Время неумолимо, вот, казалось бы, я только что сидел под деревом с Хабитом и за кувшинчиком вина веду философские разговоры, а впереди еще многие часы ожидания отправки в неведомые земли. Но вот я уже иду за мастером как за старшим по статусу. Сам Иньху оделся в черный мундир-халат с золотыми пуговицами, в которых заключены рубины. Мастер чеканил каждый свой шаг, и любой горожанин понимал, что это идет далеко не рядовой моряк. Серые доски причала встретили нас шумом и гамом, повсюду носились грузчики, трубно мычали быки и раздавались маты на десятках языков.

− Ошури! На ногу тукало-о, я тебя хата, в хоту, дважды, тяни кудла, хата-ная!

− Да кайсяко, тебе в рот, вукнутый Хтонец, я твою, карато, правее, тащи, вуканутый!

− Епаху, в куято, касто, вот этим бревном!

Общепринятые языки были понятны на любом языке, ты всегда сможешь матом и жестами объяснить, как сильно любишь ближнего своего, и чего ты хочешь, и не важно, Хтонец ты или нет. Если конечно это имя нации, а не ориентации.

У причала, качаясь на волнах, нас ждал, нет, не корабль, а гнилое корыто. Не поворачивался язык назвать ЭТО кораблем, тонкое дерево было съедено то ли плесенью, то ли временем. Серое, рыхлое дерево не внушало доверия, и даже яркие алые паруса мне не нравились. Они были все в заплатках, сшитые веревками, а само полотно было словно порванный собакой платок, что рвала его несколько часов.

− Мой, – гордо проговорил мастер и хитро посмотрел на меня. – Это один из лучших кораблей, что ты когда-либо увидишь.

− А я не проломлю в нем дыру, когда взойду на палубу, мастер? – спросил я, на что мастер хитро сузил свои и так узкие глаза и шепотом проговорил.

− Я тебя удивлю, но этот корабль лучше, чем выглядит. Ты просто не видишь его красоты, но помни о моей просьбе, – старик хлопнул меня по плечу и пошел к трапу. Я лишь кивнул, просьба и правда странная, но я не стал спорить, тем более мне было некогда, прощание с семьей, что мне очень сильно помогала, затянулось.

Ступая на скрипящую доску, что служила трапом, все из того же изъеденного, полусгнившего дерева, я вновь проверил артефакт, что лежал в специальном мешочке и висел на шее. Небольшая серебряная коробочка с зеркалом, белой пылью и ваткой не была косметическим элементом для модниц. Зеркало могло связаться с Соуроко и Алианной, но все же я больше хотел поговорить с Хабитом. Ему было больше доверия. Султан наделил меня защитой и небольшими обязанностями, от которых, если что, я могу отказаться. А вот белая пыль это дорогое лекарство, практически от всего, на случай если я все-таки решусь выполнить просьбу Султана. Пыль была от ядов если принять внутрь, а если организм не отравлен, то лекарство сработает как боевой стимулятор, ну а ежели присыпать рану, то даст регенерацию и защитит от заражения тканей.

− Стой, Рык, – вдруг обратился ко мне идущий первым мастер и начал поправлять мой халат, все тот же серый и местами грязный. При этом в моем вещевом мешке за спиной лежали два халата из ткани, похожей на шелк − царский подарок Хабита, с которым я за последнее время сдружился. – Так, печать на груди наружу, твои ножи спереди, пусть все видят их. Как-никак такие клинки не каждый имеет право носить, колдун ты или нет? А ну, улыбнись подружелюбнее.

− А что с моими ножами не так?

− Потом, ну-ка улыбнись еще раз, – потребовал мастер. И я улыбнулся, от чего мастер аж посерел лицом. – И всем так улыбайся, Рык. Я горжусь тобой и сделаю из тебя истинного проклятого, в этом я клянусь.

− А я хочу им быть?

− А тебя никто и не спросит, хочешь ты им быть или нет. У тебя нет выбора, – проговорил мастер, бодро зашагав по полусгнившей доске на корабль.

Команда из пятидесяти человек выстроилась на палубе в темных халатах с медными пуговицами. Перед ними вышел старичок, бодро вышагивающий какой-то марш, да так, что судно аж задрожало.

− Мастер Иньху! Команда построена! Трюмы наполнены на треть и судно готово отплыть по первому вашему приказу! – бодро отрапортовал старик и одарил меня таким презрительным взглядом, словно перед ним стоит куча говна. Подобным взором одарила меня и вся остальная команда, похоже, что некоторые из них уже знали меня. – Мастер, кто тот человек, что посмел вступить на палубу корабля, который был собран моими руками?

− Помощник Сен, на твою палубу вступил великий воин, покоритель башни, Зверь Ахробы. Раб, скинувший цепи и уничтоживший целый клан в одиночку, получивший от богов дары стихий и проклятый ими же. Он направляется в мой дом для знакомства с моими дочерями! − Мастер на мгновение замолчал, набирая воздуха в легкие, а команда корабля уже желала мне смерти. Азиаты сузили глаза и незаметно касались оружия, в воздухе вовсю потрескивало напряжение. – Мои красавицы дочери должны увидеть своего…

− Уф-ф-ф-ф-ф! – одним вздохом полусотня человек перебили мастера, в их лицах читалось напряжение.

− Своего брата! Моего старшего сына! – продолжил мастер и у азиатов округлились глаза, грозя выпасть, рты открылись, и их всех как одного заштормило, а некоторые чуть не упали в обморок, смотря то на меня, то на мастера Иньху. – Мой сын, Рык Калибан, глава проклятого рода, пожелал, победив меня на арене, лишь одного − он хочет увидеть своих сестер! И я не смею ему отказать!

− М-м-мастер, − заикаясь, проговорил помощник Сен, его седая, козлиная бородка дрожала от возбуждения или от страха. – Я не-не ослышался? Вот оно… вот это… ваш… в-в-в-ваш сын?

Мастер толкнул меня и я улыбнулся. – Ы-Ы-Ы-Ы!

− Это мой сын, − приобнял меня за руку мастер. – И я им очень горжусь.

Тишина на корабле длилась недолго, и ровные ряды воинов, прошедших не одно сражение с природой и людьми, дрогнули.

− Как! – закричал один из азиатов.

− Не это главное! – прокричал второй. – Кого?!

− Ка-а-ак!

−Красавицы, Иса-у и Ага-у никогда не выйдут замуж! Он всех женихов…

− Сожрет!

− Как! Кого! Как!

− Он и нас сожрет!

− О боги, за что вы так посмеялись над мастером! − взмолился небесам помощник Сен.

− Разговоры! – тихо, практически шепотом проговорил мастер Иньху. – Строй.

И словно по щелчку пальцев перед нами встал ровный строй, и наступила тишина, что резала слух.

− К отплытию, − рявкнул мастер, и помощник развернулся к команде.

− Айона, кедро хов! – раздавал на Даоситском языке помощник, и команда разделилась. Кто-то кинулся отвязывать канаты с пристани, держащие корабль, кто-то зачем-то начал убирать парус, и матросы словно обезьяны, поднимающиеся по дереву, полезли по мачте.

− Айоху! – взревел, стоя на середини палубы седой помощник капитана Иньху, и я почувствовал, как корабль начал погружаться в воду, словно внезапно становясь тяжелее.

Мастер же Иньху спокойно подошел к штурвалу и начал разминаться, и как только парус был собран, мастер словно схватил воздух руками и потянул на себя. Корабль слегка накренился и начал скользить по воде. Без парусов и без гребцов, как на галере, что проплыла рядом с нами, натужно гребя огромными веслами под стук барабанов.

Помощник Сен и еще трое из команды, все с золотыми пуговицами на халате, встали в ровный ряд посередине корабля. Из моря на палубу непрерывным потоком устремлялась вода и помощник, явно мастер водной стихии заставлял дерево впитывать воду. И эта порода дерева из-за своей пористой структуры впитывала воду очень быстро. Мастер же улыбался и крутил штурвал. Многие дни стоял корабль без дела, но вот всего через пять минут с начала движения под моими ногами, стоящими на деревянной палубе, хлюпала вода.

− Агалай! Хен сай-ту! – воскликнул мастер, и посмотрев на меня, крикнул. – К носу, Рык, или привязывайся к мачте!

Я огляделся и заметил, что команда уже вся собралась на носу корабля, и последовал за ними. Корабль вышел из бухты и сила, которой управлял Иньху, словно взбесилась, корабль ускорился и его нос начало задирать, будто огромный мотор в полную мощность задвигал огромный, деревянный, полусгнивший корабль. Мы шли на безумной скорости, и за нами явно кто-то гнался, но у них не было и шанса, а я отчаянно лез вверх, практически по отвесному склону палубы.