зачастую не подозревали, что чуть подальше на восток, юг или север глубина океана уже не 9200, а более 10 000 метров.

Современные океанографические экспедиции измеряют глубину океанов и морей с помощью звука, вернее, отражения его, то есть эха. Вот перед вами вдали скалистая стена или цепь холмов. Если вы станете лицом к ней и громко крикнете какое-нибудь слово, вы через несколько секунд услышите, как эхо повторит его. Сколько людей в детстве забавлялись тем, что подсчитывали время, которое понадобилось звуку, чтобы дойти до препятствия и вернуться, определяя таким способом расстояние, отделяющее их от горы или холма!

Океанографы оказались не менее сообразительными, чем мальчишки. Однако с самого начала они встретились с непреодолимым, казалось бы, препятствием: звук очень плохо распространяется в воде. Ученым пришлось дожидаться времени, когда в их распоряжении окажется ультразвук; только после этого они смогли использовать эхо для измерения морских глубин. Но, для того чтобы измерять таким способом самые глубокие места океана, нужны очень мощные источники ультразвука. Так появился на свет современный эхолот.

Схема действия эхолота.

Во время второй мировой войны конструкция эхолота была коренным образом усовершенствована: его снабдили непрерывным излучателем ультразвука, который вызывал непрерывное эхо, непрерывно регистрируемое прибором. Только после этого усовершенствования океанографы смогли наконец получать полное представление о рельефе морского дна. Кораблю, на котором установлен ультразвуковой эхолот, достаточно проделать несколько параллельных галсов над изучаемым участком океанского дна, чтобы затем составить подробную карту его рельефа.