Толпа вокруг хранила тишину еще около секунды, а затем воздух взорвался от тысячи криков.

− Невозможно!

− Как же так?!

−Мои деньги-и!

−Эта сука… −

−Хваленый мастер говно!

− Дайте ему имя: подстилка бабы!

− Каблук бронзовый.

− Шпилька!

Кто-то радовался победе девчонки в неравном бою, а кто-то желал ей смерти, как и в любом из миров хаос эмоций накрыл базар. А я готовил кулаки, если что я готов охладить головы нескольких сотен бойцов. А нечего обижать маленьких! Злых хищниц.

Конец главы.

В выделенной мне комнате в поместье Иньху было спокойно. Уже вечерело, а на ветвях деревьев пели свои песни на ночь птенцам птицы. И в этот момент, отрываясь от очередной книги, я удивился тому, как быстро летит время.

Время текло стремительно, казалось, еще минуту назад я поднял с земли победительницу, что должна была проиграть, но мертвой хваткой сжимала мои ножи. Позже я вместе с Иньху отвел Исау к кузнецу, который послал её в задницу, так как она сказала выковать ей такие же клинки как мои ножи, но с парой доработок под её вкус. Бедный бородач чуть не лишился жизни, и нет, не из-за оскорблений, которые он произнес, а из-за того, что сказала Исау. Кузнец еле сдерживался, чтобы не напасть на девушку, измученную боем, с молотом наперевес.

Кузнеца трясло, он то серел, то бледнел, и даже на одно мгновение позеленел, а затем выдал такие ругательства, что весь базар застыл, слушая прекрасно построенную речь из неизвестных им слов, но интуитивно понятными словами для любого, кто хотя бы раз бился ногой об угол, ронял камень или поскальзывался. Даже сейчас, спустя три дня, я жмурился от удовольствия, вспоминая ту птичью трель из незнакомых слов. Нужно будет обязательно еще раз прийти в кузню к Арахматуму и записать все, что он скажет, тем более что без меня кузнец не возьмет денег от Исау и не отдаст её заказ.

Кузнец не хочет с ней работать и имеет на это полное право, у него хватает клиентов, все же он мастер своего дела и может отказать тем, кто оскорбляет его дело и не понимает что нож это нож. И в данном случае называть нож мечом это не хвала, а оскорбление.

Но Исау этого не поняла, и девушке уже требуются стилеты не хуже моих ножей, звездочки, какие-то шпильки… Ах да, чуть не забыл, еще два меча для мамы. И у папы клинки уже старые, заменить бы. И хоть кузнец твердо ответил ей отказом, Исау все равно не поняла, будто слова кузнеца влетали в одно ухо и тут же вылетели в другое.

− Эх-х, видать это ей тот металлический так врезал. Ну не могла она так быстро отупеть, – улыбнулся я воспоминаниям, листая книгу на своей веранде у каменной чаши. Боковым же зрением отслеживая, как подозрительно колышется кустарник. − Может мне ей врезать, и она придет в чувства?

Кузнец тогда объяснил, что те ножи, что таскает его народ, это заготовки, и Ножами Его народа они становятся лишь в правильных руках. Да, сама заготовка тоже неплоха, но никогда не будет равняться моим ножам, и он не имеет права сделать копию моих ножей, так как они уже встали на путь Изменения. Да и как их скопировать? Это просто невозможно! Нельзя вдохнуть жизнь в мертвую сталь, это невозможно!

Даже просто перейдя из моих рук в руки Исау ровно на один бой, клинки изменили свой баланс, что и продемонстрировал нам кузнец. Баланс ножа изменялся в моей руке и Исау, но остался неизменен в руке мастера и кузнеца. Но Арахматум все-таки сжалился над девушкой и пообещал через три дня предоставить ей схожие с моими ножами, традиционные ножи, только до изменения, то есть до глажки.

− Мертвые ножи, – вспомнил я слова, что произнес кузнец, и посмотрел на свои ножи. – Мои ножи живые, думающие ножи.

В моей комнате, сейчас двери были открыты нараспашку, позволяя тем самым мне видеть из любого места в комнате, как на специальном ложе из дерева лежат без ножен мои черные ножи, у которых блестит лишь тонкая полоса лезвия. Такой пьедестал соорудила Исау, не для меня, а именно для ножей, и я старательно делал вид, что не замечаю, как при любом предлоге в мою дверь стучит Исау и просит в своем же доме разрешения войти. А после разговаривает со мной лишь для того, чтобы посмотреть на ножи, а затем попросить вновь коснуться этих черных, обгоревших и ставших еще удобней клинков. Без моего разрешения это сделать Исау не имеет права.

Это моё оружие, и только я выбираю, когда и кто может коснуться моих верных ножей, пусть теперь Исау и называет их только мечами. И да, Агау уже сдала мне свою сестру, которая то ли молится, то ли медитирует на то, чтобы клинки, что куются вот уже третий день, были настоящими, чтобы они были Живыми. Как рассказал мне за чашкой вечернего чая Иньху, его дочь выгнали с базара, а некий знакомый нам кузнец пообещал выстрелить из арбалета с медными плечами, отравленными рунными болтами в любую тень в его кузне, если она ему покажется подозрительной.

И вся эта история про воздыхательницу и живую сталь, что убивает, была всего лишь частью того, что произошло за эти три дня. Ведь завтра мне предстоит пойти в младшую школу и попытаться сдать местный выпускной экзамен.

− Я не тупее подростков, но слишком мало знаю, – выдохнул я, отрываясь от книги с историей страны, которая мне не интересна. Кустики снаружи вновь шелохнулись, и я активировал кровавое зрение, надеясь, что это какая-нибудь охранница ждет, когда я буду залазить в каменную чашу, и тогда она решится, а я не откажу…

Но кровавое око было непреклонно.

– Агау, ты что тут делаешь?! − прорычал я угрожающе.

− Агау здесь нет, я кустик! – донесся до меня возмущенный шепот.

− Ты не кустик. Ты вторглась в комнату воина без разрешения, – сердито произнес я на пороге комнаты. Вот мне этим вечером только этого хаоса не хватало!

− Ты воин и должен быть всегда готов к внезапному нападению, − начала юлить Агау, по прежнему сидя в кусту. – А я незримый Ассасин, которого невозможно увидеть! И я решил тренировать тебя!

− Знаешь, – устало потер я лысину и, слегка зевнув, продолжил. – Открою тебе тайну. У проклятого есть свои плюсы, и ассасины мне не страшны. Да и не так уж они и незаметны для меня, все же я не из простых разумных.

− Плюсы проклятого! Ты видишь незримое?! – выпрыгнуло из кустов волосатое нечто в метр ростом, а может и меньше, вся грязная и с кучей мелких веточек в волосах.

– Расскажи-расскажи! Расскажи о всех плюсах!

− Ну, давай с малого начну. Например, у проклятых хорошая память, завтра я должен сдать экзамен, чтобы получить право обучаться с Исау, – оскалился я. – И я также помню о местных правилах, о которых мне рассказал твой отец. К примеру, ты не имеешь права без моего разрешения заходить на мою территорию, в выделенную комнату, и наказание за нарушение традиции, которая написана кровью, я выбираю сам.

− Я во дворе, в комнату не входила, а значит, ничего не нарушала!− моментально придумала Агау.

− Часть этого двора также моя территория, – ласково проговорил я, откладывая в сторону книгу и, вставая, поворачиваясь к входу в комнату с ножами.

− А зачем ты идешь в комнату? – тихо проговорила девочка.

− Чтобы узнать, кто быстрее, маленький воздушник или я, – ласково проговорил я.

− Ты знаешь? – шепотом проговорила Агау.

− Ну конечно знаю, – нагло соврал я, понимая, что я ткнул в небо пальцем и попал. Дар уже активен у Агау. – И решил отрезать мизинец проигравшей, в качестве наказания.

Иногда владеющие стихиями меня удивляют, та скорость, с которой смылась маленькая девочка, поражала воображения. Все-таки страх великая штука, и да, надо заканчивать уже с Агау, а то она меня так замучает.

− Исау! − громко проговорил я, вновь беря книгу в руки. – Вновь постучишь в дверь без повода, и я отрежу тебе палец!

− Он видит через стены! – восхищенно, где-то далеко, проговорила Агау.