Все танковые и мотострелковые корпуса с тылового рубежа переданы действующим фронтам. Наркомат предлагает сформировать на тыловом рубеже резервы в составе 2 новых танковых и 3 мотострелковых корпусов.

О состоянии резервов. В подведомственных наркомату обороны запасных полках осталось 430 тысяч человек. В военных училищах — 320 тысяч человек. С начала боевых действий из запасных полков в действующую армию переданы 610 тысяч человек, из училищ — 80 тысяч человек, из госпиталей в строй возвращено 390 тысяч раненых. В действующей армии соединения укомплектованы в среднем на 96 % штата.

Главком западного направления Г. К. Жуков поддержал предложения наркома обороны, обратив особое внимание на необходимость полного обеспечения войск понтонно-мостовыми парками до конца зимы. Г. К. Жуков также обратил внимание на необходимость усиления воздействия партизанских и диверсионных сил, курируемых наркоматом внутренних дел, на коммуникации противника во время предстоящего зимнего наступления. Противник резко нарастил войска охраны тыла, в связи с чем, активность партизан снизилась.

Все предложения наркомата обороны были утверждены Госкомитетом обороны.

6-го августа полк погрузился в эшелон и двинулся на восток. Летчики разместились в отдельном вагоне-теплушке. Впервые с 22-го июня у пилотов появилась возможность расслабиться. Благо, штаб полка во главе с командиром ехал в другом вагоне. Шестаков специально отделился от летчиков, давая подчиненным возможность вволю побухать, не нарушая явно при этом дисциплину. После семи недель непрерывных боев психологическая разгрузка летунам была совершенно необходима. Ехавшие вместе с ними комэски с ведома Шестакова не только не препятствовали, но и принимали самое активное участие. Благо, перед отъездом старшинам эскадрилий удалось наменять в БАО достаточное количество спирта. Летчики, плюс к тому, закупили у селян ближней деревни серьезное количество самогона и закуси.

Короче, четверо суток дороги у пилотов просвистели, как очередь из ШКАСа. С песнями под гитару и гармошку, благо гитарист и два гармониста имелись в наличии. В вагонах техсостава тоже квасили, но в меру. Соблюдая конспирацию и осторожность. Комполка соответственно накачал руководство техслужбы.

В штабном вагоне выпивали тоже, но без отрыва от работы. Писали отчеты о боевой работе, расходные ведомости материалов и запчастей, представления к наградам и кучи других бумаг, до которых на фронте просто не доходили руки. Сам Шестаков не поленился и в инициативном порядке написал сводку по тактике действий немецких бомберов и истребителей, и рекомендации для нового тактического наставления, которые по приезде на место отправил в ГУ ВВС.

На пятые сутки разгрузились в городе Петровск в Саратовской области. Бледные и помятые летчики выползли из вагона. Собственным транспортом двинулись в село Комаровка. Там разместились на местном аэродроме. Их уже ждали 12 новеньких истребителей Як-1 и один учебно-тренировочный Як-спарка. Еще 30 самолетов в течение семи дней пригнали заводские летчики-перегонщики. За эти же дни в полк прибыли 22 летчика. 18 желторотиков из училищ и четверо бывалых из госпиталей. Полк укомплектовался полностью. Шестаков сразу загрузил пилотов физподготовкой для приведения в надлежащую спортивную форму. Гонял всех не хуже, чем курсантов в училище.

Летчики полка радовались, что полк получил яки. На фронте они уже присмотрелись к этим стремительным машинам. В принципе, большинство истребительных полков получали именно яки. ЛаГГи поступали, в основном, на вооружение истребительных полков сопровождения бомбардировщиков и истребительных эскадрилий штурмовых полков. Но отдельные, особо невезучие истребительные полки также получали ЛаГГи, уже получившие у летчиков неутешительную расшифровку: «Лакированный Гарантированный Гроб». Видимо, яков на все истребительные дивизии не хватало. Полк Шестакова эта участь, к счастью, обошла стороной. ЛаГГ получил в войсках известность как тяжелый в управлении, неуклюжий и инертный самолет, хотя и имевший мощное вооружение из двух пулеметов УБС и одной пушки ШВАК. МиГи шли только в полки ПВО.

Прилетевший вместе с перегонщиками с завода летчик-инструктор капитан Волосенко дал по три провозных полета на спарке руководству полка: полет по кругу и простой пилотаж и аттестовал Шестакова с замами на самостоятельные полеты. Закончив за три дня с этим делом, улетел обратно на завод. Спарку гоняли с рассвета и до заката. За две недели провезли всех летчиков и допустили к самостоятельным полетам. Кроме трех желторотиков, которых пришлось дополнительно катать на спарке штурману полка. Через неделю дозрели до самостоятельных полетов и они.

Матчасть яка изучали параллельно с освоением пилотажа. Самолет был хорош. Гораздо легче в управлении, чем привычный ишак, он был устойчив в полете, садился практически сам, без усилий со стороны летчика. На ишаке при взлете и посадке все время приходилось подруливать, чтобы не слететь с полосы. Маневренность не хуже, чем у ишака, а скороподъемность и набор скорости на пикировании значительно выше. Склонность к сваливанию в штопор — минимальна. Не говоря уж о максимальной скорости в 580 км/час против 460 у ишака. Вооружение — пушка ШВАК и два ШКАСа. Серьезным плюсом стало наличие полноценных приемопередающих станций на всех самолетах. Единственный обнаружившийся недостаток яка в сравнении с ишаком состоял в необходимости постоянно следить за датчиком температуры охлаждающей жидкости и регулировать угол закрытия заслонок радиатора. Переохладившийся двигатель терял мощность, а при перегреве мог вообще заклиниться.

Через месяц закончили с пилотажем и приступили к индивидуальным боям и стрельбам по конусу. Затем — к отработке слетанности пар, звеньев, и групповым воздушным боям. Сожгли несколько железнодорожных цистерн бензина, перебоев с ним, к счастью, не было. К концу второго месяца все летчики полка выполнили зачетные нормативы по пилотажу и стрельбе. Сам Шестаков уже чувствовал самолет как продолжение собственных рук и ног.

В конце сентября на пилотов — «стариков» пролился «золотой» дождь. Все без исключения уцелевшие летчики получили ордена — от «Красной Звезды» до «Красного Знамени». Сам комполка получил «Ленина». В техсоставе многие удостоились медали ЗБЗ. Зампотех капитан Фрегер получил «Знак Почета». В начале октября Шестакова вызвали в ГУ ВВС, где заставили писать пояснения к направленным ранее туда материалам. Там же объявили о присвоении звания подполковника. Многие «старики» в полку тоже повысились в звании.

16-го октября Шестаков доложил начальству о готовности полка к боевым действиям. 18-го числа прибыл проверяющий полковник — инспектор из ГУ. 21-го числа полк получил от него протокол проверки с оценкой «хорошо». 23-го утром на аэродроме приземлилась эскадрилья ТБ-3, и на следующий день после двух промежуточных посадок 129-й иап вслед за лидирующим ТБ-3 оказался на знакомом аэродроме Сменово, где их ждал знакомый БАО. Полк оказался в подчинении все той же 76-й авиадивизии, правда, все полки в ней уже сменились.

Все это время фронт в Латвии ползал то взад — то вперед, оставаясь примерно на том же месте. С середины октября фронт стабилизировался. Боевые действия на земле практически прекратились по причине осенней распутицы.

25-го обустраивались на новом месте. Полевые аэродромы тоже раскисли и стали не пригодными к эксплуатации. Впрочем, аэродром Сменово существовал с довоенных времен и был засыпан утрамбованным гравием. Летать с него было можно. На аэродроме сидел еще один полк 76-й дивизии, перелетевший с полевого аэродрома.

Прибывший на аэродром комдив Остапенко ввел Шестакова в обстановку и поставил задачи. Обстановка была непростой. Противник удерживал восточнее Западной Двины обширный плацдарм вокруг города Резекне. Другой крупный плацдарм располагался южнее Плявинаса. Эти два плацдарма соединялись узким коридором, удерживаемым противником. В котле южнее Гулбене сидела окруженная танковая группировка Гудериана. В дневное время единственной задачей истребителей было патрулирование коридора, занятого нашими войсками между Резекне и Гулбене, с целью предотвращения полетов транспортных самолетов и бомбардировщиков для снабжения группировки Гудериана. Хотя, немцы летали днем только в густой облачности, и перехватить их было практически невозможно. Пользы немцам от таких полетов было мало, поскольку сброс грузов на парашютах они вынуждены были проводить вслепую по приборам. Мощные и хаотические воздушные потоки в дождевых облаках сносили самолеты с курса и уносили грузовые парашюты далеко от точки сброса. Выходить из облаков для уточнения положения по местным ориентирам немцам не давали наши истребители, барражирующие над котлом. Большая часть сброшенных таким образом грузов доставалась нашим войскам.