− Доводишь от злости до умиления, – погладил я наглую девчонку по голове, что сразу приободрилась. – То прибить хочется, то становится стыдно. Расскажешь мне, что за тайное собрание мастеров? И как ты умудрилась подслушать отца?

− Я не подслушивала, ассасины не подслушивают, они охотятся, – гордо проговорила Агау, млея от того, что я её гладил.

− Ты охотилась на отца?

− Чтобы стать лучшим охотником нужно охотиться на лучших, − прикрывая глаза от удовольствие пробормотала малышка. – А у меня такая возможность есть, могу тренироваться сразу и на проклятом и на признанном мастере, только пальцы жалко, у меня их немного.

− Ты же ведь знала, что не пострадают твои пальчики? – улыбнулся я.

− Ну ты же проклятый, который меняет судьбы. Потому мастера и собрали совет, они против того чтобы ты был тут и вообще жил на свете, – улыбнулась мне малышка, словно не сказала ничего примечательного. – А пальчик вот, отрежешь мне его в порыве злости на маленькую Агау, и это изменит мою судьбу. Я изобрету магию, которую возможно использовать только без определенного пальца или еще что-то…

− Но зачем меня тогда убивать, если моя жизнь принесет пользу?

− Папа сказал посланнику, с которым говорил, что мастера боятся, когда в мире есть такой как ты. Они не хотят ничего менять, папа даже пошутил, что тогда тебя должен бояться даже сам Император, а посланник сказал, что передаст его шутку куда следует, – хитро прищурилась Агау, и положила мою руку, что перестала её гладить, обратно себе на голову. – Ты как та мышка из маминой сказки, никто не мог разбить яйцо. Но тут мимо пробежала мышка, хвостиком махнула и яйцо разбилось.

− Интересные у твоей мамы сказки, – усмехнулся я. В памяти всплыла сказка из высокотехнологического мира, и пусть еще около семидесяти девяти частей из девяноста еще заблокированы, но вот сказке про мышку и яйцо место в незаблокированной части памяти нашлось.

− Бах, бах, бах! – разрезали тишину мощные удары, что доносились издали.

− В ворота стучат, – вновь спряталась под одеяло Агау и приглушенно проговорила – Что сейчас будет! Дома ведь никого нет.

− А охрана?

− Сбежала. Мужчины со стен прыгали, а женщины, когда у Исау единение с тьмой, спокойно уходят, – проговорила Агау из-под одеяла. – Они в такие дни стараются сделать так, чтобы Исау не выходила в город.

− Она так опасна?

− Не знаю, я ничего не видела, мне просто страшно, – проговорил холмик под одеялом, а далекие удары в ворота все продолжались. – Но мама всегда говорила, если кто-то нападет ночью, то я должна бежать к Исау, и чтобы не боялась того, кем станет она.

− Ну что, пойдем, встретим незваных гостей?

− Почему незваных?

− Ты их звала?

− Нет, а тебе не страшно?

− Ну, я же буду с тобой Агау, с тобой мне не страшно.

Через мгновение Кроха уже стояла гордо на одеяле с высоко задранным носом и презрительно на меня посмотрела.

− Тебя еще долго ждать?

Я, еле сдерживая смех, подошел к двери в коридор и, открыв дверь, пропустил вперед гордого ассасина, что вздрогнул от скрипа досок под моими ногами, когда я двинулся следом. Темные, безлюдные коридоры немного пугали, Исау погасила все источники света, и так происходило каждый раз во время ее единения со стихией. Полная луна каждый месяц наполняла силой одаренную стихией, мучая её бессонницей и приливом сил, и она бродила по коридорам немного раздраженной, как говорила Агау.

Сейчас же маленькая девочка шла впереди, но постоянно оборачивалась, проверяя, иду ли я следом, она очень храбрая, но и не глупая.

− Смотри, – тихо проговорила Агау, указывая через окно на двор, на краю которого виднелись массивные ворота.

В лунном свете по дорожке из серого, скального камня на высоте под метр над землей не шла, а словно парила Исау. Ее короткие черные волосы, словно отрасли и вновь падали ей на плечи, но волосы не могли ТАК шевелиться. Ее глаза были налиты тьмой, а белое кимоно на девушке выглядело как издевка над ее стихией, как и белоснежная кожа, что словно светилась под лучами холодной луны.

− Сестра, что ты тут делаешь? – произнесла потусторонним голосом Исау, медленно поворачиваясь к нам, наклоняя голову в бок и смотря с презрением. – И ты, отверженный тьмой, идите в свои комнаты!

А тем временем огромные деревянные ворота вновь содрогнулись от мощных ударов.

− Это ко мне и вас не касается, – улыбнулась нам Исау и её сотканные из тьмы волосы превратились в огромные спрутообразные конечности и бросились к воротам.

− Она не соображает что творит, – пронеслось в моем разуме, и я бросился в окно, пытаясь успеть остановить Исау. Но было поздно, я лишь успел увидеть, как срываются с петель огромные воротины и разламываются на куски черными щупальцами, а за ними споявляется тот, кто и стучал в ворота, и как оскаливается радостно Исау.

− Ты пришел умереть!? – раздался громкий крик девушки, а лысый монах, стоявший за воротами, увидев, как на него несутся огромные, сотканные из черноты щупальца, начал преображаться. Его кожа блеснула желтым, и он нанес удар по первому щупальцу своим бронзовым кулаком, разрывая тьму на куски.

− Земля, – обратился я к стихии и небольшой столбик земли под ногами придал мне ускорения. Я понесся вперед, а за моей спиной закричала Агау.

− Остановись, Исау, остановись!

Но девушка, переполненная тьмой, уже не слушала свою сестру, она была нестабильна, и во что бы то ни стало решила убить Агрея, монах же точно не ожидал такой встречи, он пришел без оружия и сейчас не справлялся. Когда мне осталось еще два метра до Исау и бронзового человека, который сиял золотом, четыре щупальца подняли его над землей и уже начали пытаться разорвать его на части, руки и ноги уже монаха начали издавать металлический скрежет.

Тьма встретила меня мягко, щупальцы от Исау попытались меня атаковать, но они был словно бессильны против меня. Огромный поток тьмы лишь прошел сквозь меня, усилив мое понимание, что надо делать, и мои пальцы сомкнулись на шее Исау.

− Остановись! – тихо прорычал я и тьма схлынула, словно её и не было, а бронзовый монах с громким звуком упал на землю.

− Спасибо, – тихо проговорила Исау, смотря на меня глазами, в которых не было тьмы. – Я немного увлеклась.

− Уф-ф-ф-ф, − выдохнул я, убирая свою руку с шеи девушки. Я вспомнил то, что прочел в книгах, Исау очень одаренная, но иногда не сможет четко мыслить. Ей будут мешать эмоции и бурлящая в ней сила. – А теперь, как хозяйка, прими незваного гостя.

− Ты чего приперся, Агрей? – ни секунды не медля изрекла Исау. – Смерти ищешь?

Монах встал с земли, отряхнулся, поклонился молчаливо мне, взглянул на разорванные в клочья ворота и протянул Исау, держа двумя руками, отрезанную косу.

− Решил вернуть то, что не принадлежит мне, и увидеть тебя в силе, – твердо произнес монах, что был словно вылит из золотистого металла. – Я извиняюсь за дерзость и прошу принять от меня, уважаемая Исау, еще и этот дар, в качестве дара вашей красоте.

Я смотрел изумленными глазами как монах достает из своего пояса золотистый цветок, который тут же засветился в темноте золотистым светом, а меня за край халата начала тянуть Агау.

− Уходим, уходим, − шептала мне кроха. – Ты не понимаешь, уходим.

И я поддался крохе, смотря на застывшую на месте Исау, что смотрела то на монаха, то на свою косу, то на разломанные ворота, лежащие в пыли, то на цветок, испускающий золотистый свет. И при всем этом, ее глаза то наполнялись тьмой, то тьма слыхивала, девушка никак не могла решить, продолжить ей бой или нет.

Я же медленно шел за Агау, посматривая на, также как и Исау, замершего столбом в нерешительности монаха, глупо улыбающегося и словно рожденного из металла, но теперь, после боя, на его руках были видны трещины, через которые виднелась красная плоть. Исау почти порвала его на части.

Когда же мы зашли в дом я спросил у Агау, что происходит.