Мужчина отвернулся и занялся завтраком, явно дав мне понять, что больше об этом не будет говорить.

У меня же аппетит пропал совершенно.

К подобному развитию событий я оказалась не готова. И мне следовало тщательно взвесить следующие шаги… А еще я вознамерилась любыми путями узнать, кто же проклял вэй-гана столь прихотливым способом и с настолько идиотским условием освобождения?

Потому что если раньше я полагала, что он совершил преступление и был за него наказан, то теперь мне это всё начало напоминать месть отвергнутой женщины.

Я потерла ноющую поясницу и вздохнула:

— Эргономичное кресло? Нет, не слышали. Белоснежная бумага? Лучше потемнее, чтобы вглядываться в чернила. Легкие блокноты или ноутбуки? Качай руки на своей многотомной главной книге учета…

Настроение было… бурчать. От того, что уже который час сижу на жестком стуле — в кресле было еще хуже — нависнув над бухгалтерскими записями и старательно вывожу местные цифры, хаотичное на первый взгляд сочетание палочек и кружочков.

В этом мире давно уже преодолели этап завязывания узелков на платках, чтобы запомнить цены. Даже дошли до системы двойной записи и подведения баланса. Но в моем случае этого не требовалось — нужно было лишь вносить доходы и расходы, связанные с замком, а также раз в десятницу выводить общую разницу.

Вот только дело осложнялось тем, что все мои предшественницы начинали и бросали бухгалтерию чуть ли не на середине записи, а разрозненные листочки с каракулями, что я получала от мэсси Аньер, которой выдавались довольно большие суммы, и от кучера, который отвечал за все «крупные» и городские покупки, представляли собой, скорее, красочные истории о том, как «я сходил туда-то», нежели рукописные «чеки». То же касалось и лавочников, а уж про крестьян и говорить нечего — они не владели даже минимальной арифметикой.

Люди вокруг совершенно не желали быть точными. То, что счет “неизбежно должен сходиться”, — это идея, принадлежащая исключительно новому времени. Но ее придерживался мэрр Корни, я, да и судя по рассказам, директор школы домоправительниц. Так что мне приходилось тратить довольно много сил, чтобы в замке не сбивались на приблизительное описание точных величин. И ежедневно пояснять, что «отдала за мясо, которого нам хватит на несколько дней, весь выданный мешок монет» — это немного не то, что я хотела бы видеть в поступающих ко мне записях. Особенно с тех пор, как мне досталась еще и книга самого мэрра Корни — посмотрев, насколько прилежно и уперто я взялась за учет в замке, он попросил временно взять на себя обязанности и по расчетам, связанным с землями вокруг Эрендора. А как известно, нет ничего более постоянного, чем временное…

Впрочем, за подобный «подарок» Эйкоба я не винила.

Он целыми днями мотался по окрестностям, собирая всех, кто более менее был в состоянии работать в замке и уговаривая их хотя бы попробовать — слава вэй-гана, как известно, бежала впереди него и ничуть не способствовала желанию отправиться «в пасть к чудовищу» даже за существенное вознаграждение.

А потом обустраивал, инструктировал их — и дальше за дело брались я, мэсси Аньер, кучер Аанор, который оставался молчаливым, но смотрел на своих «помощников» так, что те мигом все понимали, и садовник, которого все, теперь и я, величали не иначе, чем «дядюшка Роз».

Конечно, такое количество новых людей не могло не сказаться на облике замка.

Стекла сияли, как и полы, и каменные плиты. Подъездная дорога, усыпанная мелкой мраморной крошкой, теперь была окаймлена свежевыращенными серо-голубыми кустами с мелкой и пахучей ягодой — как я поняла, это считалось особым шиком. Каменотесы восстанавливали некоторые фонтаны и подправляли фасад, где было необходимо, деревщики работали над панелями, остальные же трудились над припасами и заготовками и приведением в порядок общих комнат, залов и спален.

Кроме левого крыла.

Но оттуда хотя бы ничего не грохотало и не выло… И я пришла к выводу, что тут возможны два варианта — вэй-ган Эрендарелл смирился с королевским указом или… молча готовил ловушки для своих невест.

Мухаха.

Вот только меня смущало то, что замок как будто не был рад подобным нововведениям. Здесь стало холоднее, сумрачней, да и стены вроде бы потемнели… Пару раз мне даже показалось, что в комнатах стелется голубоватый туман: и пусть его клубы и общая мрачность смотрелись даже неплохо в протопленных помещениях с отстиранными портьерами и выбитыми от пыли гобеленами, мне, порой, становилось не по себе. Я попыталась поговорить с Яроном об этом, а также выяснить у него, что он думает об отборе — но гол передернулся и перевел тему.

Наконец, итог этой десятницы — и всех десятниц этого года — был подведен, и я с чувством удовлетворения закрыла книги и подошла к окну, посмотреть на сад и закатное солнце.

Кабинет, наполненный деревянной резной мебелью, светом больших и малых магических ламп — их я заставила принести в большом количестве, может маги и исправят мне потом зрение, но я не была в этом уверена — а также украшенный большими картинами и пушистым ковром мне очень нравился. Впрочем, как и моя комната, да и общие помещения. Я никогда не думала, что меня будет привлекать подобный стиль — в нашем мире квартиры с позолоченными интерьерами, огромными каминами и расписной тканью на стенах вызывали лишь недоумение — но, оказалось, что все дело в масштабах. Высоте потолков и размере самой комнаты.

Удивительно, но о Земле я вспоминала, лишь когда сравнивала что-то с местными реалиями. Я даже перестала проявлять особое рвение в поиске информации по поводу переходов — больше интересовалась новыми понятиями.

Что это?

Здравый смысл, призывающий меня как можно быстрее ассимилироваться к местной жизни?

Неверие, что я вообще когда-либо смогу отсюда уехать — ведь до сих пор ни в едином разговоре или же книге я не встретила упоминания о параллельных Вселенных?

А может это какая-то особая магия, которая заботится о психике попаданок?

За окном сгустились сумерки, лес почернел, и я решила, что гулять не стоит, да и ужинать сегодня не хотелось — не так давно Карина приносила мне чай с булочками в кабинет, и проголодаться я не успела.

Из развлечений у меня оставалась библиотека, вот туда я с удовольствием и направилась. Взяла книгу, которую начала читать несколько дней назад, и по привычке чуть наклонилась над плотными листами: местные буквы в первые мгновения чуть расплывались перед глазами, притворяясь иностранными, но потом все приходило в норму.

Шорох и пронесшийся поток воздуха сообщили мне, что я уже не одна.

Вскинула голову и тут же начала подниматься, чтобы приветствовать хозяина должным образом…

— Сидите! — прозвучало грубо и зло.

Осторожно опустилась на мягкое сидение и снова обратилась к книжному томику, что так и не выпустила из рук, стараясь не коситься на вэй-гана, который развалился на диване напротив и сегодня…

Был не так уж и грязен. А может и вовсе чист… Во всяком случае на нем была белая рубаха и с шерсти не свисали неприятные комья.

Я вернулась к чтению. И, несмотря на неловкость и ощущения чужеродного присутствия, мне удалось погрузиться в эту книгу, которая читалась, в отличие от других — может потому что буквы были крупнее, а написавший ее человек не пытался казаться невероятно образованным — больше как приключенческий роман, нежели эссе о географии королевства.

Но тихий рык заставил меня снова оторваться от бумажных страниц.

Вэй-ган держал небольшую книжицу с тонкими, почти пергаментными листами и зло сопел, потому как ему никак не удавалось перевернуть страницу, а если он и подцеплял ее когтем, то надрывал, что явно приводило мужчину еще в большее недовольство. Если не бешенство, судя по наливающимся кровью глазам…

Сглотнула.

— Позвольте мне… — начала осторожно.

— Не позволю!

Я заставила себя спокойно кивнуть и опустила взгляд.