Зараидес задумчиво кивнул и пробежал пальцами по бороде.

— Я дам тебе совет. Юкуну тщеславный и чувствительный человек. Наиболее уязвимое его место — самомнение. Повернись к нему спиной, не старайся с ним встретиться! Такое презрение причинит ему гораздо большую боль, чем все, что ты сможешь придумать.

Кьюджел нахмурился.

— Такая месть кажется мне слишком абстрактной. Если ты призовешь демона, я дам ему указания относительно Юкуну. Дело тогда будет кончено, и мы сможем обсудить другие дела.

Зараидес покачал головой.

— Все не так просто. Юкуну очень изобретателен, его нелегко застать врасплох. Он сразу узнает, кто осуществил нападение, и наши отдаленно сердечные взаимоотношения тут же кончатся.

— Ба! — фыркнул Кьюджел. — Мудрец Зараидес боится показать себя справедливым мстителем? Неужели он робко мигнет и отойдет подальше от такого слабого и нерешительного колдуна, как Юкуну?

— В общем… да, — сказал Зараидес. — В любое мгновение солнце может погаснуть; мне бы не хотелось последние часы провести, обмениваясь шутками с Юкуну: его юмор гораздо изобретательнее моего. Так что внимание. Через минуту я должен буду заняться очень важными делами. Как последний знак благодарности, я перемещу тебя туда, куда ты захочешь. Куда тебе нужно?

— Если это все, что ты можешь, доставь меня в Азеномай, на слиянии Кзана и Скаума!

— Как хочешь. Будь добр встань на этот помост. Сложи руки вот так… Глубоко вдохни и во время перелета не выдыхай и не вдыхай… Ты готов?

Кьюджел подчинился. Зараидес отошел и произнес заклинание. Кьюджела подхватило и понесло вверх. Через мгновение его ноги коснулись земли, и он обнаружил, что стоит на главном перекрестке Азеномая.

Он перевел дыхание.

— После всех испытаний, после всех злоключений я снова в Азеномае! — И, качая в удивлении головой, осмотрелся. Древние здания, террасы, выходящие на реку, рынок: все как прежде. Неподалеку лавка Файностера. Повернувшись спиной, чтобы его не узнали, он пошел прочь.

— Что теперь? — думал он. — Во-первых, новая одежда, потом удобства гостиницы, где я могу обдумать всесторонне свое положение. Если хочешь посмеяться над Юкуну, за это дело нужно браться с большой осторожностью.

Два часа спустя, умывшись, постригшись, отдохнув, в новой черно-зелено-красной одежде, Кьюджел сидел в общем зале гостиницы «Речная» перед тарелкой острых сосисок и бутылкой зеленого вина.

— Дело представляется крайне деликатным, — рассуждал он. — Действовать нужно с величайшей осторожностью.

Он налил вина и съел несколько сосисок. Потом раскрыл сумку и достал небольшой предмет, тщательно завернутый в мягкую ткань, — фиолетовую линзу, которую Юкуну хотел получить в пару к той, что была у него в собрании. Он поднес было линзу к глазам, но остановился: все окружающее он увидит в такой великолепной иллюзии, что не захочет отнимать линзу от глаз. И тут, когда он глядел на полушарие, в его мозгу возник план, такой изобретательный, такой теоретически эффективный и в то же время связанный с такой малой опасностью, что он немедленно отказался от поисков лучшего.

В сущности план был очень прост. Он явится к Юкуну и даст ему волшебную линзу, точнее, линзу такой же внешности. Юкуну будет сравнивать ее с той, что у него уже есть, чтобы проверить ее эффективность, и неизбежно посмотрит одновременно через обе. Несоответствие между реальным и иллюзорным поразит его мозг и сделает беспомощным, и Кьюджел примет меры, какие сочтет безопасными.

Есть ли недостатки в его плане? Кьюджел их не видел. Если Юкуну обнаружит подмену, Кьюджелу придется извиниться, отдать подлинную линзу и тем усыпить подозрения Юкуну. В целом же вероятность успеха казалась очень большой.

Кьюджел неторопливо прикончил сосиски, заказал вторую бутылку вина и с удовольствием принялся смотреть на Кзан. Торопиться некуда: когда имеешь дело с Юкуну, импульсивность — серьезнейшая ошибка, как он уже сумел узнать.

На следующий день, все еще не обнаружив недостатков в своем плане, он навестил стеклодува, чья мастерская располагалась на берегу Скаума в миле к востоку от Азеномая, в роще пушистых желтых билибобов.

Стеклодув осмотрел линзу.

— Точный дубликат, той же формы и цвета? Нелегкая задача, тут очень редкий и богатый оттенок фиолетового цвета. Такой цвет трудно придать стеклу; нет специальной краски; все придется делать путем проб и догадок. Но… я все же приготовлю расплав. Посмотрим, посмотрим.

После нескольких попыток он получил стекло нужного оттенка, из которого изготовил линзу, внешне неотличимую от подлинной.

— Великолепно! — заявил Кьюджел. — Теперь — какова цена?

— Такую линзу из фиолетового стекла я оцениваю в сто терций, — спокойно ответил стеклодув.

— Что? — в гневе воскликнул Кьюджел. — Я похож на легковерного? Цена чрезмерна.

Стеклодув убирал свои инструменты, трубки и сосуды, не обращая внимания на негодование Кьюджела.

— Во вселенной не существует подлинного постоянства. Все меняется, течет, пульсирует, увеличивается и уменьшается; все подвержено изменчивости. Моя цена имманентна космосу, она починяется тем же законом и определяется необходимостью клиента.

Кьюджел в неудовольствии отошел, а стекольщик протянул руку и взял обе линзы. Кьюджел воскликнул:

— Что ты собираешься делать?

— Стекло верну в тигель, что еще?

— А что с линзой, которая принадлежит мне?

— Я сохраню ее на память о нашей беседе.

— Подожди! — Кьюджел перевел дыхание. — Я заплачу тебе эту невероятную цену, если новая линза так же прозрачна и совершенна, как старая.

Стеклодув осмотрел сначала одну, потом другую.

— На мой взгляд, они одинаковы

— А как же фокус? — спросил Кьюджел. — Поднеси обе к глазам, посмотри через обе и сравни!

Стеклодув поднес обе линзы к глазам. Одна позволила ему взглянуть на Верхний мир, вторая показала реальность. Пораженный контрастом, стеклодув покачнулся и упал бы, если бы Кьюджел, опасаясь за линзы, не поддержал его и не посадил на скамью.

Взяв линзы, Кьюджел бросил на рабочий стол три терции.

— Все изменяется, и вот твои сто терций превратились в три.

Стеклодув, слишком потрясенный, чтобы ответить, что-то пробормотал и попытался поднять руку, но Кьюджел уже вышел из мастерской.

Он вернулся в гостиницу. Здесь надел свою старую одежду, выпачканную и порванную в долгом пути, и пошел по берегу Кзана.

По дороге он репетировал предстоящий разговор, стараясь предусмотреть все возможности. Впереди солнце блестело сквозь стеклянные спиральные башни — дом Юкуну!

Кьюджел остановился, рассматривая это эксцентрическое сооружение. Сколько раз за время своего путешествия представлял он себе, как будет стоять здесь, и до Юкуну Смеющегося Волшебника рукой подать!

Он поднимался по извилистой дорожке, выложенный темно-коричневой плиткой, и каждый шаг усиливал напряженность нервов. Подошел к передней двери и увидел то, что не заметил в первый раз: вырезанное в древнем дереве изображение, аскетическое лицо с худыми щеками, в глазах выражение ужаса, рот широко раскрыт в крике отчаяния.

Уже подняв руку, чтобы постучать, Кьюджел почувствовал, как душу его охватывает холод. Он отступил от резного лица и посмотрел в ту сторону, куда были устремлен его взгляд, — через Кзан, на туманные голые холмы, которые вздымались далеко, насколько хватал глаз. Он снова вспомнил план операции. Есть ли недостатки? Опасность для него самого? Нет. Если Юкуну обнаружит подмену, Кьюджел извинится, скажет, что ошибся, и отдаст подлинную линзу. Достичь можно очень многого, а риск так мал! Кьюджел снова повернулся к двери и постучал в тяжелую панель.

Прошли минуты. Дверь медленно раскрылась. Навстречу ударил поток холодного воздуха, несущий в себе острый запах, незнакомый Кьюджелу. Солнечный свет через его плечо ворвался в дверь и упал на каменный пол. Кьюджел неуверенно всмотрелся в вестибюль, не желая входить без ясно выраженного приглашения.