− Это принесла твоя Рина, она приносит еду утром, днем и вечером, − ухмыльнулся Айно. – Она была здесь около часа назад.

− Понятно, – я нахмурился, еда встала поперек горла. Я привстал и уважительно поклонился. – Айно, мне пора идти.

− Я не против, ты здоров и можешь идти, но с утра жду тебя у ворот. Есть дело, которое стоит решить завтра, – проговорил на прощание Айно. – Возьми у двери плащ, сейчас будет ливень.

− На нем имя моего рода, – тихо проговорил я, смотря, как на сером плаще явно моего размера красной ниткой было вышито слово Калибан. Да, немного неровно, но видно было.

− А чье еще должно быть? Это же твоя Рина принесла для тебя!

− Она не моя, – тихо проговорил я и вышел вон, накидывая теплый плащ от дождя и ветра с овечьей подкладкой под мой размер, явно сшитый неопытной рукой. И этот запах, исходящий от плаща, я узнаю из тысячи, ни у кого такого больше нет.

Дом Молоха Айно находился на территории скалы, на вершине которой и стоял храм символистов, в котором я до сих пор не мог бродить свободно. Зайдя в дом Молоха утром, вышел я уже вечером, и мутное темное небо было мне не радо. Крупные капли дождя разбивались о каменные ступени, делая их скользкими, но я в задумчивости просто летел по ступеням, не боясь поскользнуться и обгоняя тех, кто еще не привык к этому опасному спуску с горы.

Дождь усиливался, а вечерняя мгла превращалась во тьму, я шел по улицам без цели, в глубокой задумчивости. Обдумать было что: несколько новых слов, астральная борьба с осколками печатей, предстоящая служба в армии императора и продолжение обучения. Мой разум работал непривычно легко и непринужденно, я думал и о деньгах, их было мало. Саири, конечно, выдаст мне пару килограмм золота за сделанную работу, но только сейчас я задумался о том, сколько же я потратил на кисти и краску. А скоро будут и сборы в храме… Да, есть выход из ситуации, нужно поставить на себя в следующей игре, что будет еще не скоро, так как была перенесена из-за какого-то местного праздника, о котором я никак не могу вспомнить, так как прошлому я это было просто не интересно.

Я стоял около дома Рины и с трудом узнавал тот покосившийся домик, что был прежде. Теперь передо мной стояла новая ограда, а за ней ухоженная территория, цветы и даже деревья, а каменная тропинка была выложена красивой мозаикой. Я шел тихо, в доме горел свет и доносился еле слышимый голос. Мое любопытство и острота разума сегодня были запредельными.

− Усиленный слух. Земля, покажи мне то, что видишь только ты, – тихо прошептал я и увидел что там, в доме, горят свечи и небольшой очаг, а посередине огромной комнаты двухкомнатного дома сидела Рина в цветастом кимоно за низеньким столиком перед кучкой золотых, медных и серебряных монет и тихо напевала:

− Эту денежку возьму и на кимоно я отложу, – напевала не совсем в рифму Рина. – Буду для любимого я краше.

− Эту денежку возьму и на дом я отложу, будет здесь уютнее, провести ему со мною ночь.

− А эту денежку я на лавки отложу, больше будет приносить, буду лучше Рыка я кормить.

− А вот эту денежку возьму, Рыку на кимоно я отложу. Не хочу я белый цвет, красный вот его истинный цвет.

− Кимоно я вот куплю, поцелуи получу, – прошептала девушка, а я постучал в дверь.

− Рык! – выдохнула Рина, поняв, что так стучать мог лишь я, ибо весь дом содрогнулся.

Дверь со скрипом открылась, и я увидел счастливую улыбку и голубые глаза девушки, что радостно запрыгала на месте.

− Надел! Надел! Подошло по размеру! Прекрасно! − девушка была вне себя от счастья и хлопала в ладоши. – Тебе нравится?!

− Да, − тихо ответил я. – Ты его сама шила?

− Конечно! Смотри, как я исколола себе пальцы! Все время, пока была по делам в Але-Гоно, каждый вечер! – протянула мне пальчики Рина, которые были испещрены ранками, уже заживающими.

− Ты же могла это исцелить.

− Так нечестно, я должна все прочувствовать, я же человек, Рык, – улыбнулась девушка и вдруг встрепенулась.− Ты же, наверное, голодный! Что же я стою, у меня там рыба и немного риса, я быстро!

Рина бросилась к очагу, а я смотрел на ковер, небольшую кровать, пару горшков с цветами и на рукав своего плаща, на котором был вышит красной нитью неровный узор.

− Я не буду есть, я пришел сказать тебе, − тихо проговорил я, а Рина замерла, стоя спиной ко мне. – Я хочу быть честен с тобой, пока тебя не было, я проводил ночи с другой и…

− Я знаю, – холодно проговорила Рина.

− Откуда?

− Пока тебя не было, а потом ты еще и лежал без сознания, несколько раз приходила в мою лавку Кирсана, – Рина повернулась ко мне, на её лице не дрогнул ни один мускул, в ней словно не было эмоций. – Смеялась надо мной, сказала не мешать вашему счастью. Может, хоть чаю попьешь перед уходом?

− Нет, − ответил я, и уже хотел развернуться к двери. – Рина, ответь мне, почему я?

− Я отвечу тебе теми же словами, что и Кирсане. Потому что, – усмехнулось чудовище из башни, хоть сейчас этим чудовищем был я. – Ты мне ничего не обещал, ты свободен в своем выборе и твой выбор тяжел, но я верю, ты сделаешь правильный выбор, а сейчас оставь меня одну…

Я вышел, молча прошел до ограды по новой дорожке, открыл новую калитку и замер под проливным ливнем, что хлестал по мне так ожесточенно, словно знал, что я сейчас совершил и пытался меня наказать.

− Усиленный слух, – прошептал я во тьме ночи, − Земля, покажи мне…

И земля показала. За низеньким столиком сидела Рина, схватившись за голову, но через минуту девушка глубоко и печально вздохнула. Подвинула к себе мешочек с золотом и начал считать.

− Один, два, три четыре пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, − она досчитала до ста сорока, а затем мешочек выпал из ее рук и монеты с жалобным звяканьем раскатились по столу. – Смысл. Какой в этом теперь смысл?

Девушка замерла на пару минут, а затем шепотом произнесла.

− Лучше бы я сдохла там, в башне, – прошептала Рина, а затем мир содрогнулся от душераздирающего, полного боли крика. – А-А-А-А-А-А!

− Рина! – я рванул к дому. Земля показывала какой-то ужас, я должен успеть пока не стало слишком поздно. Дверь на засове не могла меня остановить, треск, пыль и мир вокруг словно замер.

Рина стояла голая на потолке и об этот самый потолок добивала остатки стола. Вокруг валялись ошметки разорванного на куски ковра, сундук, окованный сталью, был смят и разорван на части, а разбитые тарелки и монеты были воткнуты в стены словно картечь. Часть кровати горела в очаге, и все это Рина совершила за несколько секунд, пока я несся к ней, с бешеной скоростью

− Ой! – произнесла испуганно и удивленно девушка на потолке и сорвалась вниз головой. Но за мгновение до того, как удариться головой об пол она словно кошка в последний момент кувыркнулась и упала на ноги, а затем на колени, и замерла, просто смотря в пол и не подымая на меня глаз.

− Ну вот нельзя тебя и на секунду оставлять, – спокойно проговорил я, словно ничего и не произошло, и сняв с плеча плащ накинул на Рину и натянул на нее капюшон, получилось так, словно на ребенка надели огромный плащ. Рина молчала, а я развернулся к вышибленной двери и начал ее прилаживать обратно, практически впечатывая дверь в косяк.

− Уйди, – донеслось позади меня. Я развернулся. Около меня стояла Рина, ее лицо было закрыто огромным для девушки капюшоном. – Она тебя ждет, беспокоится, страдает…

− Нет, – спокойно и твердо проговорил я, − Вот ты мне скажи, если ты разнесла за одно мгновение так дом, что бы случилось за два мгновения?

− Никто бы не пострадал из людей.

− Ты думаешь, меня волнуют люди? Неизвестные, безразличные мне люди? – тихо спросил я и, шагнув вперед, обнял девушку. – Глупышка, я волнуюсь за тебя.

− Я в порядке, – шмыгая носиком, проговорила девушка, прижалась ко мне и обняла в ответ.

− Ты не умеешь обманывать, – улыбнулся я, мерно поглаживая Рину. – Вот как ты без кровати сегодня будешь спать?