— Бери взвод и двигай сюда. Думаю, скоро все закончится. Румыны уже выдыхаются.

Действительно, вспышки выстрелов на румынской стороне заметно поредели. Пульсирующих огоньков пулеметов стало значительно меньше. Артиллеристы и летчики успешно гасили огневые точки. Пока Гошка сбегал к своим бойцам и довел их с тяжелым грузом до ротного, огонь со стороны румын свелся к отдельным выстрелам. Дольше всего возились с двумя трехамбразурными бетонными дотами. В конце концов, их обошли с тыла. Огнеметчики ослепили гарнизоны струями огня, а подошедшие на прямой выстрел артиллеристы расстреляли амбразуры. После этого все стихло.

Позднее приятель Гошки командир разведвзвода Серега Клюкин рассказал, что увидев густой дым из сброшенных дымовых бомб, румынские командиры дали команду «Газы». Солдатики кинулись в блиндажи за противогазами. Ну а в противогазах, да еще ночью, да еще в дыму, много не навоюешь. К тому же, стекла у всех сразу запотели. К тому же, внезапная и массированная ночная бомбежка всех ошеломила. Ведь, для усыпления бдительности, румын целый месяц не бомбили, да и опасались случайно в мост попасть.

Боевые пловцы сумели обезвредить все минные закладки на мосту, тем более, что под бомбежкой румынам было не до наблюдения за рекой. Ну а потом, специально сброшенный в числе первых взвод легких минометов открыл беглый огонь вдоль оси моста. Сидевших под фермами моста пловцов падающие вертикально мины достать не могли, зато всех пытавшихся сунуться на мост румын сметало, как метлой.

В общем, все прошло, как на учениях. Мост взят, потери минимальны. Пленных румын заставили подобрать своих раненых и пинками выгнали в сторону фронта. Пусть их в плен пехота берет. Десанту с ними возиться не с руки.

Комбриг вызвал к себе комбатов, те озадачили ротных, взводные — отделенных, вся бригада забегала, как развороченный муравейник. Батальоны срочно восстанавливали румынские окопы и дзоты, артиллеристы, минометчики и гранатометчики копали окопы под свою технику. По приказу, Григорий разместил все три пулемета к северу от моста. Метрах в ста от въезда на мост. Отделениям приказал рыть по два зенитных окопа на пулемет и по два — для настильной стрельбы.

Григорий глянул на часы — четверть второго ночи. До рассвета еще почти шесть часов. Должны все успеть. Грунт был песчаным, легким. Да и все бойцы в бригаде были крепкими парнями, имевшими спортивные разряды. Других в десант не брали.

С южной стороны моста внутри кольца окопов находилась небольшая роща. По приказу комбрига саперная рота валила деревья, а бойцы хозподразделений таскали бревна к огневым позициям. Так что, к рассвету рота успела, кроме окопов, построить и блиндаж в два наката, куда затащили большую часть боезапаса. Остальное — рассредоточили по окопам. В половине шестого Григорий доложил ротному о готовности и разрешил бойцам отдохнуть. Многие даже заснули. Хотя боевое охранение раз пять открывало огонь по приближавшимся к мосту машинам. К тому же, на севере полыхали зарницы и сильно громыхало. Войска фронта форсировали Прут.

Он сам заснуть не смог. От предчувствия близкого боя трясло. На востоке засветлело. Все было спокойно. Часов в восемь, наконец, смог заснуть в блиндаже на ящиках с патронами к пулеметам. Через час разбудили и доложили, что от Брэилы подходит автоколонна.

Вылез. Осмотрелся. В небе под слоем облачности кругами ходили две четверки ишаков. Отлично, с воздуха прикрывают. Пулеметы стояли в зенитных окопах, расчеты на двух пулеметах дежурили. Отделению Сивакова после завершения работ он разрешил отдыхать. С севера по-прежнему доносился грохот. Вроде бы, он не стал ближе. Автоколонну пока не было видно. Комбат говорил, что по плану операции танкисты должны были выйти к мосту в конце дня. День надо было продержаться.

За ночь опорный пункт на обоих берегах окружили еще одним кольцом окопов, в ста метрах перед старым румынским окопом. В новом окопе копошились бойцы, устраивая перекрытые в один накат противоосколочные гнезда для пулеметов и ПТР. Поскольку колонна подходила с юга, непосредственного участия взвода в отражении атаки не предполагалось. Полтора десятка грузовиков остановились в километре от моста, за небольшим хутором, за перекрестком дорог. В бинокль было отлично видно, как с них соскочили солдаты. Всего человек 150–200, при нескольких пулеметах.

Пехотная рота, — сделал вывод Благушин. — Ну, это нам на один зуб!

Тем не менее, размахивающий пистолетом офицер в высокой фуражке выстроил солдат цепью и они трусцой двинулись через сжатое поле к позициям бригады. Ей богу, циркачи, — подумал Георгий, — я бы их одним своим взводом разогнал. Начальство думало также. Подпустив цепь поближе, десантные роты расстреляли румын из автоматов, как на полигоне. Разведвзвод пошел собирать раненых «языков». Клюкин потом рассказал, что взятый в плен румынский капитан Драгулеску, целый граф, между прочим, оказавшийся комендантом близлежащего городка Балдовинешти, получив сообщение о захвате моста, решил отличиться, собрал свой гарнизон: комендантский взвод, военных полицаев и оказавшихся в городе обозников, и двинулся выбивать с захваченных позиций десантную бригаду. Насмешил всех до слез. Достойный комендант города Балдовинешти.

Делать зенитчикам было совершенно нечего. Сменив ишаков, вдоль реки навстречу друг другу ходили две восьмерки истребителей с вытянутыми стремительными силуэтами. Як-1, — вспомнил Гошка заученную еще до войны картинку. Никогда раньше он их в небе не видел. Под слоем облаков, временами зарываясь в их нижнюю кромку, проплывали на запад плотные группы бомбардировщиков. Далеко на севере роились штурмовики. Там, над горизонтом вставали султаны разрывов. Румынских и немецких самолетов видно не было. Пообедали нормально. Хозрота обеспечила кашу с тушенкой и чай. Утром пришлось обходиться сухпаем.

Роение штурмовиков и грохот артиллерии постепенно приближались. После трех часов штурмовики начали долбить какую-то цель километрах в пяти на северо-запад, за селением Сендерени. С земли навстречу штурмовикам летели гирлянды трассеров. В шесть вечера за шоссе, идущем вдоль северного берега реки, показалась перебегающая россыпью пехота. Над ней проносились штурмовики, поливая землю из пулеметов. Откуда-то из-за Сендерени полетели артиллерийские снаряды, разрываясь на позициях бригады. Били несколько трехдюймовок. За час до темноты из-за насыпи дороги высыпали густые цепи пехоты и попытались пойти в атаку. На этот раз, противник был посерьезней. Подпускать его не стали, а сразу накрыли минометами. Цепи залегли и начали отползать за насыпь.

Ночь прошла спокойно. На северо-востоке по-прежнему сильно грохотало, ночники бомбили кого-то совсем рядом на севере и на юге.

Утром, едва развиднелось, бригаду накрыли артиллерийским и минометным огнем. Работало стволов двадцать. Обстрел был интенсивным, но коротким — минут пятнадцать. Затем послышался густой рев и с обеих сторон, из-за насыпей дорог вылезли плотные толпы пехоты. До первого окопа им предстояло пройти метров 500. Все пережившие артобстрел тяжелые средства батальона боевой поддержки и четырех десантных батальонов развили максимальный темп стрельбы.

По штату — четыре горных трехдюймовки, 6 полковых минометов, 6 сорокапяток, 16 ротных минометов, 16 автоматических гранатометов, 26 станковых пулеметов. Судя по плотности огня, потери от артобстрела были умеренными. Во взводе Благушина потерь не было совсем. Однако, толпы румын, паля прямо перед собой из винтовок, перли вперед, не взирая на потери. На насыпь шоссе на прямую наводку противник выкатил 14 пушек. Не дожидаясь команды, Гошка распределил цели расчетам и скомандовал: — Огонь!

Все три ДШК грозно загрохотали, сотрясая станки и заглатывая патронные ленты. Из окопов впереди часто захлопали бронебойки. Пушки на прямой наводке были законной целью для расчетов крупнокалиберных пулеметов и бронебойщиков. Румыны тоже открыли беглый огонь из своих пушек. В бинокль Гошка уже отчетливо видел орущие рты и выпученные глаза пехотинцев. Волна пехоты приблизилась на 250 метров. Открыли огонь ручные пулеметы — все штатные 134 штуки. Хотя, какое-то количество пулеметчиков при артобстреле, конечно, погибло.