Роберт выскочил из-за дерева и увидел прижавшихся спиной к спине майоров. Лучи фонарей носились по чешуйчатой поверхности леса и хитросплетению лиан. Свет скользнул по одному из стволов и тут же метнулся дальше, а в следующую секунду на том месте возникло неясное движение. Роберт не знал, но чувствовал: Ординатор не может настолько соединить их – психосервер была слишком далеко. Но Роман и командир всё же ощутили то, что он увидел. И бросились в разные стороны.

Туда, где миг назад стояли космопроходцы, рухнуло нечто длинное, подвижное. Лес заполнил повторяющийся, визгливый смех и уханье тяжёлого калибра. Разведчики как упали на спины, так и открыли перекрёстный огонь. Зацикленный смех захлебнулся, превратившись в пронзительный, дребезжащий визг; луч фонаря выхватил остаточный росчерк подвижной тени, устремившейся вверх. Роберт бросился к остальным, на всякий случай неумело стреляя в ту сторону, куда рванулось нечто.

– Я проиграл! Я проиграл спор! – кричал Роман, подскакивая и вздымая белый песок. – Корстнев-младший, сука, выиграл!! Есть тут мясоеды: один-один!

Командир отчего-то всё ещё лежал.

– Саныч, ты чего? – Роману ничего не оставалось, разве что стукнуть по броне.

– В плечо…

– Что – в плечо?

– Ты мне. В плечо. Попал, Рома, – подбирая слова, пояснил Саныч.

Роман осмотрел место, на которое он указывал. Надо же было такому случиться! Калибр четырнадцать с половиной на то и существовал, чтобы прошибать даже качественную углепластиковую броню. А тут ещё и попадание прямо в слабозащищённое сочленение руки и торса. Почти под мышку…

– Больно? – виновато спросил Роман, помогая Санычу подняться.

– А вам что, не досталось?..

– До челнока ещё два километра. Я вообще не очень понимаю, как Роберт нас предупредил – Рената-то хрен пойми где! Орешек нас вообще не должен был соединять!

В условиях боя солдаты Союза получали от Ординатора не поочерёдную персональную помощь, что грозило очень быстрым и, главное, фатальным истощением психосервера. Ординатор действовал иначе: выравнивал все чувства, эмоции и ощущения, соединяя подопечных в одну нервную квазисистему. Боль, страх, отчаяние, гнев, злость – всё делилось поровну.

Александр Александрович поднялся, но винтовку взять уже не смог - серьёзные повреждения получили некоторые сервоприводы. Роберт бегло оглядел место, куда приземлилось существо, попутно не забывая следить за периметром.

– Таракан какой-то… – Роман тоже посветил фонарём.

– Лишь бы не сколопендра… – почти умоляюще прохрипел командир.

Песок в подсвеченном месте почти ничего не говорил о набросившейся на людей твари. Чётких следов не осталось, за исключением нескольких тёмных пятен размером с ладонь «Осы». Это, очевидно, была её кровь.

– Живучая, – хмыкнул Роман. – Выстрела три-то я чётко в неё положил.

– Ты видел… её? – странным тоном спросил раненый.

– Длинная. Змея какая-то что ли…

– Змея так не перемещается… Тв-в-вою мать… – Саныч неровно и часто дышал. – Я, похоже, с ума схожу!

Оставаться на месте не имело смысла. Изготовившись, космопроходцы двинулись дальше, к челноку. О беге уже не могло быть и речи. Теперь спешить на полученный от Ренаты сигнал они могли разве что быстрым, но очень осторожным шагом, вслушиваясь в каждый шорох.

Впрочем, последнее-то как раз и не принесло бы никаких результатов: «смех», который тварь издавала будучи вне поля зрения, слышался только когда его не пытались расслышать. Каждый про себя отметил эту особенность. И молчал. А Саныч изо всех сил гнал от себя абсурдные, бредовые мысли, рождённые конкретными, прямыми, как рельса, аналогиями…

До окончания леса оставалось рукой подать – впереди то и дело проскальзывали ярко-белые вертикали света. Но выйти из леса космопроходцы не успели.

Гигантская масса в молниеносном броске сбила всех троих разом; кто-то от неожиданности пальнул в никуда. Роберт прокатился кубарем, попытался подняться, но его тут же швырнуло в сторону - он врезался плечом в дерево и рухнул в песок.

Что-то орал Роман. Истошно вопил Александр Александрович.

Экзотело каким-то образом помогло восстановить сбитое дыхание; нашарив рукой винтовку, Роберт встал. Он почти уже нажал на спусковой крючок, но оцепенел, не в силах даже пошевелиться.

– Стреля-а-ай!!! – орал Роман, рыская вокруг в поисках оружия.

Командир лежал грудью в песок. Его целиком накрывало нечто членистое, змееподобное, с десятками подвижных крючковатых лап, колотивших по поверхности.

Бесценные мгновенья Роберт был в ступоре.

Укол в мозг, ток по спине…

Тварь впилась Санычу в ногу, и Роберт чуть не оглох от его крика. Он вскинул винтовку, но гадина, частью гигантского тела стоя на спине командира, уже потянула вверх его ноги, будто желая отломить одну половину добычи от другой. Вопль резко оборвался.

Ординатор во второй раз пробился сквозь скорлупу оцепенения, и палец прожал-таки спусковой крючок. Крупнокалиберная винтовка изрыгнула несколько пуль, чудовище, вереща и визгливо посмеиваясь, с невероятной ловкостью бросилось в сторону. А спустя миг и Роман поливал влажный полумрак беспорядочным огнём.

Он ещё проклинал всё и вся, а Роберт уже тащил командира к свету. Якут не смотрел наверх, не оглядывался по сторонам, хоть и слышал перемещение многоногого чудовища где-то очень близко. То и дело тварь визжала и, с хрустом обдирая деревья, уносилась прочь. Но всякий раз возвращалась, чтобы нарваться на прицельный одиночный огонь.

Звуки перемешались, но Роберт готов был поклясться, что Роман что-то бойко и надрывно поёт. Каждый его выстрел попадал в цель, попеременно порождая визг и уже не смех даже, а клокочущий зацикленный крик.

Неясно сколько прошло времени, прежде чем на песке показались полосы света. Правая нога командира волочилась, словно приделанная на шаровый шарнир ниже колена – иной раз стопа оказывалась в и вовсе неестественном положении. А ещё лилась кровь. Тонкой, но непрерывной струйкой отмеряла проделанный путь.

Роман перестал стрелять только когда разведчики целиком вышли на свет, а лес на прощанье разнёс послушным эхом удаляющийся смех.

Уже в отсеке стабилизации Роберт снова провалился в ступор. Кровь на полу перемешивалась с маслом из торсовых сервоприводов, образуя мутно-бурую жижу. Роман уже в который раз колотил в переборку, но впускать их отчего-то не спешили.

А потом они получили импульс от Ренаты. Она отчего-то прощупывала их, точно опасалась, что они могут оказаться кем-то ещё. Только после этого переборка прошуршала в сторону, впуская разведчиков.

В них сходу уставились сразу два протоволновых излучателя.

– Маски! – потребовал Иван. Его «валенок» тонко попевал на грани слуха. Рядом стоял не менее решительно настроенный Бёрд, а уже за их спинами куталась в собственные руки бледная Рената. Её тихого «это они» оказалось недостаточно.

Только когда забрала разъехались на три стороны, являя лица живых людей, излучатели опустились. Без лишних слов, Роман отшвырнул винтовку и принялся раскрывать экзотело друга.

– Бурова сюда!

Но вместо инженера, способного быстро и грамотно вызволить Саныча, напротив возникла Виктория.

– Отставить! – вскрикнула она, будто из них двоих Роман ходил в старлеях; резкая, всклокоченная, Вика напоминала уличную кошку. – В медблок! Живо! Вынимать только у реаниматора! Роберт – помоги! Schneller!!!

Роман взял Саныча за ноги. Но тут же перехватился выше колен, побоявшись что правая голень попросту останется у него в руке. Бороздя головами низкие потолки, они занесли его в медблок. Там же был и Буров. Краем глаза Роман увидел его, лежащего на кушетке, где не так давно выдумывал название газу Трипольский. Голова Истукана была почти полностью перемотана пропитанными кровью низолиновыми бинтами, а на руку наложен фиксатор.

Экзотело раскрыли быстро. Только район повреждения никак не хотел поддаваться. Чтобы вытащить изувеченную ногу, Роману пришлось действовать в качестве гидроножниц спасателей, с той лишь разницей, что требовалось не резать, а аккуратно разжимать, стараясь при этом не навредить ещё больше. Серый лицом Саныч был без сознания.