Мы уставились друг на друга с подозрением.

А меня-то в чем он подозревает, а?

— Поговорим? — спросил оборотень в погонах… и чалме.

— Обещаете, что не скроетесь?

— Обещаю… — он вздохнул, поставил на место стол и уселся в свое предсказательное кресло.

Я — напротив.

— Что, выискиваете тут новых жертв? — съязвила, обводя рукой палатку, но по тому, как вспыхнули его скулы поняла — моя бредовая мысль не такая уж и бредовая. И всплеснула руками. — Да как вы…

— Но в этом и есть мое предназначение, — вздохнул парень. — Позвольте объясниться… раз Путь привел нас снова друг к другу, значит вам будет предоставлен выбор… Так редко бывает, но… бывает.

— Говорите, — я приготовилась внимательно слушать. Так внимательно, как никогда в жизни.

— Нас считают провидцами. Создателями и творцами… В этом мире и вовсе придумали каких-то «игроков», ставящих на людские души. Но на самом деле мы — вечные странники, видящие то, что не видят другие. И если кому повезет нас встретить…

— Повез-зет? — кажется я сказала это чрезмерно громко. Он даже поморщился. Но ответил уверенно.

— Повезет. Потому что вы не могли бы стать цельной в том мире.

— О чем вы? — нахмурилась.

— Когда душа попадает в тело еще нерожденного ребенка… она, подобно хрупкой вазе, скинутой с высоты, разбивается на множество осколков. И задача каждого живого существа в течение жизни собрать эти осколки. Но иногда так получается, что часть из них найти невозможно… Значит невозможно почувствовать себя цельным. Если осколки… где-то в другом мире. Мы бродим по мирам в поисках таких существ и если понимаем, что в сердце живущего не хватает огромного куска, то предлагаем выбор…

— Вы называете это выбором? То, что сказали мне тогда? — я чуть истерично усмехнулась. — Похоже на издевку… Ну ладно, даже если так… получается, я оказалась здесь ради себя?

— Да. И сейчас вам снова будет предоставлен выбор.

— Вернуться в свой мир? — кажется, голос сорвался.

— Да, вернуться… возможно.

Я замерла.

Я так долго об этом мечтала! Но сейчас… Я честно не понимала, как поступить.

Надейся я хоть на что-то с вэй-ганом, даже не раздумывала бы. Будь я уверена, что в мире, где я родилась, мне будет лучше — тоже не стала сомневаться. Но дело в том, что и там, и здесь мои возможности были довольно ограничены… и безграничны.

Здесь я и правда чувствовала себя… на своем месте? А «там» вроде как стало более безопасным, но именно что… «там».

Здесь я и правда стала… собой. Но не больше ли у меня шансво на то, чтобы пробиться в жизни или на… личное счастье в Москве двадцать первого века?

Я сглотнула и беспомощно посмотрела на него, ожидая снисходительного «ну я же говорил, что не зря сюда отправил.» Но вместо этого увидела лишь понимание в его глазах. И почему я раньше не замечала, насколько они… древние?

Прикусила губу, вздохнула и…

— Прежде чем вы ответите, я должен предупредить, — он не дал мне произнести ни слова. — Вы не сможете забрать его.

— К-кого?

Видящий кивнул на мой живот.

— Своего ребенка. Так что придется дождаться, когда он родится… и оставить здесь. Не беспокойтесь, я не нарушу обещание и появлюсь снова возле вас после родов. Ну… или он погибнет при переходе.

В Пути собираю осколки

Души, что разбилась когда-то

Леплю их то тихо, то громко,

Отринув дорожную плату.

Я трещины глиной замажу,

Дыру закрывать не спеша:

Мне ночью прошепчут и скажут,

Что это и есть Душа.

— Мэсси Шайн?

Я отложила стихотворный сборник, который перечитывала с особым рвением, пытаясь найти в словах известного поэта, ставшего теперь мне гораздо ближе, ответы. И собралась встать.

Но вдова Майер отрицательно качнула головой.

— Сидите. Я зашла лишь узнать, как вы себя чувствуете?

По приходу с ярмарки я сказалась больной, чтобы хоть как-то оправдать бледность, смятение и жуткую слабость, которая на меня навалилась. И провела в своей комнате два дня — что было, в общем-то, пределом разумности, с учетом того, что я отказалась от лекаря. Так что если я не хотела прослыть симулянткой или проявить свое состояние раньше, чем буду готова, пора было выползать из раковины.

— Много лучше, спасибо.

На самом деле, отвратительно.

Не знаю, что уж было тому причиной — токсикоз ли, который у меня начался ровно с момента, как я узнала, что беременна. Бессонные ночи, что я проводила в кровати, мучимая размышлениями и переживаниями. Необходимость ли снова принимать решение…

Нет, конечно не о том, оставлять ребенка или нет. Вопрос так и не стоял — и выбора, по сути, у меня не было, о возвращении в Москву я больше не думала. Но вот о том, что со всем этим делать дальше…

Никак не могла сообразить.

Может ли быть такое, что ребенка у меня заберут? И какой он будет… мой малыш? А вдруг ему передастся не вэй-ганская сила и способности, а то, как выглядел его лохматый папаша в момент зачатия?

Его… не-способности?

О чем Эрендарелл весьма беспокоился.

Будет ли он или она магом? Сколько здесь ходят беременными — и как следят за собой, как рожают?

Что делают с вэй-гановским бастардами и… позволяют ли себе их признать? А если не просто позволяют, но присваивают, наплевав на безродную мать?

Может, мне стоит бежать, пока беременность не стала заметной? А может, наоборот, я совершу этим самым огромную глупость, лишив ребенка положения и прочих возможностей благородных?

К сожалению, юридическую литературу я в доме у вдовы Майер не нашла, а спрашивать кого-то пока не решалась… хотя и понимала, что в ближайшее время мне надо будет поговорить, по меньшей мере, с Аржеей — готова ли она и дальше видеть меня своей компаньонкой. Я не думала, что она донесет… Но и не была уверена, что оставит при себе. У нее была — и должна быть — собственная жизнь. Аржея являлась прекрасным образчиком благородства, красоты и ума, а теперь к ней возвращалась еще и живость и интерес к окружающим событиям. И ей следовало строить собственное счастье, а не прятаться в доме или поместье от людей. Да и вряд ли её доброта и симпатия любого рода распространяется так далеко, что мне будет позволено жить вместе с ней на правах чуть ли не подруги…с младенцем.

Представив себе эту картину, я вздохнула. Нет уж, местным Элтоном Джоном мне не стать.

Придется выстраивать свою жизнь заново, исходя из собственных возможностей. Которые, во многом, были ограничены деньгами. Небольших накоплений мне точно не хватит — если жить в городе в своей собственной каморке. А значит, если вэя не захочет портить свою репутацию моим «позором», мне надо будет искать дом, где меня примут на службу с ребенком.

Может у мэсси Аллен? Буду следить за обоими детьми…

Вот только жители её весьма благополучного района вряд ли будут терпимы к матери — одиночке. Несмотря на распространенность добрачных связей среди вэй и девиц из простых, подобные отношения, согласно правилам приличия, не выставлялись напоказ. И плоды такой "любви", как и в самом замшелом средневековом обществе, не приветствовались…

Сказаться вдовой? Ведь эти данные не просто было проверить — хоть каким-то выходом это могло стать. Уехать в какую-то деревню, прихватив лишь темные одеяния и слезливую историю о погибшем муже?

В общем, хотелось мне того или нет, нужно было определяться. Разработав как можно быстрее все варианты действий — при этом пока не привлекая лишнего внимания и выполняя свои обязанности должным образом.

Так что на следующий день я появилась за завтраком почти с улыбкой — правда, съела лишь подсушенный хлебец — и вернулась к запланированному списку дел, уделяя достаточное внимание и им, и своей хозяйке. И попутно изучая газеты и доступные мне книги в лавках на столь волнующий меня предмет.

Я даже решилась на сопровождение Аржеи на представление в королевском театре — хотя ничего, конечно, не запомнила, поскольку постоянно беспокоилась, что меня могут заметить, кто не должен… Или же я увижу сладкую парочку и… выдам что-то нехорошее. Но вэй-гана, слава Богу, не было, как и девиц с отбора, и я вполне спокойно просидела на своем месте оба действа.