— Это и не красиво, и не по правилам, — возразил Бодвин Вук.

— Но очень практично, — заметил Эгон Тамм, — Более того, я в данном случае не должен согласовывать это с проклятыми пацификами. Другим путем на шесть миллионов не получить.

— Очень хорошо, так и порешим, — сказал Бодвин Вук, — Предлагаю добавить еще пеню в тысячу сол, которые пойдут на покрытие расходов в связи с поисками Огмо Энтерпрайсис, — он повернулся к переговорному устройству и сказал, — Приведите всех шестерых арестованных, вместе.

Шесть соумианцев, все еще одетых в серые одежды, которые были на них во время экскурсии на остров Турбен, вошли в кабинет и были выстроены в ряд вдоль стенки.

— Вот они, шесть негодяев. — объявил Бодвин Вук. — Сделайте хорошую фотографию для дела и тщательно запищите имена, — после этого он обратился к арестованным, — Убедитесь, что вы правильно назвали имена для приговора; если вы попробуете провести нас, то мы это очень скоро выясним и тогда вам же будет хуже.

— Ну, давай же! — выпалил человек, который назвал себя Ольваром Ирлингом, — Какая тебе разница какими именами мы пользуемся?

Бодвин Вук не обратил внимания на этот вопрос.

— Ваше преступление ужасно. Вы, возможно, и испытываете в какой-то мере стыд, но ожидать от вас раскаянья, это, конечно, слишком. И тем не менее, я не собираюсь читать вам мораль, все что вы из нее почерпнете, так это то, что она для вас слишком скучна. Вас, несомненно, больше интересует, как прошел суд и каково ваше наказание. Стоп! Не надо никаких высказываний! Ваше дело выслушать меня! Каждый из вас как ядовитое насекомое заслужил немедленное уничтожение. Я лично получил бы большое удовольствие наблюдая, как вы все вшестером болтаетесь на шардановом дереве. Все же, несмотря на то, что одно только ваше присутствие вызывает отвращение, мы пришли к выводу, что нам больше нужны деньги, чем скелеты. Вы можете избежать смерти заплатив штраф в миллион плюс еще тысяча солов каждый.

Какое-то время все шестеро стояли молча, стараясь понять произошедшую перемену в их судьбе. Затем они заговорили в полный голос.

— Миллион солов? С тем же успехом вы могли бы попросить луну с Гедеона!

— Я полностью разорюсь!

Или:

— Даже если я продам все, что имею, я вряд ли наберу миллион!

В конце концов Бодвин Вук потерял терпение.

— Очень хорошо! Те кто согласны заплатить пусть отойдут вон в ту сторону. Шард, может быть, окажешь мне любезность и займешься остальными.

— Я заплачу! — в ужасе воскликнул один из заключенных, — Я заплачу, но я не могу в столь короткий срок собрать такую сумму!

— Я тоже! — подхватил другой.

— Миллион солов это такая сумма, которую не носят с собой в кармане. Может вы снизите сумму до, скажем десяти тысяч или даже до девяти?

— Что? — воскликнул Бодвин Вук, — Вы вздумали торговаться? Вы должны заплатить требуемую сумму и не динкета меньше!

— Я заметил, что Ольвари Ирлинг, назвавшийся банкиром, стоит спокойно и молчит, — обратился Шард к своим коллегам, — Очевидно, он собирается заплатить штраф. Я подумал, что он вполне может дать заем своим компаньонам и выплатить нам всю сумму в шесть миллионов шесть тысяч солов. А когда они вернутся на Соум, то он может поступить с ними как с обычными должниками.

— Идея не пройдет, — возразил Ольвари Ирлинг, — Это не мое дело собирать для вас выкуп.

— Все наоборот! — заявил Бодвин Вук, — Великолепная и очень продуманная идея, таким образом мы упростим сам процесс получения денег.

— Это только с вашей точки зрения. Я банкир, а не альтруист. Я совершенно не знаю этих людей. Они не дали мне никаких гарантий. У меня нет никакой уверенности, что я получу свои деньги обратно.

— Садитесь за стол и пишите обязательства. Вам вполне хватит на это одного дня. Даже если вы будете отвлекаться на анекдоты.

— Это неверный и порочный способ ведения дел, — ворчал Ольвари Ирлинг, — Вы столкнетесь с тысячью трудностей.

— Вовсе нет, — заверил его Бодвин Вук, — Подготовьте для вашего банка чек на сумму в шесть миллионов шесть тысяч и мы передадим его по обычным каналам. Как только деньги окажутся в наших руках перед вами раскроются двери тюрьмы.

— Как называется ваш Банк? — спросил Шард.

— Я представляю Банк Мирсеи.

— Солидное учреждение! — заметил Бодвин Вук, — При более счастливых обстоятельствах мне бы было приятно иметь с вами дело. Прежде чем вы нас покинете, я, возможно, проконсультируюсь у вас в отношении личных инвестиций.

Глауен стоял около регистрационной стойки отеля Араминта и рассматривал собравшихся в вестибюле клиентов. Большая группа пассажиров только что сошла с борта пакетбота, приписанного к компании «Персианские линии». Неужели среди этих с виду вежливых и воспитанных людей есть те, у кого на руках билеты на «Высшее наслаждение» — аттракцион острова Турбен?

Он осмотрел одну группу, затем другую. Согласно показаниям Саффина, группа не обязательно должна состоять из одних мужчин: Сибила планировала группу из четырех мужчин и четырех женщин. Подозревать можно любого, направляющегося в Йипи-Таун.

Коллеги Глауена уже начали обыск этих людей, под предлогом проверки на наличие запрещенной к ввозу валюты. А что потом? Глауен отвернулся. К счастью, это решение будет принимать не он.

Юноша подошел к конторке менеджера и внимательно просмотрел списки зарегистрировавшихся гостей, делая при этом пометки в своем блокноте.

Эта работа заняла у него два часа. Когда он закончил, то вышел из отеля и направился к «Старому дереву». Там он должен был встретиться с отцом, который проделал подобную работу у терминала космопорта.

Когда Глауен проходил мимо взлетной полосы у ангара, его остановил Чилк.

— Куда это ты поскакал?

— В «Старое дерево».

— Если не возражаешь, я прошвырнусь с тобой.

— Никаких возражений.

Они прошли по прибрежной дороге, затем свернули на проспект Вей.

— Хочу получить у тебя консультацию, — сказал Чилк, — У меня тут кое-что свербит в голове.

— Если с ней что-то не в порядке, вряд ли я смогу помочь.

— Ха-ха! Твой отец обронил несколько слов насчет острова Турбен, при этом он упомянул о здоровой сварливой леди по имени Сибила.

— Я эту леди прекрасно помню.

— По словам Шарда, а он получил эту информацию от тебя, у этой Сибилы на лбу была черная татуировка: двузубая вилка, у которой зубцы загнуты друг к другу.

— Так мне показалось. Я всего лишь на мгновение видел эту татуировку, но она отложилась у меня в памяти.

— Все это очень странно, — сказал Чилк, — Не могу понять, что тут происходит.

— А в чем дело?

После небольшой паузы Чилк сказал:

— Кажется, на сколько я помню, я тебе рассказывал несколько лет назад, как я попал на станцию Араминта.

— Что-то такое было, хотя, к своему стыду, я не очень-то помню детали. Помнится мне, что там был замешан Намур. А до этого ты работал у какой-то леди на ранчо управляющим. И эта леди хотела на тебе жениться.

— Очень близко. А ты не помнишь, как я описывал эту леди?

— Не очень. Кажется она была высокой, толстой, дородной, что ли.

— Правильно, все так и было. К тому же у нее была белая кожа и татуировка на лбу: вилка с двумя зубцами, которые были наклонены друг к другу.

— Ты подозреваешь, что это могла быть Сибила?

— Не видя Сибилы, я такого сказать не могу. Но я уверен, что на станцию Араминта меня привело не просто стечение обстоятельств. Но если это не просто стечение обстоятельств, то что же еще, и зачем все это? Почему именно меня, Эустейса Чилка? Если я спрошу об этом Намура, то он просто рассмеется мне в лицо.

— В этом ты, несомненно прав. Ты заставил меня подумать о тех вещах, которые Намур знает и держит при себе.

— Намур это просто чудо, — засмеялся Чилк, — Но меня больше интересует как выглядела эта Сибила, кроме того, что она была толстой, противной и татуированной.

— Основное ты и сам уже описал. У нее были мужские плечи, большие тяжелые бедра и большой живот, вся из мускулов, но о бюсте можно не говорить: просто два сморщенных мешка. У нее была выступающая нижняя челюсть, отвислые щеки, длинный нос, который, возможно, был когда-то сломан в драке. Кожа у нее был белой, как мел, а рот просто серая вмятина. Волосы? Волосы были песчано-коричневыми и жесткими, как у швабры. В общем, я бы назвал ее средне-уродливой, а еще от нее отвратительно воняло.