− Поняла, – произнесла кроха и бросилась к листу, а я обратился к остальным детям.

− Юные ученики, напишите слово, которое означает нечто, что вам дороже всего, дороже вашей жизни, – обратился я к детям. Мой разум вновь подкинул мне идею, но я еще её не осознал до конца, а уже притворял в жизнь, чуя, что делаю все правильно.

− Есть, мастер! – хором ответили мне дети и погрузились в свои белые листы.

Я улыбнулся. Мастер. Да, я теперь мастер, пусть и без специального свитка, подтверждающего это, но слух о том, что меня признал мастером Айно и Айено Тень, разнесся с поразительной скоростью. А когда я возмутился при Тени о том, что я никакой не мастер, у наставника таинственным образом в руках появился огромный стальной прут. Ох, как же он ругался на меня из-за снятия печати! Я мог убить себя, и пусть он признает, что я перешел грань возможного, но никогда не простит меня за то, что я испугал его двух детей. Что почуяли, как пришла смерть ко мне, особенно их испугало то, что они чувствовали что там был их самый дорогой, потому что единственный, человек, и возможно пришла смерть не за мной, а за Наставника, ведь самый большой страх Ненужных в том, что Тень оставит детей одних.

− Мастер, я все, − тихо подошел и прошептал бледный мальчик лет семи в очень простом сером кимоно, на которого почти все дети кроме Агау смотрели с удивлением. Они не понимали, почему в сером и слегка потертом кимоно он вообще находится с ними. На мое старое кимоно они не обратили внимания, причуды странного великана никого не удивляли, тем более это мастер. Вот только у этого мальчишки кимоно было явно не простое, ткань из бездны делалась не из простых растений и могла выдержать удар моего ножа.

− Молодец, Кайрон, – проговорил с улыбкой я и с опаской взял листочек. – Подожди сестру за своим столом…

− Я на столе тоже символ написал, – тихо проговорил Кайрон, последний ребенок Тени. – Я не специально, задумался и за стол теперь нельзя садиться.

− Понял, – напряжённо проговорил я, размышляя о том, что мог наделать ребенок Тени, у которого есть некоторые проблемы с моралью. – Сядь за мой стол, только не рисуй ничего, − произнес я, вставая и подходя столу ученика.

− Как скажете, мастер, – поклонился мне ребенок. Дисциплину Тень прививал железную, надеюсь, бил хоть не часто, хотя возможно, что это близость чудовищ делает этих детей такими.

− М-да, кисти ему в руки давать нельзя, – тихо прошептал я, аккуратно поднимая за ножку низкий стол ученика. Похоже, что стол придётся уничтожить. − Символ смерти, рабочий. Начертать за короткое время и в таком возрасте это просто удивительно…

Дети, вот больное место Айено, и в этот раз он решил поступить с ними иначе, чем с Айно Молохом. Названная сестра по имени Ану уже прошла почти все испытания, и недавно ей исполнилось пятнадцать лет, а значит, осталось совсем немного и она покинет мглу бездонных пещер. А вот с Кайроном было множество проблем, близость бездны и особый воздух тех мест слишком сильно повлияли на младенца, которого выкинули в яму когда ему было несколько часов от роду, повлияло. Он был очень слаб телом, хоть обычно в бездне люди и становятся сильнее, но вот его дух просто за гранью, внутри него настоящий колодец энергии. Однако именно поэтому его надо учить жить среди людей, такой символ смерти, что он нарисовал на столе сейчас, не каждый символист может исполнить. Этот символ опасен, пусть он слаб и взрослого не убьёт, но вот ребенка, старика или же беременную женщину, коснись они этого стола, уже не спасти. Я чувствовал лишь покалывания в руке, когда я поднял этот злополучный стол и поджег его в небольшом очаге, что был построен для согревания учеников в зимние месяцы, когда снег укутывает скалу. Дети же закончили свое задание и приносили листки к моему столу, а у дверей домика начали мелькать силуэты опекунов детей.

В очаге горел детский столик неохотно, символ смерти сопротивлялся, а Кайрон сидел на моей подушке и с вожделением смотрел на мои кисти из черного камня. Слава богам, что он послушный. Через пять минут все листы лежали на моем столе, Агау уже ушла с Исау, говоря о чем-то с названной сестрой Кайрана, бледной худой девушкой, у которой был короткий ежик волос.

− Ану, возьмите и позавтракайте в парке, там есть одна тихая поляна, я часто там ем, – проговорил я, протянув детям тени небольшую деревянную коробочку. Небольшую для меня, а вот в их глазах это уже был целый ящик с едой на несколько дней. – Очень вкусно, уж поверьте.

− Мы не возьмем! – загнанным, испуганным зверем проговорила Ану, но меня не обманывал ее вид, она явно была готова к бою.

− Слушай мой приказ! – прорычал я, и дети встали по струнке, словно в армии, причем не только Ану и Кайрон, но и Исау с Агау, – содержимое коробки съесть и отдохнуть перед возвращением домой. В парке есть красивые места, это понятно? − Мне кивнули все четверо, а Агау покосилась на коробку, что из моих рук взяла Ану.

− Маловато будет, – хитро прищурилась кроха.

− У меня еще есть, − шепнула Исау. − К обеду готовилась.

− Ну и хорошо, – пробурчал я, наблюдая в окно, как четверо детей идут к парку, а Исау с Ану начали потихоньку переговариваться. От обеих, если принюхаться, шел практически одинаковый, особенный запах поверх их личного, они обе очень сильные одаренные тьмой. – Ну а теперь нужно отработать те сто золотых, – печально вздохнул я, возвращаясь к своему столу.

Я изучал символы и делал записи о каждом ученике, и, что самое интересное, у каждого из них была возможность стать символистом, но не все из них хотели или вообще понимали, что же это такое они чертят на своих листах. Как говорила Агау, многие символы были красивые, каллиграфично написаны, но абсолютно мертвы. В одном из миров, где я жил, сказали бы, что в них нет души, а в этом мире скажут, что в символах нет энергии, но вот когда ученики записали то, что им дороже всего, в этих словах была душа, в них была энергия…

− Ну как? – внезапно послышался голос наставника из моей тени.

− Ничего необычного, – тихо ответил я, корпя над очередной характеристикой, и так как я Символист, с большой буквы, я писал кистью, даже отказ в обучении семья будет ставить на стену, хотя на данный момент такого не предвиделось. – Ничего примечательного, наставник.

− Как ничего особенного!? – Воскликнул Айену и, выйдя из тени перед моим столом, стал ходить-бродить передо мной, вознося руки к небу. – А как же Кайрон!? Он станет великим, нет, легендарным символистом! В честь его имени назовут направления символистики, он гений! Ты должен был быть поражен его способностями и горд тем, что я подпустил тебя к его обучению.

− Интересный мальчишка, кстати, за испорченный им стол вы заплатите или кто еще? – задумчиво проговорил я, заполоняя лист бумаги на девочку Агиято Курайно Эф Ко Саманаиту. О, древние боги, кто-то из вас точно проклял ребенка таким длинным и сложным именем. – Он второй по способностям, первый не он.

− Конечно, он первый по способностям, в этом ему нет равных. Вот подрастет и станет мастером, к десяти годам, это моя будущая смена и в этом нет сомнения! – cловно не слыша меня говорил Айено и нервно ходил вокруг низеньких столов.

− Наставник? Кайрон второй, а не первый? – поправил я наставника и молодой парень в черном кимоно застыл на месте. Его шея с хрустом поворачивала голову.

− Что ты сейчас сказал? − сказал человек, который не верил своим ушам, да, Тень человек, так может реагировать только человек.

− Кайрон имеет много энергии, что бестолково хлещет во все стороны, но в нем нет души. Он слаб, хоть и силен, его сила бесполезна, – протянул я листок вперед. – Вот, Айено, оцени. И скажи, ты до сих пор считаешь, что твой ребенок лучше неё?

− Как? – тихо проговорил Айено, смотря на листок. – Как?

− Дороже жизни, вот что я попросил написать, – тихо проговорил я. – И она написала, как впрочем и многие дети, которые, судя по их символам в начале урока, не могут стать символистами, но вот по словам… Кайрон, кстати, ничего не написал, он, видимо, не нашел то, что ему дорого.