Агент машинально рухнул навзничь и, приподнявшись на локтях, дважды выстрелил, целясь в смутные силуэты противников. Донесся пронзительный, душераздирающий визг, и фигуры исчезли. Агент снова был один на темной узкой, словно расселина, улице.

Нет… не совсем один. В тридцати шагах от него валялась на мостовой одинокая фигура – тень чернее ночного неба, мрачных стен, темной брусчатки. Пригибаясь и напряженно вглядываясь в темноту, Джон подобрался ближе. Фигура обрела очертания – раскинутые руки, лужа текуче поблескивающей в лунном свете крови. Мертвые глаза слепо пялились в небо. Джон узнал убитого – приземистого рябого террориста, которого приметил еще в Париже.

Шаркнули по мостовой чьи-то шаги. Агент резко поднял голову. Да, вот они – остальные преследователи.

Агент снова ринулся бежать, нырнул очертя голову в непролазную путаницу переулков, то карабкающихся в гору, то скатывающихся вниз, словно раздвигая плечами напирающие плотной толпой старинные домики. Впереди завиднелась улица пошире. Там горели фонари и мимохожие туристы останавливались поглазеть на череду средневековых городских домов. Еще двое боевиков пытались затеряться в кучке зевак, но не получалось – вместо того чтобы любоваться красотами архитектуры, баски поминутно озирались. Среди туристов они бросались в глаза, точно волки на снегу.

Джон бросился в другую сторону, свернул куда глядели глаза – и замер на долю секунды, потому что навстречу ему по узкому проулку катился спортивный «Фиат». На глазах агента почтенное семейство на прогулке, теряя всякое достоинство, разбежалось по глубоким нишам подъездов. Фары били в глаза. А баски нагоняли.

Прикрыв лицо ладонью, американец бросился навстречу машине. Он крикнул что-то на бегу, но не был уверен, слышит ли его водитель. Завизжали тормоза, пахнуло горящей резиной. «Фиат» остановился в трех шагах от мчащегося агента, и тот, не сбавляя ходу, вспрыгнул на капот. Оскальзываясь и царапая свежую краску подошвами кроссовок, Джон пробежал по крыше, соскочил с багажника и помчался дальше. Одежда его промокла от пота.

Свистели над головой пули – террористы, отбросив всякую секретность, пытались избавиться от опасного свидетеля. Агент петлял от стены к стене, точно заяц. Зазвенело разбитое шальной пулей окно; визжала какая-то женщина, и плакал ребенок. За спиной Джона баски, ругаясь, лезли через застрявший на дороге «Фиат». Когда агент свернул за угол, до него еще доносился топот ног. Да, на секунду он потерял своих преследователей… но погоня продолжалась, а он так и не узнал ничего ни о Терезе Шамбор, ни о молекулярном компьютере.

Злой на себя и на весь мир, агент свернул снова, пробираясь не хоженным еще участком старого города, поминутно оглядываясь. Вскоре впереди показалась ярко освещенная площадь, донеслись звуки голосов и смех.

Американец сбавил шаг, пытаясь перевести дыхание. Оказалось, что ноги вывели его на Плаза дель Конде, напротив дома-музея Эль Греко. Район назывался Худерия – старый еврейский квартал над рекой, в юго-западной части старого города. Террористы, кажется, потеряли его след, но Джон знал – надолго они не отстанут. Элизондо не сдастся так просто, а Толедо – город не то чтобы маленький, но очень тесный. Далеко в нем не уйти.

Надо перебраться через площадь. И не торопясь – бегущий сразу притягивает взгляды.

Пойти на риск агента заставила усталость. Неторопливо, стараясь не привлекать внимания и держаться в тени, он дошел до кучки туристов, разглядывавших закрытый по случаю позднего часа музей. В реконструированном типичном доме времен Эль Греко размещались самые известные его картины. Знатоки архитектуры указывали соседям на любопытные черты здания; агент, пробираясь сквозь толчею, вежливо кивал.

Покуда он добирался до улицы Сан-Хуан-де-Диос, Джон успел перевести дыхание. Здесь туристов было не так много, но бежать дальше не было никаких сил. Носиться вверх-вниз по склонам утомительно даже для опытного спортсмена. Придется рискнуть, остаться на людях. На каждом перекрестке Джон осторожно оглядывался… и вскоре его осенило.

Впереди он заметил мужчину с камерой на ремне и лампой-вспышкой в руках – типичного туриста в поисках кадра. Фотограф то заходил в переулок, то вновь выбредал на свет, склонял голову к плечу, приседал, вставал на цыпочки – одним словом, искал ракурс. Со спины его можно было принять за Джона Смита.

Это был шанс. Когда фотограф забрел в очередной переулок, агент последовал за ним.

Видимо, в последнюю секунду турист услышал шаги за спиной.

– Эй! – воскликнул он, оборачиваясь. – Ты кто? – Говорил он по-английски. – Что за…

Джон упер дуло пистолета ему под ребра:

– Тихо. Американец?

– Да, твою…

– Тихо! – Агент надавил пистолетом посильнее.

Турист машинально перешел на шепот, но не успокоился.

– …мать, я американец! Не на того напал! Ты еще пожалеешь…

– Мне нужна ваша одежда, – перебил его Джон. – Снимайте.

– Одежда? Ну ты маньяк! Какого… – Турист наконец обернулся и увидел холодное лицо агента, потом опустил взгляд на «зиг-зауэр». – Господи, – прошептал он с ужасом, – а ты-то кто?

Джон медленно поднял пистолет. Дуло смотрело туристу точно в лоб.

– Раздевайтесь. Быстро.

Глядя на Джона, точно кролик на змею, турист покорно разоблачился до исподнего. Отступив на шаг и не выпуская оружия из рук, агент снял брюки, рубашку, туфли.

– Наденьте только мои штаны, – посоветовал он. – Ваша майка сойдет за футболку. Так вы будете меньше походить на меня.

Застегивавший ширинку турист совсем побелел.

– Не надо меня пугать, мистер!

– Будете возвращаться в отель, – безжалостно продолжал агент, переоблачаясь в чужие кеды, серые штаны, синюю гавайку и бейсболку с надписью «Чикаго Кабз», – идите людными местами. Делайте снимки. Ведите себя как обычно. Ничего с вами не случится.

Он двинулся прочь. Выходя на улицу, Джон обернулся – турист еще стоял в темном проулке, не в силах сойти с места и глядя ему вслед.

Пришла пора жертве стать охотником. Неторопливым широким шагом агент двинулся прочь, покуда впереди вновь не зашумела толпа туристов. В этот раз улица привела его к монастырю Сан-Хуан-де-лос-Рейес [26], служившему гробницей королям Кастилии и Арагона. Напротив церкви, чей фасад украшали, с позволения сказать, цепи христианских невольников, отбитых у мавров в эпоху Реконкисты, толпились заплатившие за ночную экскурсию приезжие.

Не доходя до монастыря, Джон свернул в таверну, чьи широкие окна давали прекрасный обзор, и выбрал столик у самого окна, чтобы видеть всю площадь перед церковью. Утерев лицо бумажными салфетками, агент заказал кофе с молоком и принялся ждать. Террористы могли прикинуть, куда он направляется, и вряд ли позволили бы беглецу проскользнуть сквозь частые сети облавы. Рано или поздно его найдут.

Действительно, Джон едва успел допить кофе, когда мимо прошел жилистый немолодой баск в красном берете, а с ним – еще один боевик. Оба внимательно оглядывали всех встречных, но на сидящего в десяти шагах от них агента даже не глянули. Должно быть, заключил американец, дело в синей гавайке.

Неторопливо поднявшись, он бросил на столик несколько евро – за кофе – и последовал за террористами. Тем, правда, удалось ненамеренно избавиться от «хвоста», неожиданно свернув за угол. Тихонько выругавшись, Джон двинулся прямо. Они не могли уйти далеко.

Улочка вывела его на поросший травою склон холма. Внизу текла Рио-Тахо; воды ее еще не опали после зимнего разлива, и река шумела, готовая показать свою силу. Позади и по левую руку панораму старого города закрывали синагога дель Трансисто и Сефардский [27] музей, по другую сторону реки сияли огнями новые районы и подмигивали яркие окна изящного отеля «Парадор». Тут и там росли с трудом державшиеся на склоне кусты.

За одним из них и притаился агент, давая глазам время приспособиться к темноте. Нетерпение сжигало его. Да куда же они подевались?