– Ну, с первого взгляда все в порядке. Он обратился к врачу по поводу болей в груди, тот посоветовал ему посидеть дома пару дней… Хотя и боли в груди вместе с замечательной аритмией легко вызываются парой таблеток.

– С легкостью, – согласилась Рэнди. – Так где этот парень сейчас? И как его зовут, кстати?

– Доктор Акбар Сулейман. Как я уже говорил, живет он в Париже, недавно получил докторскую. Мы запросили парижскую полицию – сейчас он в отпуске, покуда лабораторию не восстановят. Моссад утверждает, что он до сих пор в городе. Адрес его у меня есть.

Рэнди спрятала листок бумаги в карман.

– Передай в Лэнгли, что я вместе с Джоном Смитом и Питером Хауэллом продолжаю следовать за Мавританией и ДНК-компьютером. И мне нужно безоговорочное право распоряжаться всеми агентами, которые у нас есть в регионе.

Айзекс кивнул:

– Хорошо…

И тут зазвонил телефон.

– Да? – бросил Айзекс в трубку. И, помолчав немного: – Спасибо, Кэсси. – Он повесил трубку и пожал плечами. – На Абу Ауду ничего нет. Видимо, держится в тени.

Выйдя из посольства, Рэнди направилась в аэропорт – в Брюссель, к Джону. Если доктор Акбар Сулейман был членом «Щита полумесяца» и они успеют найти его, он, возможно, выведет их на Мавританию. Еще один шанс, скорее всего, они не получат. Нет времени.

Аэропорт Завентем расположен в тринадцати километрах от бельгийской столицы. Поэтому Джону Смиту пришлось взять напрокат очередной «Рено», прежде чем забрать одежду и оружие, предоставленные ему заботами Фреда Клейна. Когда агент выехал на шоссе, ведущее к городу, на нем был мундир – там, куда он направлялся, штатское было бы неуместно, – а костюм покоился в чемоданчике вместе с «вальтером». Серые, угрюмые небеса поливали землю дождем.

Проехав Брюссель, Джон свернул с шоссе на местную дорогу, поминутно поглядывая в зеркальце заднего вида – нет ли за ним «хвоста». Вокруг простиралась зеленеющая равнина, уныло мокнущая под нескончаемым майским ливнем, плоская, как русские степи или великие прерии американского Запада. Дорога поминутно перебрасывала свое длинное тело через речку или канал. Машин было много – с Лос-Анджелесом или Лондоном в час пик, конечно, не сравнить, но куда больше, чем на широких магистралях Монтаны или Вайоминга.

Продвигаясь в сторону французской границы, Джон останавливался по временам около постоялых дворов или просто в придорожных рощицах, чтобы окинуть взглядом небо – не следует ли за ним вертолет или легкий самолетик. Убедившись, что слежки нет, он тем же способом направился к границе, покуда не выехал к окраинам Монса, в пятидесяти пяти километрах на юго-запад от Брюсселя. Войны и солдаты были неотъемлемой частью истории Монса – или, как называют его фламандцы, Бергена – на протяжении двух тысячелетий, с тех пор как римские легионы разбили на северной границе имперских владений укрепленный лагерь. Здесь генералы Людовика XIV раз за разом проигрывали кровопролитные сражения своей вечной Немезиде, Джону Черчиллю, герцогу Мальборо. При Монсе сходились армии в бурную эпоху Французской революции, здесь британские экспедиционные силы во время Первой мировой впервые дали сражение превосходящим силам противника.

Иначе говоря, это было весьма подходящее место для штаба верховного командования союзных держав в Европе – сугубо военной части НАТО – и резиденции верховного главнокомандующего сил НАТО лично, генерала армии США Карлоса Хенце.

Выглядело упомянутое заведение не слишком впечатляюще. В нескольких километрах за городской чертой, позади будки часового, торчал ряд флагштоков, на которых мокли под дождем флаги всех стран – участниц Организации плюс флаг ООН, за ним виднелось бурое двухэтажное зданьице, похожее на барак, а еще дальше – кучка строений не менее жалкого вида.

Предъявив часовому документы, Джон Смит заявил, что явился с отчетом к главному военному врачу. Двадцать первый век требовал повышенной безопасности – покуда один часовой сосредоточенно сверял физиономию и нашивки подполковника Смита с личной карточкой, второй позвонил главному военврачу и удостоверился, что тому действительно назначена встреча.

Когда часовые наконец отпустили гостя, Джон оставил машину на стоянке и торопливо пробежался к центральному корпусу. На козырьке над парадными дверями, точно вывеска заштатного отеля, горделиво красовались стальные буквы: «Штаб верховного командования союзных держав в Европе», а над ними – зеленый с золотом гербовый щит. Клерк в вестибюле направил гостя на второй этаж, где Джона встретил уже знакомый сержант Маттиас, в парадном мундире, украшенном рядами нашивок и ленточек. Отдав гостю честь, сержант провел Джона по бесконечным коридорам в кабинет, разумеется, не главвоенврача, а генерала Карлоса Хенце.

– Эти игры плаща и кинжала взаправду нужны, подполковник? – как всегда резко поинтересовался генерал.

– Не смотрите на меня так, сэр. – Джон подтянулся и отдал честь. – Это не моя идея.

Хенце глянул на него исподлобья.

– Штатские, – проворчал он, указывая агенту на кожаное кресло рядом со столом. – Мне сообщили из администрации президента. Вот, кстати, данные, которые они передали. – Он подтолкнул Джону через стол стопку папок, а одну оставил при себе. – Мои люди не нашли вообще ничего по этому «Щиту полумесяца». Даже ЦРУ. Сдается, вы наткнулись на совершенно новую банду арабских террористов, подполковник. Вначале у меня были сомнения, но вы, похоже, все-таки свое дело знаете. Что теперь?

– Не только арабских, сэр. Фанатики со всех концов мусульманского мира – арабы из разных стран, афганцы, фулани из северной Нигерии… и еще бог знает кто. Их главарь родом, кажется, из Мавритании. Ислам объединяет многие народы и расы, а я даже не уверен, что группа состоит только из мусульман.

Звезды на погонах генерала зловеще блеснули, будто споря не то с террористами, не то с унылыми небесами за залитыми дождем окнами, не то с орденскими планками, расползшимися по узкой генеральской груди аж до самого плеча. Взгляд Хенце затуманился, словно перед внутренним его взором пролетали все страны, все народы, все возможные следствия услышанного. То была уже не потенциальная угроза, а реальная – настолько близкая и страшная, что генерал, по привычке своей, развернулся вместе с креслом к окну.

– Индонезия? – пророкотал он. – Малайзия? Турция?

– Не могу судить. Но не удивлюсь, если в рядах группировки отыщутся люди из всех этих стран, и у нас есть свидетельство тому, что задействованы боевики из среднеазиатских государств.

Хенце резко развернулся в кресле, пронзив агента взглядом.

– Свидетельство?

– Мой знакомый агент МИ-6 опознал звуковой сигнал, обычный для тех краев, – похожим способом переговариваются ночью наши лесные индейцы.

– Бывшие советские республики? Таджики? Узбеки? Киргиз-кайсаки, помоги нам бог?

Джон кивнул. Хенце задумчиво потер переносицу и швырнул агенту последнюю, тоненькую папку.

– Президент потребовал отдать вам и это. Полное официальное досье НАТО на капитана Дариуса Боннара плюс все, что Овальный кабинет выбил из французов. Вы подозреваете адъютанта генерала Лапорта? Доверенного работника штаба? Фактически моего подчиненного?

– Я подозреваю всех, генерал.

– Даже меня?

Вспомнив о собственных подозрениях, вызванных визитом псевдосанитара в парижский «пансион» Хенце, Джон позволил себе слегка улыбнуться.

– Пока нет.

– Гос-споди всевышний! – выдохнул Хенце, откидываясь в кресле и вглядываясь в лицо агента пристально, как через оптический прицел. – Когда мы с вами говорили вчера, мы ни черта не знали. Теперь нам известно, что эта штуковина существует, придумавший ее яйцеголовый жив и здоров, а банда, похитившая его и штуковину, собрана с миру по нитке. Поэтому ответьте-ка на мой первый вопрос: что теперь?

– Теперь мы будем их искать.

– Как?