Мы не говорили об этом в подробностях, но мужчина как-то упомянул, что если не снимет проклятие, то вряд ли рискнет «обездолить наследника всеми прелестями собственного бытия». А значит, ему нужны крайние меры, чтобы спасти и себя, и собственное имя.

И я, девочка без магии, из другого мира, вряд ли могла ему в этом помочь.

Пару раз мелькала мысль, что мог бы и обратиться после моих поцелуев, да и его зверь явно меня принимал, но я отдавала себе отчет, что его магическая сила, которая у супругов-вэев смешивалась и еще больше раскрывала потенциал каждого, его путь, что предполагал усиление рода благодаря вливанию пути таких же древних родов, не имеют ко мне никакого отношения.

Конечно, был еще один способ проверить, могу ли я снять проклятие… И я не могла не подумать о нем. Вот только… Я была почти уверена, что это не поможет. А небольшой процент вероятности и тлеющее желание вполне легко забивалось пониманием, что, в отличие от благородных невест, руку и сердце мне потом не предложат. И акция «переспи со зверем, исцели его и получи за это бонус в виде приглашения на свадьбу» даже для девушки из современного мира с вполне спокойным отношением к сексу между двумя взрослыми людьми, желающими друг друга, была довольно неприглядной.

Так что оставалось лишь действовать максимально разумно, осторожно… и без вот этого всего.

И я очень надеялась, что моя разумность останется на том же уровне, как и уравновешенность, когда сюда прибудет вэй-ган.

По факту супруги Тарид уже сделали всё, что было нужно. И после отдыха с дороги в небольшой комнатке для прислуги — но хотя бы отдельной — мне оставалось лишь увериться в этом. Семь спален — девушек предполагалось разместить по двое, остальные же комнаты отдать хозяину, распорядителю и вэям-стражам — ждали своих хозяев, меню мы утвердили довольно быстро, а на следующее утро я познакомилась с егерями и сопровождающими. И даже полюбовалась охотничьими, не такими лохматыми как я привыкла, пыштами и ловчими, похожими на крупных хорьков. Мне и оружие продемонстрировали — понятное по форме, но не по содержанию. Потому как лассо здесь оказалось из железных цепей с крючьями на концах, мечи больше похожи на изогнутые ножи, луки стреляли трезубцами, а что-то вроде пистолетов — магическими зарядами.

Насмотревшись на это все, я доверительно сообщила внимательно слушавшим меня мужчинам:

— Учтите, вэй-ган, возможно, предпочтет сейчас зубы и когти вместо всего вот этого, — и, довольная своей выходкой, удалилась. Я была уверена, что зубастый хомяк не будет демонстрировать девицам, с которыми он собирался резвиться в постели, силу своей хватки, но задать перчинки взаимодействию егерей и хозяина хотелось.

А так, по большому счету, в последующие несколько дней я оказалась предоставлена сама себе.

Чем и воспользовалась, бродя по окрестностям — меня уверили, что это вполне безопасно, и дикое зверье прячется в лесной чаще, до которой на пыштах мчаться несколько часов. Места здесь были красивые — деревья более высокие и редкие, много птиц и мшистых валунов, несколько деревень, где на меня смотрели во все глаза, но улыбались, пусть и издали. Был неподалеку — правда, не в пешем ходу, а в нескольких часах пути на пыште — и небольшой город, довольно унылый из-за желтокаменной плотной застройки. Но главное в нем нашлось — большой постоялый двор на пересечении дорог. Мы останавливались там на подъезде к Тод-арену, и я не поленилась выспросить у хозяина двора подробности, когда и какие экипажи проходят через него. И с радостью убедилась, что смогу отправиться отсюда в столицу, что обойдется мне в довольно внушительную сумму «ежели, мэсси, вы захотите ехать в комфорте и безопасности» и займет почти десятницу.

Времени и денег мне жалко не было.

Именно из-за очередной такой дальней прогулки я и пропустила появление гостей, которых ожидала лишь на следующий день.

Забравшись на холм и проникнувшись величием окрестностей — пологих и острых скальных каскадов и серебристых ленточек узких рек, текущих в сторону плотных лесных чащ, я совершенно забыла о времени и возвращалась уже в сумерках. И пусть смеялась про себя, что завтра я проснусь и увижу тихонько притаившийся в кустах и подглядывающий за мной Эрендор, действительность оказалась гораздо прозаичнее.

Во дворе стояли экипажи, а холл оказался наполнен вэями — яркими, ничуть не уставшими и весело смеющимися.

Вэй-ган тоже был там.

Напряженный и довольно злой.

Он мрачно посмотрел на меня и даже сделал шаг, чтобы сказать что-то… но ограничился кивком.

И снова вышел на улицу.

А я занялась размещением вэй и прочими обязанностями.

Птицы лежали на разделочном столе огромной пестрой кучей. Не птицы даже, а грифо-зверо-ящеры пернатые какие-то… Да, с вкуснейшим розовым мясом и прочими атрибутами дорогостоящей дичи, но что-то их внешний вид меня совсем не вдохновлял.

Вчера было подобие буйвола.

Позавчера — много маленьких, пушистеньких и хорошеньких… мертвых комочков. Я только рассмотрела их, притороченными к пыштам егерей, и тут же скрылась в доме, чувствуя в себе настойчивую потребность стать вегетарианкой. Продукты охоты я никогда не наблюдала столь близко — уж тем более не щипала и не освежевала. Потому теперь "милостиво" соглашалась лишь на то, что «тушки подготовят, а вы там посмотрите, да, что из них вкусненького для хозяина можно сделать?».

Еще одна существенная разница между мной… и привычным для благородных образом жизни. Большинство из них, в том числе девушки, были любителями стрельбы по зверушкам и день ото дня я видела вэй, возвращавшихся с промысла довольными и раскрасневшимися. Причем, судя по задумчивости распорядителя, одинаково довольными и умелыми. Во всяком случае за то время, что они охотились все вместе, никого не выгнали, а только лишь нахваливали.

Особых дифирамбов удостаивалась вэя Гасар, которая при всем своем изяществе и блондинистости оказалась весьма умелым стрелком. И будь в этом соревновании цель занять первое место по количеству убитых тушек, победила бы. Да и вообще… привлекала она была не только этим. Род, манеры, рассудительность и уверенность в себе… такой и быть королеве или герцогине. К тому же, пусть мне и хотелось, чтобы она проявила себя в чем-нибудь мерзком — отношении к слугам, как к грязи под ногами, или же капризах и нытье… Но нет, вэя вела себя ровно со всеми и в любых ситуациях. Разве что была более настороженна и закрыта, нежели все остальные — но как раз ее поведение, в отличие от тоски и постоянно влажных глаз вэи Рьен, или бахвальства и разнузданности рыжей, были гораздо понятней.

Девица Табарил в отсутствие своей сестры слегка… одичала и, похоже, тоже захотела подтвердить взрывной характер — а ведь смотрелись сначала такими скромницами. Она смеялась все громче, вела себя все развязней и одевалась… все откровенней. Будто вместе с родственницей лишилась внутреннего достоинства и стержня — и решила в отчаянии переть напролом.

При том, что вэй-ган на это совершенно не реагировал.

Напротив, становился все смурнее, все чаще покидал благородное общество и всё раньше являлся с охоты, подлавливая меня за каким-нибудь занятием… и не говоря не слова. Он просто смотрел! И о чем-то думал. А когда я открывала рот, чтобы уточнить, что ему надобно, исчезал… И так раз за разом.

Сказать, что это меня нервировало, значит не сказать ничего. Да меня уже поколачивало от подобного поведения! Как и от понимания того, что мы всё ближе к моменту, когда он пригласит первую особу в свою спальню. Почему он этого не сделал до сих пор я не знала. Возможно, выбирал. Возможно и правда не хотел делать мне больно. А может быть ждал, когда невесты сами установят очередность — те разговаривали об этом едва ли не в открытую при слугах, но последним я строго-настрого запретила обсуждать происходящее между собой и в деревне, пригрозив гневом вэй-гана. Не то что мне хотелось спасти репутацию вэй — судя по всему, она бы не слишком пострадала. Но мне не хотелось, чтобы имя Эрендарелла произносили в связи со всем этим фарсом. И чтобы впечатление о нем, как о правителе благородном, суровом и справедливом — во всяком случае так отзывались все, кто знал его прежде — превратилось в смешки и недоумение.