Генерал Мур с трудом подавил смешок.

– Напомни это собственной стране, Ролан. В конце концов, на этом великолепном авианосце, этом французском дредноуте будущего используются американские паровые катапульты и тормозные кабели – других просто нет. Равно как самолеты разведки и раннего предупреждения «Соколиный глаз», которые кружат над нами, тоже сделаны в США. Тебе не кажется, что это существенный фактор?

В беседу вступил итальянский генерал Руджеро Инзаги. Огромные черные глаза его были холодны, как кремень, полные губы по привычке стянуты в жесткую черту.

– Полагаю, генерал Лапорт в большой степени прав, – заметил он, оборачиваясь к своему британскому коллеге. – Американцы нередко забывают о наших тактических и стратегических целях, особенно когда те не вполне совпадают с их собственными.

Испанец Гонсалес погрозил Инзаги пальцем.

– Уж не на свою ли албанскую проблему ты намекаешь, Руджеро? – поинтересовался он. – Насколько мне помнится, на такую мелочь махнула рукой не только Америка. Прочим европейским странам это тоже до лампочки.

– Имея за спиной полностью интегрированную армию Европы, – огрызнулся итальянец, – мы сможем поддерживать друг друга в каждой мелочи.

– Как это делают американские штаты, – напомнил Лапорт, – некогда столь подверженные раздорам, что жестокая гражданская война между ними тянулась не один год. Разногласия между ними сохраняются по сю пору, но это не мешает им действовать сообща. Подумайте, господа, – экономика объединенной Европы на треть мощнее американской, большинство наших граждан наслаждается более высоким уровнем здравоохранения, образования, социальной защиты. Нас больше, и мы живем лучше. И все же мы не в силах самостоятельно проводить значительные военные операции. Неспособность справиться с балканским кризисом показала это со всей очевидностью. Нам вновь пришлось идти в Вашингтон с протянутой рукой! Это уже предел унижения. Вечно ли нам оставаться пасынками страны, нам же обязанной самим своим существованием?!

Единственным участником совещания, до сей поры не проронившим ни слова и предпочитавшим слушать и делать выводы, был генерал бундесвера Отто Биттрих. Выражение его рыбьего лица было задумчиво. Светлые волосы генерала уже почти поседели, но румянец делал сурового пруссака моложе его пятидесяти двух лет.

– Косовская кампания, – проговорил он, откашлявшись и окинув взглядом своих коллег, чтобы убедиться, что будет услышан, – проводилась в регионе, на протяжении столетий обходившемся Европе во многие миллионы жертв, в области, служившей источником раздоров и представляющей опасность для всех нас. Балканы не случайно названы «пороховой бочкой» Европы. И все же, для того чтобы остановить войну в Косове и вновь придать европейской политической арене стабильность, Вашингтону потребовалось обеспечить восемьдесят пять процентов задействованных вооружений и систем! – Голос немецкого генерала звенел негодованием. – Да, совокупные вооруженные силы наших стран насчитывают два миллиона солдат, мы имеем современные ВВС и прекрасные флоты, готовые к сражениям… и на что они годны?! Они торчат на своих базах и пялятся в собственный пупок! Они бесполезны. Мы можем вернуться в прошлое и переиграть Вторую мировую. Мы можем сносить города обычными бомбами, ja. Но, как верно заметил генерал Лапорт, без американцев мы не в силах даже обеспечить переброску частей и боеприпасов в современной войне, не говоря уже о том, чтобы вести сражение. У нас нет единого оперативного штаба. У нас вообще нет единой командной структуры. В области техники, электроники, логистики и стратегии мы мамонты. Мне, честно сказать, стыдно. А вам?

Сэра Арнольда эта отповедь, впрочем, не поколебала.

– А сможем ли мы организовать единую армию? – поинтересовался он спокойно. – Совместно планировать операции, объединить системы связи? Признайте, друзья мои, – не только интересы американцев отличаются от наших, но и мы сами расходимся во многом – особенно в области политики. А именно политики должны будут одобрить создание подобной независимой военной силы.

– Возможно, сэр Арнольд, – парировал раздраженный Инзаги, – политикам и трудно бывает договориться, а вот солдатам, заверяю вас, едва ли. Силы быстрого реагирования уже развернуты близ Мостара в Боснии. Семитысячная дивизия «Саламандра» состоит из итальянских, французских, германских и испанских подразделений, под общим командованием соотечественника генерала Лапорта – генерала Робера Мейля.

– И не забывайте о Еврокорпусе, – добавил испанец Гонсалес. – Пятьдесят тысяч испанских, германских, бельгийских и французских солдат.

– На данный момент, – не без удовольствия уточнил генерал Биттрих, – под общим командованием бундесвера.

– Да, – кивнул Инзаги. – Кроме того, итальянские, испанские, французские и португальские войска под общим командованием осуществляют защиту наших средиземноморских побережий.

По мере перечисления все очевидней становилось, кого не хватает в этом списке сотрудничающих армий. В комнате повисло молчание, лучше всяких слов напоминавшее, что если Великобритания и принимала участие в совместных войсковых операциях, то неизменно при участии американцев, и это давало ей, как представителю второго по численности контингента, гарантированное место в командовании.

Сэр Арнольд, больше политик, чем военный, только улыбнулся.

– И вы представляете себе паневропейскую армию созданной по образцу этих объединенных подразделений? Обрезки и ошметки на клею? Я бы не назвал это «объединением».

– Организационную структуру общеевропейской армии, – осторожно ответил генерал Лапорт, поколебавшись секунду, – мы пока не обсуждаем. Я могу представить себе различные ее варианты, Арнольд, и мы, естественно, хотели бы видеть Британию в ее составе…

– Лично я, – перебил его Отто Биттрих, – представляю себе централизованную, полностью интегрированную силу, в минимальной степени подверженную влиянию государств-участников – короче говоря, независимую армию Европы под совместным командованием, меняющимся по принципу ротации, и отвечающую не перед отдельными странами, а только перед европейским парламентом. Это единственный способ обеспечить участие всех стран и выполнение воли большинства. Все остальное – полумеры.

– Вы говорите не об армии, генерал Биттрих, – возразил Гонсалес. От волнения в его английском прорезался сильный испанский акцент. – Вы говорите об Объединенной Европе – а это совсем иное дело, нежели Европейский союз.

– Я бы сказал, – с напором проговорил британский генерал, – что единая европейская армия подразумевает единую Европу.

Биттрих и Лапорт одновременно отмахнулись от него.

– Вы передергиваете мои слова, генерал Мур! – гневно прохрипел пруссак. – Я говорю об армии, а не о политике. Общие интересы Европы как географической зоны и торгового блока не представляют ценности для Соединенных Штатов. Во многом наши интересы идут вразрез с их собственными. ЕС объединяет нас многим – от валюты до законов об охране перелетных птиц. Пора растянуть этот зонтик еще немного. Мы не можем более зависеть от чертовых американцев!

– Я, со своей стороны, – генерал Лапорт хрипло хохотнул, – а вы, полагаю, все согласитесь, что никто не относится к своей национальной идентичности и, я бы сказал, гордости так трепетно, как французы, особенно такие, как я… я уверен, что Объединенная Европа грядет. Возможно, это случится через тысячу лет, но случится непременно. Однако едва ли объединение вооруженных сил способно ускорить этот процесс.

– Так вот, – отрезал британец, внезапно посуровев, – точка зрения моего правительства предельно ясна. Никакой интегрированной европейской армии. Никаких общеевропейских кокард. Никакого флага Европы. Ничего. Любые британские части в составе сил быстрого реагирования или других совместных подразделений должны оставаться под британским же командованием и развертываться только по приказу премьер-министра Великобритании. – Сэр Арнольд перевел дух. – И кстати – откуда возьмутся деньги на транспортные самолеты, которых потребует ваша армия-без-американцев? На десантные корабли и самолеты, на спутники связи, боеголовки с лазерным наведением, системы радиоэлектронной борьбы, комиссии по военному планированию, на полную реорганизацию командной структуры? Во всяком случае, не из английской казны!