Кестрел опустила взгляд на вышивку дивана. Она не отрывала глаз от распускавшейся охотницы.

— Опровергни мои слова, — приказала Джесс.

Если Кестрел потянет за торчащую нитку, вышитое лицо полностью распустится. Если с силой дернет, то, может быть, охотница исчезнет полностью.

— Опровергни их!

— Не могу, — безжизненно ответила Кестрел.

— Тогда уходи.

Но Кестрел не могла пошевелиться.

— Уходи, Кестрел. Я больше никогда не хочу тебя видеть.

* * *

Кестрел сидела за роялем в пустой музыкальной комнате. Клавиши молчали.

Джесс все знала.

Кестрел опустила руку на клавиши, сыграв яростный аккорд. И снова раздалось то странное неприятное эхо, из-за которого казалось, что сама музыкальная комната прислушивается к издаваемым в ней звукам. Кестрел убрала руку. Ее тело напряглось. Может, ей бы удалось, как обычно, забыть об эхе и с головой погрузиться в музыку. Но сейчас ее сжимало чувство, которого она раньше никогда не испытывала.

Ей не хотелось играть.

Кестрел встала из-за рояля и осмотрела комнату. Что исправит здешнюю акустику? Гобелены на стенах? Кестрел заставила себя думать об этом, пытаясь не обращать внимания на то, как отчаянно ей хотелось, чтобы Джесс все поняла.

Кестрел рассматривала полки, размышляя, не стоит ли заставить их книгами. Внезапно она заметила, что у одной из самых высоких полок не было деревянной стенки, а у всех остальных были.

У этой вместо стенки был экран. Искусно раскрашенный экран с реалистично прорисованными сучками и темными кольцами.

Кестрел подошла поближе. Она поднялась на цыпочки и отодвинула в сторону барометр, а затем постучала по металлическому экрану.

Раздалось эхо.

За стеной была другая комната. А за разрисованным экраном — место, откуда за Кестрел можно было наблюдать и слушать, как она играет или разговаривает с кем-то.

Эта комната раньше принадлежала Верексу, и император отдал ее Кестрел.

Кестрел опустилась на пятки.

Императору нравились игры.

Кестрел стала поспешно вспоминать каждое мгновение, которое провела в музыкальной комнате. Совершила ли она здесь хоть одну ошибку? Сказала ли что-то, чего ей говорить не следовало? Вряд ли. Нет, никто не мог увидеть в ее действиях ничего неправильного.

Вызывающего.

Преступного.

Кестрел отошла. За ней могли наблюдать прямо сейчас.

Кестрел покинула комнату и стала изучать коридор снаружи в поисках входа в то место, откуда за ней могли следить. Она водила пальцами по резьбе, украшавшей стены, и наконец сердцевина деревянного цветка поддалась, и панель отъехала в сторону.

Помещение оказалось маленьким, пустым, темным и холодным. Через экран был виден ее рояль и большая часть ярко освещенной комнаты, кроме двери. Кестрел уставилась на то место, где сидела.

Девушка снова осмотрела спрятанную комнату. Она казалась почти обычной. Простой, чистой. Непыльной. Но здесь пахло сыростью и застоявшимся воздухом. Как в тюрьме.

Кестрел много времени проводила с отцом. Он мог ходить, но быстро уставал, так что она приглашала его в свои покои играть в «Пограничные Земли», в то время как остальные придворные в хорошую погоду целые дни проводили на улице, укрываясь от солнца зонтиками. «Такой весны еще никогда не было! — восклицали они. — Свадьба в Перволетний день будет великолепной!»

Кестрел и генерал обычно играли в молчании. Но однажды, вскоре после визита Кестрел к Джесс, ее отец передвинул свою пехоту в опасную позицию.

— Почему ты рискуешь своими солдатами? — спросила Кестрел. Генерал приподнял брови.

— Ты критикуешь мою тактику игры?

— Лучше было бы использовать пушку.

Ее отец почти улыбнулся.

— Я разрушил какой-то твой план?

— Я могла бы истребить твои передние ряды. Я могу сделать это прямо сейчас.

— Что ж, если уж другого выхода нет.

Кестрел начала злиться, но не пошевелилась.

Генерал спросил:

— Это спор?

— Нет.

— Насчет чего мы спорим?

Кестрел подумала о Ронане, который сражался на востоке. О том, как раздавила ожерелье, полученное в подарок от Джесс, потому что оно стоило немного. Отец воспитывал ее способной принимать такие решения. Кестрел вспомнила, как в детстве они с Джесс гуляли, взявшись за руки. Она подумала об Арине, который сейчас был в Геране, и о том, как он теперь к ней относился. И наконец Кестрел взглянула на саму себя со стороны, будто раздвоившись: одна часть ее стояла за экраном музыкальной комнаты, наблюдала за второй частью и судила о ее поступках.

— Ты жертвуешь ими, — сказала она отцу.

— Это всего лишь игра.

Кестрел ничего не ответила.

— Ты беспокоишься о моих методах, — произнес генерал. — По-твоему, я не знаю, как вести войну.

— Ты разбрасываешься жизнями.

— Я защищаю своих солдат, как могу. И да, я использую пушки. У валорианской армии достаточно артиллерии. Мы обладаем значительными запасами черного пороха. Наш арсенал превосходит все, что мог бы нам противопоставить противник. Мне даже далеко не всегда нужна артиллерия.

Кестрел представила Ронана на передовой армии.

— Значит, вместо этого ты предоставляешь нашим людям сражаться врукопашную.

— Это то, как мы действуем. Это наша работа. Если не можем захватить эти земли своими руками, то мы их не заслуживаем.

Кестрел отстранилась от игральной доски и откинулась на спинку стула.

Генерал произнес:

— Ты бы предпочла, чтобы я выставил целые ряды артиллерии и уничтожил силы жителей востока?

Нет, разумеется, нет. Она имела в виду другое.

— Ты обвиняешь меня в том, что я трачу жизни. Я мог бы, Кестрел. Я мог бы убивать людей тысячами, десятками тысяч. Но я этого не делаю. Я пытаюсь свести число жертв к минимуму.

— Лишь для того, чтобы потом поработить этих людей.

Генерал поджал губы.

— Давай доиграем.

Он выиграл.

* * *

Верекс перехватил Кестрел в коридоре.

— Я тебя искал.

— Может, ты подкупил не ту служанку. Выбери ту, которая внимательнее следит за тем, чем я занимаюсь.

Он рассмеялся.

— Или, может, тебе стоит подкупить кого-то из моих лакеев, чтобы сравнять счет. Хотя... — он добродушно пожал плечами. — То, чем занимаюсь я, не так уж интересно. — Он потянул Кестрел за руку. — Пойдем. Я хочу тебе кое-что показать. Вернее, подарить.

— Подарить?

— В честь свадьбы.

Слово «свадьба» заставило Кестрел остановиться.

— Для этого еще слишком рано.

— Дарить подарки никогда не рано.

— У меня для тебя ничего нет.

— О, пошли уже. Тебе понравится, обещаю.

Это был крупный щенок. Черное непоседливое создание со сложенными ушками и укороченным хвостом. Щенок уже оставил на полу желтую лужицу и грыз ножку одного из резных стульев в гостиной Верекса.

— Недокормыш, — гордо сказал Верекс. — Это девочка, и она выжила.

Кестрел наклонилась, шелестя жесткой тканью юбок. Она протянула щенку руку, которую тот понюхал, а затем подсунул голову так, чтобы девушка могла почесать ему между ушами. Короткий хвостик вилял туда-сюда. Щенок с восторгом куснул Кестрел за запястье.

Внезапно Кестрел ощутила спокойное тепло, как будто только что вошла в помещение после прогулки, которая оказалась холоднее, чем ожидалось.

Выпрямившись, Кестрел подошла к Верексу и поцеловала его в щеку.

— Ой, — сказал он и неловко похлопал ее по плечу. — Все хорошо. — Он улыбнулся.

Они играли с щенком, которому Кестрел пока не хотела давать имя. Они бросали собачке бархатные подушки. Животное терзало их в клочья. На пол летели перья.

Мгновение было простым и гладким, как речная галька. Кестрел могла бы спросить Верекса про экран в музыкальной комнате. Могла бы рассказать про игру в «Пограничные Земли» с отцом или о том, как ее самая давняя подруга перестала быть ей подругой. Но ей не хотелось. Нельзя было испортить мгновение. Она сражалась с собачкой за подушку, пока не победила, но на подушку это уже было мало похоже. Щенок свалился черной кучкой и заснул.