— Кестрел? — окликнул ее император. — Что думаете вы? Ваш отец написал, что вы и раньше давали ему дельные советы по поводу востока.

Кестрел моргнула. Небо над Зимним садом было светлым. На деревьях мерцали смертельные ягоды.

— Отравите лошадей.

Император улыбнулся.

— Интересно. Продолжайте.

— Люди равнин полагаются на лошадей, — сказал Кестрел. — От них они получают молоко, шкуры, мясо, на них ездят, их же используют для охоты... Убейте лошадей, и племена не смогут без них жить. Они отступят на юг, чтобы укрыться в дельте. Равнины перейдут к вам. Вы скосите траву и накормите ею своих лошадей, а также сможете засеять эти земли, когда пожелаете.

— А как вы предлагаете отравить лошадей?

— Через водные запасы, — предложила сенатор-воин.

Могли пострадать и люди. Кестрел покачала головой.

— Река широка, и течение в ней быстрое. Свойства яда ослабеют. Пусть лучше мой отец отправит разведчиков выяснить, где лошади пасутся. Полейте ядом пастбища.

Император откинулся на спинку своего кресла. От его шоколада шел пар, окутывая его лицо дымкой. Император качнул подбородком и бросил на Кестрел косой взгляд.

— Очень изящно, леди Кестрел. Вы разрешаете все мои трудности, покупая для меня неразоренные равнины по низкой цене — цене яда. Очень хорошо, что в то же время вы сводите к минимуму потери из числа мирных жителей.

Кестрел ничего не ответила.

Император потягивал свой шоколад.

— Вы когда-нибудь видели своего отца в битве? Вам стоило бы. Однажды я бы хотел и вас увидеть сражающейся за черный флаг. Я бы хотел увидеть вас на настоящем поле сражения.

Кестрел не смогла взглянуть императору в глаза. Она отвела взгляд и заметила, что принц и Риша покинули игровой стол и исчезли в лабиринте живой изгороди. Теперь Кестрел поняла, почему Верекс казался таким счастливым. Она гадала, знает ли двор о его связи с принцессой. Скорее всего, знает.

— Ах, да, — протянул император, — с вами, Кестрел, хочет поговорить представитель Герана. Их сторона подала официальное прошение.

Казалось, его слова остались висеть в воздухе дольше, чем это было возможно. У Кестрел появилось странное ощущение, будто император играет на рояле и ударяет по расстроенной клавише, звучание которой завладело вниманием всех слушателей.

— Неудивительно, — холодно ответила она. — Геранцы в любом случае будут время от времени выражать желание переговорить со мной. Я была назначена послом в их стране.

— Да, и нам следует это исправить. У вас слишком много дел, чтобы вы занимались столь скучной работой. Геранцев известят о том, что вы отказываетесь от должности. Вам больше не придется встречаться ни с одним из представителей Герана

* * *

Когда Кестрел вернулась в свои покои, ее постель оказалась пустой и аккуратно застеленной. Сундук Джесс исчез.

Но Джесс обещала. Ее визит должен был продлиться дольше. Они едва встретились — не может быть, чтобы Джесс уже уехала, уехала так скоро...

Кестрел дернула за шнурок колокольчика. Когда в комнату вошли ее горничные, она спросила:

— Где письмо?

Горничные ответили недоуменными взглядами.

— От моей подруги, — сказала Кестрел. — Для меня. На нее не похоже вот так уйти, ничего не сказав.

Последовало молчание, а затем одна из служанок проговорила:

— Леди приказала, чтобы ее сундук перевезли в ее городской дом.

— Но почему?

Тишина дала Кестрел понять, что девушки не знали. Кестрел поджала губы.

— Уже поздно, — сказала одна из служанок. — Разве вам не следует переодеться к обеду в новое платье? Что вы наденете?

Кестрела взмахнула рукой и осознала, что часто замечала такой же жест за императором. Она не хотела повторять за ним, и это расстроило ее.

— Мне все равно, — бросила она. — На ваш выбор.

Горничные развели активную деятельность: они убрали меха и стали доставать из шкафов платья. Пока они отвергали одни ткани и одобряли другие, Кестрел гадала, что выбрала бы Джесс. Она отбросила эту мысль.

Но это было все равно, что отложить одну карточку «Клыка и Жала», а затем вытащить раздачу еще худших. Потому что на скрытым за бархатом балконе ее сознания ждал Арин, а в Зимнем саду, где без него было так холодно, она под ядовитыми деревьями дала императору ужасный совет.

Кестрел знала, что произойдет после того, как погибнут лошади восточных жителей.

Она представила желто-зеленые волны трав. Непрерывное стрекотание кузнечиков. Трупы лошадей, гниющие под солнцем.

Равнинные жители станут умирать от голода. Их дети отощают. Они будут с плачем просить лошадиного молока. Люди равнин пешком двинутся на юг, в дельту, где правит их королева. Многие падут в дороге. Некоторые не встанут.

Именно это и произойдет. Произойдет из-за Кестрел. Это будет ее рук дело.

Но разве так не лучше? Ведь альтернатива была еще ужаснее!

Однако это не имело значения и не спасло Кестрел от ощущения тошнотворного ужаса по поводу того, что она натворила.

Одна служанка закричала.

Она открыла шкаф, а оттуда вылетели тучи маскировочной моли. Мотыльки стали биться о стенки ламп и серыми спиралями носиться по комнате. Их пыльные крылышки начали окрашиваться в оранжевый и розовый цвета и теряться на фоне гобеленов.

— Они испортили одежду!

Одна из служанок стала хлопать ладонями в воздухе, пытаясь сбить моль в полете. Один мотылек упал на ковер и больше не шевельнулся. Его крылышки покраснели и приобрели белую окантовку, в точности повторяя расцветку ковра. Маскировочная моль имела свойство сливаться с фоном даже после смерти.

Кестрел наклонилась и подняла маленький трупик. Пушистые безжизненные лапки уцепились за ее палец. Крылья окрасились в цвет ее кожи.

Горничные стали яростно охотиться за мотыльками. В столице маскировочная моль была распространенным домашним вредителем, и далеко не в первый раз пострадал шкаф с дорогими одеждами. Судя по количеству молей, личинки, должно быть, кормились шелками Кестрел, по меньшей мере, неделю. Горничные перебили всех насекомых до последнего, прихлопнув даже тех, что уселись на стенах. От раздавленных маскировочных молей оставались пятна неопределенного цвета. Поврежденные крылья теряли способность изменять окраску.

— Уходите, все вы, — приказала Кестрел горничным. — Позовите слуг, чтобы они вычистили шкаф.

Ни одна горничная не подумала спросить, почему уйти должны они все. Ни одна не поинтересовалась, почему Кестрел не могла позвать слугу, позвонив в колокольчик. Они лишь удовлетворенно взглянули на усеянное пыльными крылышками поле сражения и вышли.

Оставшись одна, Кестрел открыла дверцы шкафа шире и обнаружила накидку на меху, по которой ползали личинки моли. Воспользовавшись кинжалом, она вырезала тот кусок ткани, который был покрыт вредителями наиболее густо. Лоскут она отнесла на свой туалетный столик, где стояли флаконы с духами и маслами и баночки с кремами. Кестрел взяла баночку с солью для ванн и опустошила ее за окно, а затем опустила в нее ткань с личинками и заткнула горлышко пробкой, но не слишком плотно, чтобы внутрь проникал воздух. Чтобы не сомневаться, она сделала острием кинжала в центре пробки крестообразный надрез. Затем Кестрел поставила баночку в задней части туалетного столика, спрятав ее за другими флаконами.

Она уселась в кресло перед зеркалом, думая о насекомых, которые сейчас в баночке кормились мехом. Личинки были уже толстенькими. Скоро они превратятся в молей.

А когда это произойдет, она использует их для осуществления своего плана.

Кестрел прошла в кабинет и написала письмо геранскому министру земледелия.

Кестрел опустила чашку на поднос.

— Я тебя не приглашала, — сказала она.

— Очень жаль.

Невыносимо знакомым жестом Арин отодвинул от стола Кестрел стул и уселся напротив нее с таким видом, будто стул всегда принадлежал ему.