Выключив мобильник, она осторожно оглянулась и выскользнула из дверей. Джон Смит так и не вышел из метро, поэтому женщина поспешила к тому кафе, где американец пил пиво. Внимательно осмотрев мостовую под и вокруг его столика, она довольно кивнула себе. Понятное дело, ничего.

Джон Смит четырежды пересаживался с поезда на поезд, дважды выходил на улицу, чтобы тут же вновь спуститься в подземку, шарахался от каждой тени, но только через час смог убедить себя, что избавился от «хвоста». Со смешанным чувством облегчения и опаски он поймал такси, чтобы отправиться по адресу, названному Фредом Клейном.

Оказалось, что встреча должна была произойти в частном пансионе, в обвитом плющом трехэтажном кирпичном особняке чуть в стороне от шумной рю де Рено. Сидевшая за парадной дверью консьержка была столь же непримечательна, как и сам дом, – пожилая особа с бесстрастной физиономией и глазами, выражением напоминавшими мышеловки. Когда Джон спросил мсье Вернера, консьержка, не поведя и бровью, совсем не по-старушечьи вскочила, чтобы проводить гостя к лестнице. Джон заподозрил, что под ее кофтой и фартуком прячутся не только ключи.

В отношении невысокого субъекта с детективчиком Майкла Коллинза в руках, просиживавшего кресло на втором этаже, у Джона не возникло сомнений. Консьержка нырнула вниз по лестнице, как кролик в шляпу фокусника, а субъект, не вставая, принялся изучать удостоверение Смита. Под темным цивильным костюмом бугрилось нечто, опознанное Джоном без особых сомнений как пистолет «кольт 1911». Военная выправка проступала из каждой поры худощавого субъекта, точно невидимый мундир. Очевидно, это был сержант – офицер бы встал, – но сержант, высоко поднявшийся по карьерной лестнице, учитывая старый «кольт» 45-го калибра в кобуре под мышкой, – видимо, начальник генеральской охраны.

Субъект вернул удостоверение и слегка кивнул, признавая в Смите вышестоящего офицера.

– Пароль, подполковник? – спросил он.

– Локи.

Охранник кивнул.

– Генерал вас ждет. Третья дверь по коридору.

Постучав и дождавшись хриплого «Входите», Джон распахнул двери в светлую комнату. За широкими окнами сплетались ветви цветущих деревьев – сад, достойный кисти Моне. У окна стоял субъект только лет на десять старше и на сорок фунтов легче своего собрата в коридоре, тощий, словно жердь. Не оглядываясь на входящего, он глядел на акварельно-прекрасный сад.

– Ну и чего нам ожидать от этой новой технологии, которая, как меня убеждают, «где-то рядом»? – осведомился генерал, стоило Джону захлопнуть дверь. – Это штуковина масштаба ядерной бомбы или детский пугач? Или вообще пустышка? Чего мы боимся?

Голос у него был несообразный росту – могучий, басовитый, грубый, как кора секвойи, хриплый – верно, сорванный в далекой молодости, когда молодому Хенце приходилось отдавать приказы на поле боя.

– Это я и должен выяснить, сэр.

– Никаких намеков?

– Я пробыл в Париже несколько часов, сэр. За это время неизвестный убийца пытался расстрелять из автомата и меня, и доктора Зеллербаха, сотрудника Шамбора.

– Слышал, – признался генерал.

– Кроме того, за мной следили. Довольно профессионально. Плюс, конечно, инцидент на Диего-Гарсия. На мой взгляд, это ни в коем случае не пустышка.

Генерал обернулся:

– И все? Никаких гипотез? Никаких догадок? Вы же ученый. К тому же медик. На что мне рассчитывать? На дешевую распродажу армагеддонов или просто на очередной пинок нашему чувствительному американскому самолюбию?

Смит невесело усмехнулся:

– Ученым, а тем более медикам, не положено измышлять гипотез перед генералами, сэр.

Хенце расхохотался:

– Пожалуй.

Генерал Карлос Хенце, главнокомандующий объединенных сил НАТО в Европе, был жилист, точно взведенная пружина. Джон обратил внимание на его прическу. Хотя уставом и предписана короткая стрижка, Хенце предпочел не красоваться солдатским ежиком, как то было в обычае, например, у генералов морской пехоты и прочих солдафонов, только и ждущих случая продемонстрировать, какие они крутые ребята, не хуже всех прочих героев привычные к марш-броскам. Седеющие волосы генерала были уложены столь же аккуратно, сколь безупречен был покрой его угольно-черного костюма. Главнокомандующий походил скорее на главного администратора какой-нибудь крупной корпорации. «Новая порода, – подумал Смит. – Высокотехнологические генералы двадцать первого века».

– Хорошо, подполковник. – Хенце решительно кивнул. – Давайте так – я расскажу вам все, что знаю. Садитесь. Да хоть вон туда.

Смит устроился на бархатной софе – судя по вычурности, эпохи Наполеона III, – а генерал, словно забыв о своем собеседнике, вновь отвернулся к окну, упиваясь буколическими видами. Джону пришло в голову, что эту привычку Хенце мог приобрести в поисках способа навести страх божий на полную комнату младших командиров. Если так, то способ получился хороший, и Джон решил испробовать его как-нибудь на своих коллегах-исследователях, славящихся разгильдяйством.

– Значит, – проговорил генерал, – что мы имеем – это устройство, способное получить доступ к любому компьютеру и любой программе планеты, невзирая на любые коды, шифры, электронные ключи запуска ракет, иерархии доступа и запрещающие команды. Надеюсь, этим способности нашего гипотетического противника ограничиваются?

– С военной точки зрения – пожалуй, – согласился Смит.

– Остальное меня пока не тревожит. Думаю, так же, как вас. Остальным займется история. – Генерал поднял взгляд к затянувшим майское небо свинцовым тучам, словно опасаясь никогда больше не увидеть солнца. – Судя по всему, создатель машины мертв, а от его записей остался лишь пепел. Ответственности за взрыв никто на себя не взял – среди террористов дело необычное, но неслыханным я бы его не назвал.

Хенце приостановился. Плечи его чуть заметно опустились, спина сгорбилась в ожидании ответа.

Смит подавил вздох.

– Да, сэр. Могу только добавить попытку убийства доктора Зеллербаха в больнице этим утром. Убийца остался неизвестен.

– Именно. – Теперь Хенце обернулся и, рухнув в обтянутое парчой кресло, пронзил агента совершенно генеральским взглядом. – У меня для вас тоже есть новости. Президент лично приказал мне оказывать вам полное содействие и держать ваше существование в секрете, а я привык исполнять приказы. Вот что выяснили мои люди вместе с ЦРУ: в вечер взрыва у институтских ворот на рю де Волонтер стоял черный микроавтобус, он отъехал буквально за пару минут до теракта. Вы знаете, что у Шамбора был лаборант?

– Да. Последнее, что я слышал, – французские власти его ищут. Нашли уже?

– Он мертв. Самоубийство. Покончил с собой вчера вечером в дешевенькой гостиничке на окраине Бордо. Он проводил отпуск на побережье – рисовал рыбаков, представляете? Если верить одному из его парижских знакомых, Шамбор убедил парня, что тот слишком много работает и заслужил отпуск. У этих французов странные представления об отдыхе. Так вот – что он делал в том клоповнике по другую сторону Гаронны?

– А это точно самоубийство?

– Так утверждает полиция. Но ЦРУ донесло мне – хозяин клоповника вспомнил, что при лаборанте был саквояж – это совершенно точно, поскольку обычные его «постояльцы» не имеют при себе и этого. И юноша был один – ни девчонки, ни парня. А саквояжа в номере не нашли.

– Считаете, что это работа террористов? Выдать убийство за самоубийство и забрать саквояж вместе со всем содержимым?

Хенце вскочил и принялся нервно расхаживать между столом и своим любимым наблюдательным постом у окна.

– Президент уверял меня, что подобные умозаключения скорее в вашей компетенции. Но ЦРУ, должен заметить, тоже сочло, что это «самоубийство» дурно попахивает, хотя Сюрте ничего не заподозрила.

Джон призадумался.

– Лаборант не мог не знать, как продвигаются исследования Шамбора, но для убийства это недостаточный повод. После гибели Шамбора, учитывая слухи, мы просто обязаны предположить, что ученый сумел создать действующий молекулярный компьютер. Так что я полагаю, причина «самоубийства» в другом. Видимо, это саквояж, как вы и думали. Заметки лаборанта… возможно, собственноручные записи Шамбора… что-то, что террористы считали опасным или жизненно для себя важным.