— У меня все занято: сейчас как раз пилигримы движутся в Эрзу Дамат. Те, что ты видишь здесь, составляют едва ли половину всех, кого я должен приютить на ночь. Если хочешь, я прикажу расстелить в зале матрац; больше ничего сделать не могу.

Кьюджел недовольно вздохнул.

— Я ожидал не этого. Мне нужна отдельная комната с хорошей постелью, с окном, выходящим на реку, с тяжелым ковром, чтобы приглушить звуки пения и выкрики в общем зале.

— Боюсь, ты будешь разочарован, — без особого чувства сказал хозяин. — Единственная комната, подходящая к твоему описанию, уже занята, вон там сидит человек с рыжей бородой, это некто Лодермюльх, он тоже направляется в Эрзу Дамат.

— Может, если сказать, что очень нужно, он согласится уступить комнату и проведет ночь на матраце, — предложил Кьюджел.

— Сомневаюсь, чтобы он отказался от комнаты, — ответил хозяин. — Но почему бы тебе не спросить самому? Я, откровенно говоря, не собираюсь обсуждать с ним этот вопрос.

Кьюджел, наблюдая резкие черты лица Лодермюльха, его мускулистые руки, слегка презрительное выражение, с каким он слушал разговоры других пилигримов, был склонен согласиться с той оценкой его характера, которую дал хозяин, и не стал обращаться с просьбой.

— Похоже, придется спать на матраце. Теперь относительно ужина: мне нужна дичь, хорошо поджаренная, приправленная, с гарниром, и еще два-три блюда с твоей кухни.

— Кухня перегружена, и придется тебе вместе с остальными пилигримами есть чечевицу. Вся имеющаяся дичь заказана тем же Лодермюльхом на ужин.

Кьюджел раздраженно пожал плечами.

— Неважно. Я хочу смыть с лица дорожную пыль и выпить вина.

— Во дворе проточная вода и желоб, можешь воспользоваться. Мази, ароматные масла и горячие полотенца за дополнительную плату.

— Достаточно воды. — Кьюджел прошел за гостиницу и обнаружил там небольшой бассейн. Умывшись, он осмотрелся и на небольшом расстоянии увидел прочный сарай из бревен. Он пошел в гостиницу, потом остановился, снова посмотрел на сарай. Подошел к нему, открыл дверь и заглянул внутрь. Затем, погруженный в мысли, вернулся в общий зал. Хозяин принес ему кружку подогретого вина, и он отошел к скамье в стороне.

Лодермюльх высказывал свое мнение о так называемых фунамбулских евангелистах, которые, отказываясь ставить ноги на землю, всюду ходят по туго натянутым канатам. Лодермюльх остановился на ошибках их основной доктрины.

— Они считают, что возраст земли двадцать девять эпох, а не двадцать три, как обычно думают. Они утверждают, что на каждом квадратном элле земли умерло и превратилось в прах два с четвертью миллиона человек, создав таким образом повсеместно слой праха покойников, ходить по которому — святотатство. Внешне этот аргумент правдоподобен, но подумайте: прах одного трупа, рассеянный по квадратному эллу, создает слой в тридцать три дюйма толщиной. Таким образом, получается, что всю землю покрывает прах умерших толщиной более мили. А этого не может быть.

Член этой секты, который, за отсутствием натянутых веревок, передвигался в неуклюжих церемониальных башмаках, возбужденно протестовал:

— Ты говоришь без логики и без понимания! Как можно так абсолютизировать!

Лодермюльх поднял свои пушистые брови в кислом неудовольствии.

— Неужели нужно распространяться дальше? Неужели на океанском берегу воду от земли отделяет утес толщиной в одну милю? Нет. Везде равновесие нарушается. Мысы вдаются в море; часто встречаются песчаные пляжи. Нигде нет массивных отложений серо-белого туфа, на котором основывается твоя доктрина.

— Нелогичная демагогия! — запинаясь, воскликнул фунамбулит.

— Как это? — спросил Лодермюльх, расправляя свою массивную грудь. — Я не привык к насмешкам!

— Не насмешка, а жесткое и холодное опровержение твоего догматизма. Мы утверждаем, что часть праха унесена в океан, часть взвешена в воздухе, часть сквозь щели проникла в подземные пустоты, еще какое-то количество поглощено деревьями, травами и насекомыми, так что землю покрывает только полмили отложений праха, ходить по которому — святотатство. Почему не видны повсюду утесы, о которых ты упомянул? Из-за влаги, которую выдыхали и выделяли бесчисленные поколения людей прошлого! Эта влага подняла уровень океана, так что нельзя заметить никаких утесов и пропастей. В этом твоя ошибка.

— Ба! — сказал Лодермюльх, отворачиваясь. — Где-то в твоей концепции все равно порок.

— Ни в коем случае! — ответил евангелист с жаром, который всегда отличает эту секту. — Поэтому из уважения к мертвым мы ходим не по поверхности, а на веревках, а когда приходится путешествовать, делаем это в специально освященной обуви.

Во время этого спора Кьюджел вышел. Лунолицый юноша в одежде носильщика подошел к разговаривающим.

— Кто здесь достойный Лодермюльх? — спросил он у самого Лодермюльха.

Тот выпрямился.

— Это я.

— Я принес сообщение от человека, доставившего некоторую сумму денег. Он ждет в сарае за гостиницей.

Лодермюльх недоверчиво нахмурился.

— Ты уверен, что этому человеку нужен именно Лодермюльх, профос поселка Барлиг?

— Да, сэр, именно так он и сказал.

— И что это за человек?

— Высокий, в просторном капюшоне; он сказал о себе, что является вашим близким.

— Возможно, — задумался Лодермюльх. — Может быть, Тайзог? Или Креднип?.. Но почему они не подошли ко мне прямо? Несомненно, для этого есть какая-то причина. — Он тяжело встал. — Придется пойти разузнать.

Он вышел из общего зала, обогнул гостиницу и в сумерках посмотрел в сторону сарая.

— Эй, там! — крикнул он. — Тайзог! Креднип! Выходите!

Ответа не было. Лодермюльх подошел к сараю. Как только он вошел в него, Кьюджел выбежал из-за сарая, захлопнул дверь и запер ее на наружные засовы.

Не обращая внимания на удары и гневные крики, он вернулся в гостиницу. Поискал хозяина.

— Изменение в расположении: Лодермюльха вызвали по важному делу. Ему не потребуется ни комната, ни ужин, и он был так добр, что передал это все мне!

Хозяин потянул себя за бороду, подошел к двери и осмотрел дорогу. Медленно вернулся.

— Весьма необычно! Он заплатил и за комнату, и за дичь и не отдавал никаких распоряжений о возврате.

— Мы с ним договорились к взаимному удовольствию. А чтобы компенсировать твои усилия, я дополнительно заплачу три терции.

Хозяин пожал плечами и взял монеты.

— Мне все равно. Пойдем, я отведу тебя в комнату.

Кьюджел осмотрел комнату и остался доволен. Вскоре принесли ужин. Жареная дичь была превосходна, так же как и добавочные блюда, заказанные Лодермюльхом, которые хозяин включил в ужин.

Прежде чем лечь, Кьюджел прогулялся вокруг гостиницы и убедился, что затворы на двери сарая в порядке и хриплые крики Лодермюльха вряд ли привлекут внимание. Он постучал в дверь.

— Тише, Лодермюльх! — строго сказал он. — Это я, хозяин. Не ори так громко: ты тревожишь сон моих гостей.

Не дожидаясь ответа, Кьюджел вернулся в общий зал и поговорил с предводителем группы пилигримов. Предводитель, по имени Гарстанг, человек тощий и жилистый, с бледной кожей, тонким черепом, темными глазами и носом педанта, таким тонким, что он становился как бы прозрачным, когда Гарстанг подставлял его свету. Обратившись к нему как к человеку образованному и опытному, Кьюджел спросил у него о дороге в Олмери, но Гарстанг считал этот район вымышленным.

Кьюджел сказал:

— Олмери действительно существует: я в этом клянусь!

— Значит, твои познания глубже моих, — ответил Гарстанг. — Эта река называется Аск; земля по эту сторону Судун, по ту — Лейас. Южнее находится Эрза Дамат, куда тебе стоит отправиться, а уже оттуда через Серебряную пустыню и Сонганское море на юг. Там ты сможешь кого-нибудь расспросить.

— Я воспользуюсь твоим советом, — сказал Кьюджел.

— Мы все, благочестивые гилфигиты, направляемся в Эрзу Дамат для участия в Светлом обряде у Черного Обелиска, — сказал Гарстанг. — Дорога пролегает через пустыни, и, чтобы уберечься от эрбов и гидов, мы собираемся группами. Если хочешь присоединиться к нашей группе, разделить с нами трудности, преимущества и ограничения, добро пожаловать.