Арин пошел следом за ним. Они пересекали узкие улочки. Арин ускорил шаг, но не позволял себе бежать, чтобы не привлекать внимания.

Молодой человек догнал слугу у того места, где канал через открытые шлюзы шумно сливался с рекой. Арин тихо окликнул геранца. Взывал к нему во имя богов. Заклинал его их именами так, что не ответить на его просьбу стало бы смертным грехом. А затем, в дополнение ко всему, он просто сказал:

— Пожалуйста, помоги мне.

* * *

Оказавшись в дворцовых кухнях, Арин, в одежде слуги, снова попросил помощи. Он снова шел на риск: о нем могли донести. Как только о его присутствии во дворце станет известно, то, чего он хотел — а именно, поговорить с Кестрел наедине, — станет невозможно.

— Музыкальная комната, — предположила одна служанка. — Она завтра выступает и почти все время репетирует.

— Зачем она тебе? — презрительно скривил губы какой-то лакей.

Арин едва не огрызнулся в ответ. Он был встревожен и вел себя не слишком умно; более того, уже долгие годы в нем жило что-то блестящее — и глупое, — что любило заводить врагов. Сейчас он был как раз в том состоянии, чтобы завести еще одного. Но Арин сдержался. Он одарил лакея приятной улыбкой. В кухнях воцарилось неловкое молчание.

Напряжение разрядила кухарка.

— Нас это не касается. — Затем она обратилась к Арину: — Ты хочешь добраться отсюда туда так, чтобы тебя не заметили, верно? Тогда гляди. Кто-нибудь, приведите служанку леди Марис.

Геранка появилась скоро, неся в руках косметичку. Она открыла небольшую баночку с темным густым кремом. Смешала его с чем-то, чтобы сделать еще темнее. Арин уселся на шероховатый, испещренный ямками рабочий стол, а служанка нанесла крем ему на шрам.

* * *

Кестрел закрыла дверь музыкальной комнаты. Рояль ждал ее. До того дня на рынке рабов — до встречи с Арином — этого ей хватило бы: ряд клавиш был будто прямая граница между двумя мирами.

Пальцы Кестрел извлекли из инструмента несколько нот и замерли. Девушка взглянула на экран. Она не слышала, чтобы звенели часы отца. Однако ровного времени сейчас не было.

Кестрел поставила нотные листы на пюпитр. Она перевернула несколько страниц, всмотрелась в первые строчки сонаты, которую выбрал император, и заставила себя медленно читать ноты, хотя уже выучила их.

Дуновение воздуха из открытого окна коснулось плеча Кестрел. Воздух был мягкий, бархатный, наполненный ароматами цветущих деревьев. Кестрел вспомнила, как играла для Арина. Это произошло только один раз, хотя ей казалось, что гораздо больше.

Ветер перебрал нотные листы, а затем сдул их на пол. Кестрел собралась было поднять их, но затем выпрямилась и непроизвольно взглянула в сторону двери, почему-то ожидая увидеть Арина.

Разумеется, она его не увидела. Сердце Кестрел пронзила ледяная игла. Откуда у нее только появилась такая глупая мысль, что Арин мог оказаться сейчас здесь? Дыхание девушки перехватило от боли при осознании этого.

Кестрел заставила себя снова усесться за рояль. Она вогнала ледяную иглу еще глубже в сердце, так что оно покрылось инеем. Кестрел представила, как лед разрастается, пока она не оказывается заключенной в холодной прозрачной скорлупе. Кестрел убрала руки с колен и стала играть сонату императора.

* * *

Кухарка настаивала, что с Арином должны пойти несколько слуг. Крем служанки смягчил очертания его шрама, но, если кто-то посмотрит на Арина внимательно, узнать его не составит труда.

— Мы пройдем по коридорам с тобой, — сказала кухарка. Любопытных придворных можно было отвлечь. Слуги будут прикрывать Арина, чтобы скрыть черты его лица.

Арин отказался.

— Хотя бы часть пути, — убеждал его еще кто-то из геранцев.

— Нет, — ответил Арин. — Подумайте о том, что сделает император, если узнает, что вы помогали мне незамеченным перемещаться по дворцу.

Геранцы дали Арину два ключа и позволили ему уйти одному.

* * *

Преодолев ступени, ведущие в другую часть дворца — другой мир, где воздух был свежим, — Арин стал передвигаться вдоль самых стен, так, чтобы левая сторона его лица была обращена к ним. В его руке раскачивалось ведро горячей мыльной воды. Пар влажно клубился у его запястья. Арин шел так быстро, как только мог себе позволить.

Арин помнил некоторые переходы, которые редко использовались; кроме того, слуги подсказали ему, в каких частях дворца сейчас было менее людно. Арин следовал их советам. Сердце чуть не выскочило у него из груди, когда он наткнулся на пару придворных, взлохмаченных и игриво настроенных, которые неожиданно появились из скрытой гобеленом ниши. Однако они охотно не обратили на него внимания.

При ходьбе тяжелые ключи в кармане с силой бились о бедро. У Арина могло не получиться застать Кестрел наедине или вообще найти ее. Он шел на невероятный риск. И все же Арин ускорил шаг, отмахнувшись от хитрого шепота в голове, называвшего его глупцом.

Перемирие. Перемирие, которое Кестрел передала ему у стен города. Оно спасло Арину жизнь. Почему Арин так долго сомневался, что именно Кестрел спасла его?

«Глупец», — снова проговорил голос.

Арин добрался до того крыла дворца, где жили император и его приближенные. Он достал из кармана один ключ и вошел внутрь.

* * *

Примерно в середине сонаты Кестрел остановилась. Она играла по памяти, поэтому, забыв одно место, она совершенно потерялась в музыкальных фразах. Это было на нее не похоже. Пульсирующая музыка стихла.

Раньше она бы разозлилась, но теперь приказы отдавала ледяная игла в ее сердце, и та велела Кестрел отметить место ошибки и продолжать. Девушка взяла ручку и подчинилась, подчеркивая забытый фрагмент. Затем она положила ручку обратно на пюпитр рядом с нотами и приготовилась снова играть.

Тут послышался звон часов ее отца.

Уголки губ Кестрел приподнялись.

Внезапно она поняла, что именно хочет сыграть для него. Генерал не поймет, что она играет лишь половину дуэта, но даже если поймет, то никогда не догадается, для кого предназначалась вторая половина, кто должен был петь. Кестрел снова подумала о том, как много хотела сказать своему отцу и как мало могла сказать в реальности.

Но она выразит свои чувства через музыку. Он услышит и, пусть и не поймет, что услышал, Кестрел будет казаться, будто она сказала ему все.

* * *

Арин услышал музыку задолго до того, как подошел к музыкальной комнате. Мелодия лилась по коридору мощной волной. Звала его, будто вопрос, на который он хотел ответить до боли в горле. Он чувствовал места, где должен был петь. Песня отчаянно пыталась вырваться наружу.

Наверное, он где-то уронил ведро, потому что осознал, что больше не несет его. Он стоял перед дверью музыкальной комнаты. Казалось, она появилась перед ним из ниоткуда. Арин положил на дверь ладонь. Дверь казалась живой: древесина пульсировала музыкой.

Арин открыл дверь вторым ключом. В комнате не было никого, кроме Кестрел. Она увидела его, и музыка замерла.

На мгновение Кестрел подумала, что он привиделся ей. Потом поняла, что все происходит по-настоящему. Она пришла в ужас. Ее ледяная скорлупа треснула, впиваясь осколками в тело.

Арин закрыл дверь, но задержал на ней ладонь с расставленными пальцами. Он смотрел на Кестрел.

Позже Кестрел поняла, чего ей стоило потрясение. Она действовала слишком медленно. Лишь встретившись с Арином взглядом, она окончательно осознала, что они оба в опасности.

Ей потребовалась вся ее воля, чтобы не посмотреть в сторону экрана, за которым стоял ее отец. Ее отец, который услышит все, о чем они будут говорить, которому Кестрел сейчас была видна. Она представила, как сейчас выглядит. Она успела вскочить на ноги. Мертвенно-бледная. Одной рукой она держалась за пюпитр и, не отрываясь, смотрела в сторону двери, вида на которую у ее отца как раз и не было.