— А теперь попросим Бодвина Вука ознакомить нас с деталями следующего дела, — сказал Эгон Тамм.

Бодвин Вук вышел вперед.

— Это дело касается небольшого жульничества, совершенного явно по злому умыслу. Речь идет о статусе капитана Глауена Клаттука. Несколько месяцев назад, задолго до его совершеннолетия у него был индекс равный 22. Но после этого Артвейн Клаттук ушел в отставку, а Эрл Клаттук погиб при оползне на мысе Джоурнал. И индекс Глауена стал равен 20. Вскоре после этого отец Глауена Шард Клаттук вылетел в патрулирование и так больше и не вернулся. Были проведены тщательные поиски, но, в конце концов, мы вынуждены были занести его в списки пропавших. И что же происходит потом? Очень любопытные события. За две недели до дня рождения Глауена из космоса прилетает корабль и привозит Арлеса, Друсиллу и их сына Гордона! Большой сюрприз и печальная новость для Глауена! Гордон опережает Глауена и индекс Глауена становится 21. В любой момент выборный комитет Дома Клаттуков, в котором председательствует Спанчетта, может собраться и объявить о предположительной смерти Шарда. Если бы это произошло до дня рожденья Глауена, что выглядит вполне разумным и соответствующим правилам, то ИС капитана Клаттука становится равным 20 и он занимает место отца в Доме Клаттуков. Спанчетта, не смотря на яростные протесты других участников совета, затягивает это собрание до тех пор, пока после своего совершеннолетия Глауен не объявлен внештатником. Теперь собирается собрание, Шард объявляется мертвым и вакантное место занимает кто бы вы думали? Намур! Великолепно!

Больше сдерживаться Спанчетта уже не могла. Она вскочила и запротестовала:

— Я протестую против этой подлой клеветы в отношении меня! Я просто поражена, что Высокий суд позволяет этому маленькому сумасшедшему бабуину водить себя за нос и делать из суда посмешище, оскорбляя при этом достойных и честных людей. Я требую объяснений!

— Суперинтендант, — сурово сказал Эгон Тамм, — вы слышали протест леди Спанчетты. Опишите нам в чем состоит ваше дело.

— Мне не нужно никакого описания, — воскликнула Спанчетта, — Я требую извинения и снятия с меня всяких обвинений!

— Я еще не дошел до обвинений, — сказал Бодвин Вук, — А что касается извинений, то ваше поведение говорит само за себя. Вы хотите извинения за то, что я цитировал ваши записи по вычислению индекса?

— Я не совершила ничего противозаконного! Выборный комитет собирается, когда я считаю это подходящим. Ты не можешь доказать здесь ни противозаконные действия, ни злой умысел! А что касается Гордона, то он и должен опережать Глауена, и здесь нет ничего противозаконного.

— Ага! — сказал Бодвин Вук, — А вот здесь я с вами не согласен. За последние несколько дней мы очень внимательно присматривались к Гордону. С начала мы обнаружили, что он был рожден через шесть месяцев после формального брака Друсиллы и Арлеса.

— Чистая ложь! Арлес и Друсилла поженились намного раньше, еще в Соумджиане. Да даже бы если они и не были женаты, что с того? Арлес признает этого ребенка своим.

— Очень хорошо, да вот только по закону приемному ребенку статус не положен.

— Что ты несешь? Арлес не усыновлял Гордона, Гордон ни с какой стороны не является приемным ребенком.

— Пусть так, — согласился Бодвин Вук, — Но, как я уже сказал, мы очень внимательно отнеслись к этому делу. Для начала, по тем или иным причинам, мы достали образцы позволяющие сделать генетическую экспертизу Арлеса, Друсиллы и Гордона. Проверка проводилась известными учеными, которые, если возникнет такая необходимость, вполне могут засвидетельствовать свои результаты.

— Это пустое сотрясение воздуха, — громко и насмешливо заявила Спанчетта, — Приведите, пожалуйста, факты!

— Исследования показали, что Гордон является сыном Друсиллы, в этом нет никаких сомнений. А вот в отношении второго родителя такой ясности не оказалось, хотя ген Клаттуков там определенно присутствует.

— Тебе потребовались колбы и пробирки, чтобы выяснить то, что мне и так было ясно. Может достаточно? Может, все таки, оставишь нас в покое?

— Терпенье, Спанчетта! Слушай внимательно и ты многое услышишь. Тогда мы вернулись на несколько лет назад, когда Арлес совершил отвратительную попытку изнасилования Вейнесс Тамм, дочери Хранителя. Попытка была неуспешной и Арлес был пойман. А теперь, я попрошу Высокий суд огласить приговор по тому делу.

— На Арлесе были маска и капюшон, — сказал Эгон Тамм, — Исходя из этого мы решили, что он собирался только изнасиловать свою жертву, но не убивать ее, поэтому мы сохранили ему жизнь. Однако, чтобы он не попытался повторить подобное преступление, он подвергся хирургической операции, которая сделал его стерильным и не способным к совокуплению. Гордон не может быть ребенком Арлеса.

Спанчетта издала яростный вой.

— Это не правда! Не правда! — кричала она, — Не правда!

— Это правда, — сказал Эгон Тамм.

Бодвин Вук повернулся к Друсилле.

— Встань!

Друсилла неохотно поднялась.

— Кто отец Гордона? — спросил ее Бодвин Вук.

Друсилла растерялась, огляделась по сторонам, облизала губы и, наконец, выдавила:

— Намур.

— Арлес это знает?

— Конечно! Как он этого может не знать!

— А Спанчетта все это понимала?

— Не знаю, меня это не трогало. Спросите ее саму.

— Можешь сесть, — Бодвин Вук взглянул на Арлеса, — А ты что можешь нам сказать?

— На данный момент ничего.

— Твоя мать знала, что Гордон не твой ребенок? Арлес искоса взглянул на Спанчетту, которая сидела осунувшись, с растрепанной прической.

— Подозреваю, что нет, — проворчал он.

Глауен, который сидел рядом с Бодвином Вуком, поднялся и обратился к суду:

— Если Суд разрешит, то мне бы хотелось задать Арлесу один вопрос.

— Задавайте.

Глауен повернулся к Арлесу:

— Что ты сделал с моей почтой?

— Мы делали с ней то, что и положено в таких случаях, — хвастливо заявил Арлес, — Так как ни тебя, ни Шарда на станции не было, и никто не знал вернетесь ли вы обратно или нет, то мы отправляли почту обратно с пометкой «адресат неизвестен».

Глауен отвернулся.

— Вопросов больше нет, сэр, — сказал он Эгону Тамму.

Хранитель с грустной улыбкой кивнул головой. Потом он посовещался со своими коллегами и обратился к залу:

— Наше решение будет следующим: Глауен Клаттук получает свой законный статус. Суд выносит свое сожаление, что Глауен Клаттук стал жертвой, как сказал суперинтендант Вук, злонамеренного жульничества. Арлес и Друсилла лишаются всякого статуса и не могут рассматриваться даже как внештатники. Они должны немедленно, в этот же день, покинуть Дом Клаттуков. Комнаты должны немедленно приведены в первоначальный вид. «Немедленно» означает, что работы должны начаться с разу же по окончании суда и вестись круглосуточно. В случае отсутствия у Друсиллы и Арлеса средств на эти работы, работы должна оплатить леди Спанчетта, договорившись с Арлесом о возмещении на подходящих для нее условиях.

— Далее, Арлес и Друсилла приговариваются к восьмидесяти пяти дням тяжелого физического труда в трудовом лагере на мысе Джоурнал. Суд надеется, что этот опыт пойдет им на пользу. Это самое минимальное наказание, так что они должны считать, что им повезло.

Услышав это, Друсилла издала крик полный отчаяния, в то время как Арлес стоял молча уставившись в пол.

— Суд не может избавится от подозрений, что леди Спанчетта знала об этом деле гораздо больше, чем здесь было сказано, — продолжал Эгон Тамм, — Но суд не может выносить наказание, основываясь на одних только подозрениях, поэтому леди Спанчетта, в данном случае, не присоединиться к Арлесу и Друсилле на мысе Джоурнал. Суд не имеет права вмешиваться во внутренние дела Дома Клаттуков, но мы предлагаем ему освободить леди Спанчетту от должности председателя Выборного комитета и от других важных постов. Рекомендуем старейшинам Дома Клаттуков предпринять в этом отношении соответствующие действия.