- А проклятье? В чем оно выразилось? – уточнила Марина.

- Ты прокляла меня любовью… Своей любовью, Риш. Двести лет я бредил тобой, видел тебя в снах, ждал тебя… - в голосе мага слышалась мука. – А наутро просыпался, и осознание реальности обрушивалось на меня. Это адская мука знать, что я собственными руками погубил свою любовь.

Марина прикрыла лицо руками. Она не знала, что сказать. Слишком много информации. Слишком много эмоций, в которых она тонет, как в море в своих кошмарах.

- А глаза? У тебя они были другого цвета, - еще один из вопросов, который не давал ей покоя. Вроде бы и не такой важный, но почему-то ей было жизненно необходимо узнать на него ответ.

- Почернели под воздействием проклятья. Я так понимаю, это его последствия, - просто пояснил Ренар. Впрочем, у него же было другое имя… Риш до сих пор не могла это осознать.

- Почему Ренар?

- Адриан – Риан – Ренар. После твоего исчезновения, я сбежал, - признался он. – Мне нужно было заботиться о матери. И от самого себя бежал. Я пытался создать нового себя. Без грехов, без чувства вины, без ошибок… Как видишь, не вышло, - губы скривились в некоем подобии усмешки, но весело не было ни магу, ни его собеседнице.

Риш не знала, что сказать. Как же много на нее обрушилось! Она не могла понять, как ей теперь относиться к нему, что ей думать о ЕГО правде, сможет ли она его простить… И как вообще дальше жить со всем этим.

- Мне нужно подумать, - тихо, но твердо произнесла она. – Мне нужно побыть одной, Ренар.

Она не могла называть его иначе. Для нее он есть и останется Ренаром. Вот только как уложить это с его другой сущностью?

- Понимаю, - глухо отозвался маг. Он действительно понимал – шансов, что она его поймет и простит крайне мало. Ему нет оправдания – детские клятвы и обиды не в счет. Наверное, со стороны это кажется таким глупым. Тогда же, когда он последние двести лет словно выворачивался наизнанку. Каждую ночь ему снилась Лорена, время, проведенное вместе. Снилось, как они были счастливы. А еще периодически снился ритуал, снилась ее смерть. Мужчины не должны ничего бояться. Мужчины должны быть уверены в правильности решений. И никогда-никогда не должны сомневаться в том, что уже сделано – все равно уже ничего не изменить. Так учил его отец, когда еще был жив. И все эти золотые правила были нарушены. Потому что иначе он не мог – вина тяжким грузом легла на его плечи и не хотела отпускать их своих душащих объятий. У него было одно спасение – любовь к Риш, вот только крайне сомнительно, что она сможет его простить.

- Мне нужно подумать, - еще раз, словно мантру, повторила Марина. И растворилась в воздухе.

Марина и сама не могла сказать, куда же она хотела перенестись. Просто ей требовалось оказаться как можно дальше от Ренара, чтобы подумать и попытаться понять. О простить пока речи не шло. Просто понять, что бы она на его месте сделала, как бы она со всем этим жила. Разложить все по полочкам, постараться принять какое-то решение. Ей нужно было побыть одной. Чтобы пережить всю горечь столь неожиданного удара в спину. Впрочем, был ли он неожиданным? Ренар не мог не понимать, что рано или поздно она все вспомнить. И что будет тогда?

Сомнения – самый страшный враг любого чувства, любой веры, любых эмоций. Это своего рода испытание, которое необходимо было пройти, чтобы понять самого себя. А именно это сейчас и требовалось Марине.

Капельки воды перед вновь собрали ее в единое целое, во всяком случае, физически. И Риш невольно усмехнулась, глядя на искрящиеся сине-зеленые волны. Вот, значит, куда ее перенесла собственная магия. Ирония судьбы какая-то. Ламарийская слеза. Действительно, а какое еще место как нельзя лучше подходило для того, чтобы справиться с той болью, что, казалось, разрывает тебя изнутри? Одна женщина здесь уже пережила предательство, что почему бы не пережить второй (третьей, четвертой, десятой – кто знает?).

В этот раз она не боялась воды, да и не имело это смысла. Теперь она точно знала, что может ее собственная стихия. Ведь вместе с воспоминаниями о Ренаре проснулись и все знания и умения Лорены. Риш больше не требовалось обучение, она прекрасно знала каждую мелочь, которой годами обучали герцогиню.

Приподняв подол длинного платья, Марина ступила в воду. Волны тут же устремились к ее лодыжкам, лаская ступни, играя и забавляясь, словно маленькие зверьки. Шаг, еще шаг. Тонкая ткань намокла и стала тяжелой, начала тянуть ко дну. Но Риш этого словно не замечала. Она ступала все дальше и дальше, пока вода не достигла колен, лаская и успокаивая. Сейчас, в этот момент Марина сама ощущала себя единым целым со стихией. Все эти детали она отмечала лишь краем сознания, стараясь не думать обо всем, что она сейчас узнала. Слишком страшной оказалась правда, и ее психика решила сыграть в забавную игру – притвориться, словно ничего и не происходит. Все в порядке вещей. Но долго продолжаться не могло. И в какой-то момент колени Риш буквально надломились, и она опустилась в воду. Весь клубок эмоций – боль, обида, недопонимание, страх, любовь, горечь – рвался наружу. И, вскинув руки, Марина отпустила его на свободу.

Окружающая ее вода вспенилась, поднялась в воздух и закружилась в каком-то странном, диком танце. Волны поднимались все выше и выше и вскоре уже находились над ее головой. И лишь центр воронки, где находилась сама Риш, оставался относительно спокойным. А стихия все бушевала, кружилась. Где-то вдалеке послышался удар грома, над Ламарийской слезой начался дождь. Ткань платья была уже абсолютно мокрой, но Марина этого уже не замечала. Облизнув губы, она почувствовала соленый привкус. Что это было – слезы или морская вода – девушка затруднялась ответить.

Но с каждой новой волной, со все более возрастающей воронкой становилось, как ни странно легче. Эмоции были выпущены на свободу, они уже не были бестолковой и забитой болью, они были силой. Той силой, с которой придется считаться остальным. Ощущение власти наполняло ее, казалось, что в данный момент она сможет справиться со всем. Только вырвет до конца этот горький ком из груди, столь сильно отравлявшись существование. Горечь предательства.

Похожие эмоции она ощущала и тогда, когда прокляла Адриана. Сейчас она это помнила. Бушевавшая внутри нее стихия требовала выхода. Жажда отомстить за саму себя, за свою глупость, свое безволие подталкивала ее к необдуманным поступкам. А остановить саму и себя и стихию она уже не могла…

На Ламарийской слезе бушевал шторм. Вода поднималась все выше и выше, ударялась о каменистый берег, размывала песок и лишь каким-то чудесным образом не заливала сушу. Эту стихию следовало бы бояться, но с каждым плеском Риш, казалось, освобождалась от боли и обретала что-то новое, доселе неизведанное. Она даже не могла точно сказать, кто из них в данный момент управляет – она стихией или стихия ею. Они были единым целым, дополняли друг друга, рвались наружу, хотели показать и доказать свою силу.

Марина всегда знала, что владеть стихией воды – опасно, что эта сила способна играюче разрушать целые города. Сейчас она видела подтверждение этого, чувствовала силу в каждой частичке своего тела. Она могла, она была способна. Способна на все. Стоит лишь направить стихию вне Ламарийской слезы, и она сможет отомстить. Но захочет ли?

От осознания собственного могущества стало страшно. Но как, как ей сейчас справиться со штормом, который породила она сама? Как? В прошлый раз ее срыв привел к проклятью на века и самоуничтожению… Что она сможет сделать сейчас?

- Спокойнее, дитя мое, - нежный мелодичный голос прорвался среди будущие воды. Он звучал негромко, но был слышим. Каждое слово, каждый звук. Он сам был словно журчащий поток. – Спокойнее. Ты все сможешь. Ты сильнее. Отпусти.

И она отпустила. Потоки воды закрутились в немыслимом вихре и опали, словно мгновенье назад здесь и не было никакого буйства стихии. И только свежий запах озона напоминал, что еще недавно творилось на Ламарийской слезе.