– Вы всегда жили в Понтифракте, мистер Лукас?

– Разумеется, я путешествовал и побывал на многих планетах.

Элис вздохнула:

– Понтифракт выглядит таким заурядным после пяти лет, проведенных на Диком Острове.

Джерсен не проявил заинтересованности.

– Не могу понять, почему вы тогда приехали сюда? Элис изящно пожала плечами:

– Множество причин. Например, страсть к путешествиям. Неугомонный характер. Вы когда-нибудь посещали Сайзерию?

– Никогда. Мне говорили, там исповедуют гедонизм[40] и жизнь лишена условностей.

Элис засмеялась и посмотрела на Джерсена довольно нахально:

– В какой-то мере это правда. Но не во всём. На Диком Острове вы можете выбрать любой стиль жизни. Моя мать, например, почти так же, как и вы, придерживается условностей.

Джерсен поднял брови:

– Что? Вы считаете меня обывателем?

– Конечно, до некоторой степени.

– Ага. – Джерсен презрительно усмехнулся, как бы показывая, что мнение Элис скоропалительно и очень поверхностно. – Расскажите мне еще о Диком Острове. Правда, что хозяева там – преступники?

– Это значительное преувеличение, – сказала Элис. – Мой отец – не преступник.

– Но ведь в казино никто не выигрывает.

– Естественно.

– Вы когда-нибудь бывали в казино?

– Нет. Игра мне не душе.

– Дикий Остров – это город?

– Скорее туристический центр: казино, отели, рестораны, бухты для яхт, пляжи и множество маленьких вилл на холмах. Он конечно же давно не дикий.

– Вы когда-нибудь бывали в ресторане, где подают чарни?

Элис настороженно повернулась к нему:

– Нет.

– А что такое чарни?

– Ну, это такой лиловый фрукт с шершавой кожей, под которой – трубочки, наполненные ядом. Говорят, сам фрукт восхитителен на вкус, но я никогда не пробовала его. Я боюсь умереть. Это опасный деликатес.

Джерсен откинулся на спинку кресла:

– У нас есть предположение, что представленная для конкурса фотография сделана на банкете, где подавали чарни.

Элис достала копию и внимательно посмотрела на нее:

– Да… Может быть.

– Очень странно! Ведь вы могли встретить кого-нибудь из этих людей на улице.

Элис пожала плечами:

– Возможно, но маловероятно. Тысячи людей посещают Дикий Остров. И ведь неизвестно, когда сделан снимок. Может быть, лет десять назад.

– Снимок сделан недавно. Все запечатленные на нем опознаны, и мы убеждены, что их имена подлинные.

– Значит, кто-то выиграл приз?

– Я этого не говорил. Элис невинно спросила:

– А откуда у вас этот снимок?

– Я нашел его в корзине для использованных бумаг… Но пока еще рано говорить о результатах конкурса. Итоги еще не подведены. Почему бы вам остаток дня не отдохнуть, а, Элис? Сейчас работы нет.

– Спасибо, мистер Лукас. Мне нечем заняться. В этом городке я никого не знаю. Только вас, а вы держитесь отчужденно.

– Ерунда! – воскликнул Джерсен. – На самом деле вы так не думаете!

– Но это именно так! Может быть, вам не положено тесно общаться с персоналом? Это политика компании?

– Правил на этот счет, не существует!

– Вы думаете, у меня нет вкуса? Я простушка?

– Напротив! – сказал Джерсен совершенно серьезно. – Я считаю вас очень обаятельной. Необычайно. Мне жаль, что Понтифракт кажется вам скучным. Может, как-нибудь пообедаем вместе?

Губы Элис дрогнули. Улыбка? Гримаса?…

Мягким голосом она сказала:

– Было бы неплохо. А почему не сегодня?

– В самом деле, почему?… Позвольте, я взгляну. Где вы остановились?

– Гостиница «Святой Диарминд».

– Я буду ждать вас в холле в полночь.

– Теперь я чувствую себя значительно лучше, мистер Лукас.

В пользу чарни!

Из всех хороших вещей в этой щедрой Вселенной ничто не может сравниться по вкусу с прекрасным спелым чарни, кроме, пожалуй, еще двух или трех столь же экзотических фруктов.

Майкл Вист. «Пробы на вкус»

Если кто-то должен умереть, а этого, кажется, не миновать никому, зачем делать это вульгарно? Лучше умереть красиво, так, чтобы позавидовали все, – отведав чарни.

Ажилиан Сил, старший повар и музыкант

Хотите верьте, хотите нет, но безопасный, целебный и неядовитый чарни легко вырастить. Правда, все усилия в этом направлении сводятся на нет Ассоциацией. Чарни, да никто и не желает разводить чарни самостоятельно. Вполне возможно, что заслуженно признанный чудесным аромат чарни усиливается ощущением страшной опасности.

Леон Уолк, журналист, писавший для «Космополиса», который через две недели после публикации этой статьи съел неправильно приготовленный чарни и умер

Гостиница «Святой Диарминд» побывала в руках различных владельцев. Каждый вносил оригинальные идеи в отделку, стремясь произвести впечатление новизны. Первый этаж занимал вестибюль. Тяжелые колонны в стиле древнего Крита поддерживали потолок, выкрашенный в бледно-лиловый и розовый цвета. Рядом с каждой колонной росли родантовые пальмы в терракотовых горшках; они тянулись к потолку, и их голые стволы заканчивались шарами темно-зеленой листвы. По стандартам Веги – кричащее оформление. Множество посетителей из разных уголков Ойкумены усугубляло беспокойную и нервную атмосферу, которая характеризовала гостиницу «Святой Диарминд».

Джерсен прибыл в точно назначенное время, одетый по совету слуги в костюм для неофициального вечера в городе: облегающие черные брюки, рубашку с вертикальными черными, темно– и светло-серыми полосками, с высоким черным воротником вместо шарфа, черный пиджак, соответствующий самому высокому стилю в Понтифракте, застегивающийся спереди, зауженный в плечах, почти стоящий колоколом на бедрах. Джерсен отказался от шляпы с плюмажем, и слуга предложил ему мягкую шляпу с квадратными полями. Угрюмое лицо, черные локоны и бледная кожа придавали Джерсену грубоватый вид, но именно это ему и требовалось, и Джерсен был удовлетворен своей внешностью, получая своеобразное удовольствие от игры, цель которой – одурачить и одурманить бедную Элис Рэук.

Джерсен увидел ее, когда она, застенчиво оглядываясь, шла по центральному проходу. Джерсен внимательно посмотрел на Элис, словно никогда раньше не видел: опущенные уголки губ, короткий носик, щеки, плавно переходящие в маленький подбородок. Сегодня вечером ее рыжие волосы, зачесанные назад, ниспадали на плечи, подчеркивая простое дымчато-серое платье.

Она увидела Джерсена, и выражение ее лица изменилось, стало нарочито-веселым. Она приветственно махнула ему рукой, изображая радость, а потом чуть ли не бегом помчалась через зал, но остановилась в десяти футах от него и окинула восхищенным взглядом с ног до головы.

– Я должна сказать, мистер Лукас, сейчас вы превзошли самого себя в элегантности.

– Это все «Пенвиперс», – ответил Джерсен. – Благодарить нужно слугу.

Элис слушала Джерсена, не особенно вникая в смысл его слов. По-прежнему радостно улыбаясь, она сказала:

– Ну, так где мы будем обедать? Здесь? Ресторан тут в очень красивом Гербовом Зале.

– Слишком шумно и слишком людно, – заметил Джерсен. – Я знаю место значительно более изысканное.

– Полностью отдаю себя в ваши руки, – отозвалась Элис.

– Тогда окунемся в ночь Веги.

Они покинули гостиницу, и Элис очень осторожно взяла Джерсена под руку.

– Куда мы идем?

– Прелестная ночь, – ответил Джерсен. – Мы можем сначала погулять, если вам это нравится.

– Прекрасно!

Они пересекли площадь Мюллони, вышли на Бьюдрилейн, а потом свернули в Порти.

«Невозможно! – прошептал про себя Джерсен. – Мы гуляем по улицам Понтифракта, она в своей маске, а я – в своей!»

Элис почувствовала что-то неладное:

– Мистер Лукас, почему вы так мрачны? Джерсен ответил не сразу:

– Называйте меня Генри. Мы не на работе.