Он обошел вокруг сооружения, будто бы в восхищении, тем временем надеясь подойти на расстояние вытянутой руки к Юкоуну, но как только Кугель делал шаг, Смеющийся Маг делал то же самое, расстраивая все планы Кугеля.
– Садларк-больше чем простой экземпляр, – почти благоговейно произнес Юкоуну. – А теперь взгляни на чешуйки, каждая из которых установлена на надлежащем месте, за исключением той, которая должна быть на верхушке киля, где зияющая дыра оскорбляет взор. Не хватает одной-единственной чешуйки, самой важной из всех: ядра, или, как его еще называют, «Нагрудного разбивающего небеса фейерверка». Долгие годы, к моему невыразимому отчаянию, я считал его потерянным. Кугель, ты можешь представить, как я был счастлив, как радостно пело мое сердце, как клокотал восторг в моей груди, когда, взглянув на тебя, я обнаружил на твоей шляпе эту чешуйку? Я ликовал, словно нашему солнцу добавили еще сто лет жизни! Я чуть не подпрыгивал от абсолютного счастья. Кугель, ты можешь понять мои чувства?
– В той степени, в которой ты описал их, – да, могу. Что же касается источника этих чувств, я в недоумении.
И Кугель приблизился к каркасу в надежде, что Юкоуну в своем неумеренном энтузиазме окажется в пределах досягаемости.
Юкоуну, отодвинувшись, коснулся каркаса, заставив чешуйки зазвенеть.
– Кугель, в некоторых отношениях ты недогадлив и бесчувственен; твои мозги – как чуть теплая каша, и я говорю это без гнева. Ты способен понять лишь то, что видишь, а ведь это только крошечная часть.
Юкоуну рассмеялся, и Кугель вопросительно взглянул на него.
– Взгляни на Садларка! – велел Юкоуну. – Что ты видишь?
– Проволочный каркас и уйму чешуи в предполагаемой форме Садларка.
– А что, если убрать каркас?
– Чешуйки свалятся в кучу.
– Вот именно. Ты прав. А ядро – это тот узловой пункт, который связывает другие чешуйки силовыми линиями. Этот узел – душа и сила Садларка. Если поставить его на место, Садларк вновь оживет; ведь в действительности он никогда не умирал, а всего лишь распался.
– А как насчет, скажем, его внутренних органов?
– В верхнем мире такие части тела считаются излишними и даже несколько пошлыми. Короче говоря, у него нет внутренних органов. Какие еще есть вопросы или замечания?
– Я осмелился бы вежливо намекнуть, что день заканчивается, а я хочу до темноты попасть в Таун-Тассель.
– И ты там будешь! – сердечно пообещал Юкоуну. – Но сначала будь столь любезен положить на стол «Нагрудный разбивающий небеса фейерверк», и чтобы на нем не было никаких следов диамброида. Тебе ничего другого не остается.
– Ну почему же, – сказал Кугель. – Я предпочитаю оставить чешуйку себе. Она приносит мне удачу и отражает недобрые чары, как ты уже заметил.
Глаза Юкоуну сверкнули желтым огнем.
– Кугель, твое упрямство просто поразительно. Чешуйка действительно образует защитный слой между тобой и враждебными чарами обычного вида. Но она не влияет на магию верхнего мира, и я владею некоторыми заклинаниями. А пока, пожалуйста, прекрати подбираться ко мне, пытаясь приблизиться на длину своего меча. Я уже устал шарахаться от тебя каждый раз, когда ты делаешь шаг в мою сторону.
– Такое гнусное деяние никогда даже не приходило мне в голову, – надменно ответил Кугель.
Он вытащил меч из ножен и бросил его на скамью.
– Вот! Смотри сам, как плохо ты обо мне думал!
Юкоуну, прищурившись, взглянул на меч.
– И все же держись от меня подальше. Я не из тех, кто приветствует излишнюю близость.
– Ты можешь рассчитывать на мое абсолютное содействие, – с достоинством сказал Кугель.
– Я буду откровенным! Твои деяния уже давно требуют воздаяния по заслугам, и как человек совестливый, я вынужден действовать. И все же тебе не стоит усложнять мою задачу.
– Какие суровые речи! – сказал Кугель. – Ты предложил подвезти меня в Таун-Тассель. Я не ожидал вероломства.
Юкоуну и ухом не повел.
– В последний раз требую – сейчас же отдавай чешую!
– Ничем не могу тебе помочь, – отозвался Кугель. – Поскольку ты требовал в последний раз, мы можем выехать в Таун-Тассель.
– Чешую, пожалуйста!
– Возьми ее с моей шляпы, если тебе так хочется. Я не буду тебе помогать.
– А диамброид?
– Садларк меня защитит. Тебе придется рискнуть.
Юкоуну пронзительно расхохотался.
– Вот увидишь, Садларк защитит и меня!
Он сорвал свою одежду и мгновенным движением прыгнул в центр каркаса, так что его ноги совпали с ходулями Садларка, а его лицо показалось в отверстии башни. Проволока и чешуи стянулись вокруг его приземистого тела; чешуйки облегли его, как собственная кожа.
Голос Юкоуну зазвучал хором медных труб:
– Ну что, Кугель, что ты теперь думаешь?
Кугель раскрыл рот от изумления. Наконец он произнес:
– Чешуя Садларка на удивление хорошо на тебе сидит.
– И это не случайное совпадение, я уверен!
– А почему нет?
– Я – воплощение Садларка; я часть его сущности! Таково мое предназначение, но прежде чем я обрету полную силу, я должен стать целым! Ты можешь без дальнейших уверток вставить «Фейерверк» на место. Помни, Садларк больше не будет защищать тебя от моей магии, поскольку она станет и его магией.
Дрожь, пробежавшая под перчаткой Кугеля, означала, что «Фейерверк» подтверждает это замечание.
– Так и должно быть, – согласился Кугель.
Он осторожно отсоединил украшение от своей шляпы и удалил диаброид. Он на мгновение задержал его в руке, потом приложил ко лбу.
– Что ты делаешь? – воскликнул Юкоуну.
– Возобновляю напоследок свои жизненные силы. Эта чешуя частенько выводила меня из всяческих передряг.
– Сейчас же прекрати! Мне понадобится вся сила до последней йоты для моих собственных целей. Давай сюда чешуйку!
Кугель позволил подлинной чешуйке под перчаткой скользнуть в его ладонь и спрятал фальшивое украшение. С тоской в голосе он произнес:
– Я с кровью отрываю от сердца мое сокровище. Могу я на несколько последних секунд приложить его к своему лбу?
– Ни в коем случае! – заявил Юкоуну. – Я намерен приложить чешую к своему собственному лбу. Положи ее на скамью и отойди прочь!
– Как скажешь, – вздохнул Кугель. Он оставил «Фейерверк» на скамье, затем, забрав свой меч, печально вышел из комнаты.
Довольно хмыкнув, Юкоуну приложил чешуйку ко лбу.
Кугель остановился у фонтана в фойе, поставив ногу на край бассейна. В таком положении он бесстрастно слушал ужасные вопли, вырывающиеся из горла Юкоуну.
В кабинете вновь воцарилась тишина.
Прошло несколько секунд.
До Кугеля донесся глухой стук.
Садларк неуклюжими скачками пытался прорваться в фойе, используя свои ходули, как ноги, но только тяжело падал время от времени, беспомощно барахтаясь и катаясь на полу, оглушительно брякая чешуями.
Послеполуденный свет лился сквозь распахнутую дверь; Кугель не двигался, надеясь, что Садларк рухнет в проем и вернется в Верхний мир.
Садларк остановился и просипел:
– Кугель! Где Кугель? Все силы, которые я поглотил, включая угря и хорька, требуют, чтобы к ним присоединился Кугель! Где ты? Кугель, отзовись! Я ничего не вижу в этом странном земном свете. Вот почему я рухнул в болото!
Кугель хранил молчание, едва отваживаясь дышать. Садларк медленно обвел красным утолщением на «Фейерверке» вокруг фойе.
– Ага, Кугель, вот ты где! Стой смирно!
Садларк, шатаясь, двинулся вперед. Не подчинившись приказанию, Кугель помчался на дальний конец фонтана. Разъяренный непослушанием Кугеля, Садларк сделал громадный прыжок. Кугель схватил таз, зачерпнул воды и выплеснул ее на Садларка, который недооценил разделяющее их расстояние и навзничь рухнул в фонтан.
Вода зашипела и запузырилась, истощая силы Садларка. Чешуйки распались и лениво заплясали на дне фонтана.
Кугель пошарил в воде, разыскивая «Фейерверк». Он завернул чешуйку в несколько слоев плотной ткани и, принеся ее в кабинет, положил в кувшин с водой, который запечатал и спрятал.
