− Ты говорила про дружбу…

− Калибан, я говорила про дружбу с кланом, а я, как оказалось, очень сильно голодна. Если будешь меня хорошо кормить − буду дружить. И тебе понравится моя дружба, ведь я не претендую на тебя, да и врагом я уже не стану, − укусила меня за ухо Саири и я вновь начал терять контроль, чувствуя ее голод и неспособность погасить собственное желание. – У нас время до заката, утоли мой голод, Калибан, чтобы я дожила до момента, когда ты вернешься ко мне вновь… − прорычала Саири.

− Р-р-р! – не сдержал я утробный рык и кинулся на женщину, которая вновь вонзила в меня свои когти, но не от злобы, а от захватившей её страсти.

Конец главы.

Уже прошло две недели с того момента, как моя жизнь усложнилась и как я не виделся с Риной. Сейчас я уже пытался снять с себя проклятые осколки печати, что мешали мне жить. Для этого мне пришлось посетить пещеры наставника, а его дом находится там, где не хочет побывать ни один живой человек.

Под столицей, под миллионами ничего не подозревающих горожан существует огромная, разветвлённая система пещер, что уходит на сотни километров вглубь земли. Тень утверждает, что это остатки башни, наземное строение которой было уничтожено неким взрывом, оставив после себя яму, которую ныне зовут бездонной. И это, конечно, было неправдой, дно у этой ямы было, и здесь, на дне у разветвлённой системы пещер, тысячелетиями обитали трупоеды. В яму скидывали мусор и даже людей, живьем. Бордовый тому доказательство. Хоть и действует запрет на подобное вот уже пятьсот лет, но люди все равно словно звери выкидывают в яму ненужных, как они их называют, людей, а таи, на дне, их ждет тьма, падальщики и, если успеет, Тень. Монстров тут было много, и даже те, что были безобидными, похожими на травоядных, почему-то были не против полакомиться человечиной. Что забавно, из Ненужных выживают лишь дети, они при падении, конечно, переломанные, но живые. Взрослые умирают без мучений, а вот детям приходится смотреть на то, как к ним подбирается одна из тварей бездны, чтобы сожрать. Далеко не всем везет как бордовому.

Мне же повезло, меня не скинули, я сам лез по отвесной скале вниз, но этим же способом мне придется и возвращаться, что будет очень сложно. Я уже пять раз, даже в единении стихий, срывался вниз и лишь ножи, вонзенные в стены, смогли меня спасти. Начал спускаться я утром, а вот окончил когда засветили звезды.

Ну а сейчас я сидел еще глубже под землей, в одной из пещер наставника, которые он отвоевал у какого-то монстра пару сотен лет назад. И с попеременным успехом я отгонял неприятные мысли о том, что уже как две недели не проверял Рину. Саири, конечно, докладывала мне, что у Рины все хорошо, она знала это по своим каналам, но я все равно переживал. Ведь я решил, что расскажу девушке, которая является монстром, о том как я проводил ночи без неё, я думаю, что она имеет право знать. Вот только ей это надо или все же мне?

Во тьме пещерной горела одинокая свеча и вокруг постоянно колыхающегося пламени плясали тени. Я был не один на глубине сотен метров под землей. Где-то рядом бродили монстры, никогда не видевшие свет, тысячи трупоедов, всевозможных червей и даже полуразумных грибов. Под землей кипела своя, особенная жизнь, которая слабо походила на жизнь там, наверху. Были здесь и люди, которых никто не ждет на поверхности и о которых я поклялся не говорить никому из живых, мертвым можно, они все равно никому не расскажут.

− Ш-ш-ш, − пронеслось где-то внизу по каменным коридорам что-то огромное и шипящее, и от чьего движения подрагивал потолок пещеры.

− Мастер, – тихо проговорил я в темноту, словно загипнотизированный смотря на свечу. – Не получается сконцентрироваться, слишком много шумов…

− Калибан, ну не могу я заткнуть бессмертную Шею, огромную змею, что охотится ниже, и её детей, что выше. Поверь, я уже третье десятилетие пытаюсь, – ответил мне мой наставник из тьмы. – Пытайся сконцентрироваться, не смотря ни на что. Все символы нанесены, в какой раз мы уже пытаемся?

− В десятый, – сквозь зубы проговорил я. – И не получается, как бы я ни старался.

− Ну а кто говорил, что снимать осколки сорванной печати легко? Не сломанную печать ты бы снял, это я тебе как опытный символист говорю, а вот стертую башней, а затем нанесенную вновь и сломанную только силой воли… – тихо прошептал Наставник, что был растворен в темноте и пребывал в своей бестелесной форме. – Знаешь, ты весьма уникален, подобные случаи были, но в основном с кем-то вроде настоящего Калибана, хотя мне даже интересно кого будут считать настоящим калибаном через лет пять, его или тебя?

− Мне так никто толком не объяснил, кем он был, − проговорил я во тьму. – О нем нет достоверных записей, лишь слухи и обрывки легенд о чудовище, имя которого теперь является названием моего рода.

− Ну знаешь, запомнился мне он только тем, что стал признанным проклятым, а как и почему… Кто знает? В дни моей настоящей молодости, лет семьсот назад, меня волновали лишь кимоно, которые надо было срочно снять с какой-нибудь красавицы, а не снятие рабских печатей или проклятые, – усмехнулся наставник. – Но я знаю об иных проклятых, на них тоже обращали внимание сильные мира сего, и в тебе есть что-то схожее, хоть всем и кажется, что время богов и проклятых с демонами прошло. Знать бы мне твою историю до попадания в башню…

− Я пытаюсь быть в тени, и, как говорится, меньше знаешь - крепче спишь.

− Ну и как? Выходит быть незаметным? − поинтересовался наставник, выйдя к трепыхающемуся пламеню свечи.

− Вы мне скажите, наставник, – тихо проговорил я.

− Ну, здесь нас точно не подслушают, это мой дом, а Шея сможет подпустить лишь бордового, но я знаю, где он. Он на другом континенте, а мои дети еще не умеют так слушать, – выдохнул наставник.

− Как Айно мог попасть на другой континент? Я же вчера с ним пил чай и вновь проиграл партию.

− Ну, я его перенес за, кхм, тысячу дней пути отсюда. Там он выполняет задание императора, − лениво проговорил во тьме наставник. – Кстати, прекрасный чай, он мне отсыпал половину того, что ты подарил ему, но мне мало…

− У вас есть портал?

− Не знаю о чем ты, но перенесение на большие расстояние является одним из высших искусств символистов, но тут не все так просто и вообще, мы отвлеклись, – зевнул во тьме наставник. – Это искусство запретное, да и знаешь, чай меня больше волнует.

− А сложно создать подобное и перенестись куда-то?

− Ха-ха, Калибан, ты меня веселишь. Это заклинание сложно даже активировать, – рассмеялся наставник. – А создать… Ну тебе то, балде, что не может снять какие-то осколки с самого себя, такое наверняка раз плюнуть…

− Наставник!

− Ну что наставник? Это сложная система, и не все сигнатуры мне понятны, как никак наследие древних, которое через не могу приспособил мой дед, а он наверняка нашел какие-то инструкции, о которых никому не сообщил. Он у меня был жутко подозрительным типом, особенно после того, как я у него стащил пару книг, – рассмеялся наставник. – Управлять системой можно, но не каждый на это способен. Один из сотни высших символистов способен, и это в лучшем случае, но для меня это несложно.

− А высшие символисты это…

− Ну, то, что ты пытаешься сейчас сделать, уже высшая символистика, при которой задействован и разум, и тело, и даже душа, а значит если ты не стал, то уже близок к званию высшего символиста-недоучки, который еще не все основы-то усвоил, но зато практикуется в высшей символистике.

− Таков мой путь, не понимаю как, но у меня получается вляпываться в самое сложное и…

− И вонючее, – рассмеялся наставник и вдруг колеблющееся пламя свечи затухло, а его голос во тьме стал пронзительнее. – Попробуй снять символ в полной тьме, хоть она тебя и ненавидит. Знаешь, мне очень интересно, как твоему другу вообще пришло в голову посоветовать тебе имя проклятого?

− Махшуду? Не знаю, что могло ему прийти в голову, – усмехнулся я. – Он мне такие ножи подарил, что даже кронпринц завидует.