С табличкой под каждым.

— Станис вэй-ган Эрендарелл, семьсот тринадцатый год до Объединения… — прочитала первую.

Хм, почти восемьсот лет назад. Интересно, что значила эта дата? Дата рождения? Вступления в должность… или как там называют событие, при котором мужчина становится главой рода?

Я с любопытством посмотрела на этого Станиса. Представительный и довольно привлекательный мужчина… явно не в современной одежде. Его наряд напоминал больше… кожано-лохматые доспехи викингов.

Подошла к следующему портрету и убедилась, что там тоже вэй-ган — только шестьсот седьмого года. Они что же, так долго живут? Или просто кого-то пропустили?

Я внимательно осматривала каждую табличку — где-то разница между датами была всего пару десятков лет, где-то доходила до ста, как в первых случаях — пока не подобралась к последней.

Уже понимая, что там прочитаю.

— Себастиан вэй-ган Эрендарелл, двадцать третий год от Объединения…

Сглотнула… значит, двадцать лет назад что-то произошло — может умер его отец — и он встал во главе рода, а восемь лет назад превратился в чудовище?

— Себастиан, — прошептала, перекатывая имя на языке. Я ведь даже не знала до этого, как его зовут…

И как выглядит… точнее, выглядел тоже не знала.

Медленно и осторожно отступила и посмотрела на огромное полотно.

Темноволосый, стройный на вид мужчина в современном сюртуке иронично улыбался, будто глядя на меня. Темные глаза, чуть скошенный нос и щетина… Он был не то что бы красив, но, безусловно, привлекателен и обладал харизмой, что чувствовалось даже на портрете…

Меня отвлек тихий, непонятный звук…

Я повернулась и спросила куда-то в темноту:

— Вэй-ган?

Я могла хоть сто раз вопрошать в сгущающиеся сумерки галереи, но ответа не дождалась.

Вздохнула. И снова двинулась вперед, намереваясь все-таки проникнуть в святая святых и надеясь, что мы с вэй-ганом в достаточно хороших отношениях, чтобы не счесть мое поведение наглостью.

Бесполезно.

Двери в следующие комнаты были заперты, а после дорогу и вовсе перегородил… завал камней, кусков мебели, картин и гобеленов. Настоящее логово… в котором явно отсутствовал хозяин.

Пришлось возвращаться ни с чем, размышляя, что же делать дальше. Но в голову ничего путного не приходило — видимо, придется пока держать оборону. Игнорирование, конечно, вариант поведения, но… Я надеюсь Себастиан от него откажется и как можно скорее.

Улыбнулась про себя, что позволила себе такую фамильярность, но улыбка растворилась и превратилась в маску спокойствия, когда я, вернувшись на общую площадку между двух частей замка, увидела там вэй Ивон Клайнир, одну из самых… неприятных невест. К моему стыду я не запомнила пока всех имен и фамилий — уж очень много новых людей у нас появилось. Но эта белокурая девица из-за своих каприз, стервозности и агрессии стала уже именем нарицательным.

Судя по всему, она только что вернулась с верховой прогулки — некоторые гостьи выезжали по окрестностям в сопровождении наших грумов — и теперь нетерпеливо вышагивала туда-обратно по площадке, похлопывая по бедру снятыми кожаными перчатками. Она бы показалась даже хорошенькой, если бы не выражение презрительного нетерпения, скривившего губы.

Ждет кого-то, что ли?

Я присела в легком реверансе, обозначая свое внимание, и направилась в сторону лестницы, чтобы спуститься на первый этаж, проверить готовность к ужину. Но меня остановил холодный голос:

— Мэсси… как вас там… подойдите.

Как меня там? Серьезно? От человека, который вызывал раз двадцать на дню?

— Вэй Клайнир, — обернулась со сдержанной улыбкой. — Чем могу помочь?

— Тем, что прекратите, наконец, держать нас в неведении, — высокомерный тон мне не понравился, но мне многое не нравилось…

— Простите, но от меня ничего не зависит.

— Так найдите того, от кого зависит, — процедила девица и подошла ко мне вплотную.

— Боюсь, что на данный момент это не возможно… Но как только что-то станет известно…

— Вы уже говорили это и не раз.

Тут мне пришла в голову одна идея… Как показалось — замечательная.

— Вэй Клайнир… — я понизила голос и перешла на доверительный тон. Вот в самом деле, это даст нам еще несколько дней форы, почему я раньше не подумала о таком объяснении! — Смею предположить, что подобная задержка неспроста. Это и есть первый этап — проверка выдержанности. И если проявить стойкость…

Шлеп.

Болезненная пощечина кожаными перчатками была столь неожиданна, что я не успела отреагировать… и отшатнулась и замолчала уже после неё.

И потрясенно уставилась на ударившую меня аристократку, но та даже не попыталась сделать вид, что ударила случайно или в порыве ярости. Она сделала это совершенно осознанно!

— Не стоит делать из меня дуру… Дрянь! Мне еще безродная девка будет давать указания, как себя вести… — процедила зло. — Прочь!

Я и правда развернулась и быстрым шагом, почти бегом двинулась в свою комнату, прижимая ладонь к горящей щеке и почти не видя дороги от пелены перед глазами…

Залетела в свои покои, с грохотом закрыла дверь и прижалась к той спиной…

Да что же такое!

Неужели это… позволительно? И мне придется терпеть подобное отношение на протяжении всей службы в этом доме, а то и всю жизнь, если я останусь в этом мире?! Я понимала — ну, в общих чертах — что разница между сословиями велика, но разве благородство не предполагало еще и наличие манер и общую… терпимость к тем, кто ниже тебя по положению? Разве нормально, что молодая девушка будет давать мне не только указания, но и пощечины?

Я ведь даже не могу ей ответить! Не то что защититься или дать сдачи, но и просто наорать…

Или пожаловаться кому…

В горле стоял ком, мешающий дышать, а внутри все раздирали самые противоречивые эмоции — обида, раздражение, безнадежность… Меня потряхивало, а пальцы сами сжимались и разжимались в кулаки.

Я никогда не чувствовала себя такой… униженной. И это было отвратительное ощущение…которому не было конца.

Не знаю, сколько я простояла, цепляясь за дверь, пытаясь успокоиться.

А потом, шаркая ногами, подошла к зеркалу… В комнате было уже темно, но даже не зажигая свечей я рассмотрела багровый след на своей коже.

В дверь постучались.

— Мэсси Шайн? Мы готовы подавать ужин в столовую, вы спускаетесь?

В это время я и правда всегда находилась там, чтобы проконтролировать сервировку, а затем и обслуживание…

— Сегодня без меня, — сказала охрипшим от непролитых слез голосом, — мне… нездоровится.

Карина, похоже, какое-то время потопталась возле двери, но ушла. А я устало опустилась на кровать…

Ну что, сколько еще сюрпризов мне ждать в моей «новой» жизни?

Внезапный отдаленный грохот и жуткие крики, который проникли даже сквозь толщу стен и мою апатию, заставили подскочить, а потом и вовсе выбежать в коридор.

Кто-то визжал — надрывно, истерично…

Из своих покоев выбегали невесты. Не все — но большая часть. Некоторые уже были переодеты к ужину, но еще с распущенными волосами, другие пока в дневных платьях.

Грохот повторился, а визги… затихли.

Я сглотнула…

И вдруг одна из дверей распахнулась… Черт, это были покои Ивон Клайнир.

Оттуда выскочила её камеристка с перекошенным от непонятных эмоций лицом. Она держала в руках большую деревянную шкатулку, в которых обычно хранили драгоценности. Женщина замерла ненадолго в коридоре, будто не понимая, куда ей следует идти, а потом засеменила в сторону лестницы… А из-за угла показались вэи стражи, и зашли в покои к обидевшей меня невесте… Мы редко их видели — я только предполагала, что они нужны для защиты невест или что-то в этом роде, но это оказалось не совсем так. Трое мужчин, причем довольно взрослых, прибыли несколько дней назад и попросили комнаты на первом этаже и отдельную гостиную для приема пищи — чтобы их никто не беспокоил, поскольку они выполняют деликатное королевское поручение. Мы только иногда слышали по вечерам, когда из гостиной доносились взрывы мужского хохота, но слуг они почти не беспокоили. Мэсси Аньер ворчала, что их поручение, наверное, связано с уничтожением хозяйских винных припасов, но говорила это так по-доброму, с мечтательной улыбкой, что я заподозрила её в знакомстве с этими благородными стражами… и в том, что припасы уничтожались с одобрения хозяина.