– Экзотело оснащено нейрофильтрами. Но некоторые мозговые импульсы оно вполне может расценить как направленные ему и выполнить. Так что аккуратнее.

Буров то и дело косился на американца. Так быстро прийти в норму, не имея в голове Ординатора… То словно были два разных человека – там, около изолятора, и тут, рядом с двуцветной бронёй «Ос».

Напоследок Буров и Бёрд занесли обратно в арсенал три продолговатых ящика с крупнокалиберными полуавтоматическими винтовками, что на время перекочевали в пустующий склад. Человек с таким оружием выглядел лилипутом с пулемётом «печенег». Даже палец на спусковом крючке терялся!

Тяжёлые шаги тех самых, пятьдесят второго размера ног, заполнили коридор, ведущий к внешнему шлюзу, где командир провернул злосчастный вентиль-затвор. Если Роман окажется прав, и на втором шлюзе снаружи найдётся панель управления, то самым простым объяснением станет не вполне понятная шутка конструкторов, зачем-то заперевших механизм изнутри. Ещё вернее – американцев. О “человеке” Макленнора думать не очень-то хотелось.

Первая переборка тяжело отъехала в сторону. За ней был промежуточный отсек для стабилизации атмосферы, и «Осы» вошли в него. Буров получил импульс от командира, который можно было понять как: «ожидайте».

Когда внешний шлюз опять встал на своё место, американец хотел было что-то сказать, как это принято у них за океаном, но Истукан развернулся и пошёл обратно в генераторную. Вентиль-затвор Бёрд может и в одиночку провернуть в положение “закрыто”.

Войдя в свою обитель, Буров первым делом направился к радиостанции, сел, и принялся отлавливать скользившие по частотам сигналы. Отчего-то теперь это оказалось сложней. Высоцкий никак не хотел петь для него, то и дело ускользая под пелену белого шума. Но спустя минут десять упорной борьбы, Буров добился-таки своего. И пожалел даже, что под ним табурет, а не кресло или хотя бы стул – очень хотелось откинуться, забросить руки за голову и просто слушать поэта своих дедов.

И он слушал. Время утратило ход, Буров не запомнил, сколько песен пропел умерший бард.

Неожиданно переборка в генераторную открылась. Истукан медленно поднялся навстречу вошедшей в отсек «Осе». Одной-единственной.

Буров не тешил себя лишними мыслями. И окликать того, кто мог быть внутри, даже не думал. Он отлично видел повреждения и сколы на выцветшей под открытым небом краске, безошибочно отметил отсутствие одного пальца на левой руке.

Эта «Оса» никогда не была в арсенале их челнока.

Ясная встретила людей ослепительным светом и белым, мелким, почти как мука, песком. А ещё потоком подробной информации от датчиков экзотел. Температура: плюс сто двадцать два градуса по Фаренгейту, относительная влажность: пятнадцать процентов, атмосферное давление: пятнадцать целых, пятьсот девятнадцать тысячных фунт-сил на квадратный дюйм, сила притяжения: тридцать одна целых, пятьдесят семь сотых футов на секунду в квадрате...

– Долбаные фаренгейты! – раздался в шлеме Романа голос командира.

– Это плюс пятьдесят по-нашему, – пояснил Роберт. Похоже, он был единственным, кого свалившиеся цифры не придавили, а наоборот – окрылили.

Считав импульсы мозга Александра Александровича, экзотело выдало справку, удобную ему, где температура значилась в градусах Цельсия. Прежней раскладка показателей осталась разве что у Роберта.

Прямо, метрах в десяти, начинался спуск, за которым угадывались сине-зелёные кроны. Но первым делом космопроходцы принялись за осмотр внешнего состояния челнока. Сказать, что того требовали пресловутые правила, значило ничего не сказать. Того требовал даже дедушка здравый смысл.

Оказалось, что система стабилизации горизонтального положения почти выдала свой максимум – четыре посадочных пневмоцилиндра из двенадцати были выдвинуты практически до отказа. Будь плато, на которое сел челнок, чуть менее пологим, космопроходцам пришлось бы налаживать быт под углом. Ходить накосо, то и дело поскальзываясь, и постоянно держать голову набок, как часто делает Милош. Так уже было на Таганроге, после чего единственный бар режимного Циолковского и получил своё название.

Космопроходцы не прошли и двадцати шагов, как командир вдруг разразился матерными связками – с обшивки челнока на них презрительно глядел стальной белоголовый орёл верхом на матушке-Земле.

Сомнений не осталось: «Герольд», с которого на Ясную был сброшен этот челнок, вывезли с территории Союза по трупам нескольких десятков тысяч солдат Альянса. И зачем-то отправили сюда…

– На кой хрен, спрашивается, петуха своего нацарапали, а? Думали, что аборигены трепетать начнут? – не мог остановиться командир. Ему никто не отвечал.

Вскоре показалась вторая внешняя переборка, ведущая в отсек с отключенными квантовыми приёмниками разных калибров.

– Как вмял кто… – Роман приблизился к месиву из проводов и осколков пластика внутри неглубокой вмятины, которое когда-то было панелью управления.

– Ты понимаешь, что это значит? – недобро спросил командир.

– Не факт, Саныч, не факт, – будто прочитав мысли, ответил Роман. – Синтетик мог приходить, а это, – он указал на разбитую панель, – случиться уже позже. Так что пока придерживаемся той же версии.

Челнок сел на возвышенности, вокруг которой раскинулись сине-зелёные джунгли. От привычного землянам понимания слова «джунгли» было разве что некоторое подобие лиан да порой схожие с обезьяньей перекличкой звуки. Последние имели интересную особенность – стоило прислушаться, как и без того отдалённый гомон вдруг обрывался, но если перестать обращать внимание – он возобновлялся.

В паре десятков километров на восток от места приземления над сросшимися кронами вздымались отвесно-скалистые сопки. Вырастая по мере удаления, они образовывали горный отрог, терявшийся за горизонтом. Возможности приближения визора, вплоть до четырнадцатикратного, позволяли разглядеть даже саму горную цепь в зеленоватой дымке, к которой этот отрог примыкал.

Лес начинался метрах в ста, ста пятидесяти от подножия склона, образуя правильный на глаз круг. Было впечатление, что приземление челнока как-то воздействовало на экосистему, после чего возникла песчаная проплешина в сплошных кронах деревьев.

– Ну? Мысли есть? – спросил Роман. Привыкнуть к тому, что он выше на три головы, было нелегко. То и дело хотелось присесть, или ещё каким-то образом вернуться на «свою» высоту.

– Надо разобраться с ориентирами. Наперво. Чёрт… – командир ненадолго замолчал. Чёрным растраивающимся перекрестием его «Оса» смотрела куда-то в даль. – Всё-таки стоило взять с собой американца.

– Чтобы он прям тут, – Роман указал стволом в песок, – звёздно-полосатый колышущийся флаг установил?

– Чтобы с внутренними системами по ходу знакомил. Мало ли чего тут имеется.

Следов за ними не оставалось – сыпучий песок, судя по всему очень тяжёлый, заполнял собой любые углубления моментально. Роберт присел, опершись на оружие. Песок, протекая сквозь углепластиковую ладонь, сыпался единственной струёй, как вода. Он действительно был очень тяжёлым, и наталкивало на определённые выводы.

– Он опасный. Фракция крайне мелкая, – поднялся Роберт. – Если большой слой – песок затянет.

Космопроходцы огляделись. Раз так, то идти к лесу нужно с большой осторожностью. Левее отрога, километрах в пяти, виднелась такая же прогалина, как та, посреди которой стоял их челнок.

«Герольд» не сбрасывал все челноки за раз. Чтобы на поверхности они были как можно ближе друг к другу, космический грузовик отстреливал всего один или два. Следующие – на новом витке по орбите. И поэтому проплешина в пяти с небольшим километрах почти наверняка была местом посадки другого челнока.

Саныч подтвердил маршрут, и системы экзотел отреагировали навигационными показателями у всей группы. И едва они двинулись в путь, Роману вдруг послышались звуки открывающейся переборки. Он даже остановился и обернулся, но с того места уже нельзя было разглядеть внешний шлюз, разве что тот, с разбитой панелью. Неужто кто-то вышел за ними следом?