— Вы не можете заставить меня выбирать себе друзей!

— Она похитительница людей и вдохновительница еще худших дел. Шард Клаттук, сидящий сейчас перед вами, между прочим, тоже ее жертва, а ваш товарищ по партии Руфо Каткар — еще одна.

Клайти рассмеялась.

— Если уж она такая негодяйка, то почему она не привлечена к суду в законном порядке?

— Если бы я мог вытащить ее из Йиптона без насилия и кровопролития, я сделал бы это немедленно, — вздохнул Эгон и обратился к Вуку. — Есть ли у вас какие-нибудь соображения на этот счет?

— Как только мы начнем депортацию йипов на планету Чаманита, где их труд весьма востребован, то раньше или позже столкнемся и со Смонни.

— Какое бессердечное заявление! — воскликнула Клайти. — Как это вы заставите бедных йипов покинуть Йиптон?

— «Заставите» — в данном случае слово неподходящее, — остановил ее Вук. — А, кстати, где ваш племянник? Я весьма надеялся тоже увидеть его здесь.

— Джулиан на других мирах, он очень занят.

— Советую и ему, и вам строго исполнять положения Хартии — иначе вы тоже окажетесь где-нибудь… в других мирах.

— Ба! Но для начала вам придется доказать, что этот допотопный документ действительно существует, а не является вымыслом и слухами!

— Что? Но это совсем нетрудно. Повернитесь и посмотрите на стену — перед вами факсимиле Хартии. И такое факсимиле висит в каждом доме.

— Больше нам не о чем говорить.

На Речной Док спустился вечер. Варденсы и бывшие Варденсы отбыли на Штрому. Руфо Каткар также изъявил желание отправиться туда, но Вук не был уверен, что Каткар рассказал все, что знал, а уж тем более не все, о чем Вук догадывался.

Вук, Шард, Глауен и Хранитель коротали время еще сидели в столовой за бутылкой вина, обсуждая проблемы минувшего дня. Бодвин вдруг вспомнил, что Клайти как-то весьма вяло отреагировала на такой поворот событий.

— И к тому же, совсем без всякого раскаяния.

— Быть Варденом — честь достаточно относительная, — напомнил Эгон. — Реальной выгоды она приносит мало. Клайти имела реальный пост, что гораздо важней. А принадлежность к Варденам давала ей только возможность безнаказанно и официально лезть в дела других.

— Она произнесла весьма странную фразу, — задумчиво сказал Шард. — У меня сложилось впечатление, что она приоткрыла гораздо больше, чем хотела…

— Что это за фраза? — нахмурился Эгон.

— Она намекнула на то, что Хартия есть лишь плод воображения, слух, легенда, лишенный юридической поддержки документ, шибболет — ну, словом, называйте, как хотите.

Бодвин Вук скорчил гримасу и вылил себе в горло полный стакан вина.

— Эта странная женщина думает, что может лишить документ существования только усилием своей воли.

Глауен хотел было возразить, но остановился. Открытие Уэйнесс относительно исчезновения Хартии из сейфов Общества оказалось известным не только ей. Это подтверждалось и попытками Смонни завладеть имуществом Чилка, и гневной ремаркой Клайти — короче говоря, получалось, что эта тайна оставалась тайной лишь для преданных хранителей идей Консервации.

Глауен решил, что для пользы дела все же надо сейчас же продлить свет на эти таинственные обстоятельства и заговорил с напряжением и неохотой:

— Вполне возможно, что замечание Клайти гораздо серьезней, чем вам кажется.

— Неужели? — Вскинулся Вук. — Выкладывай, что тебе известно.

— Я знаю только, что замечание Клайти действительно очень серьезно. А еще серьезнее то, что Джулиан шныряет по всему миру по каким-то «важным делам».

— Ну, как обычно, весь мир знает обо всем, и только Бюро Б блуждает в потемках, — вздохнул Вук.

— Но позвольте вас попросить, Глауен Клаттук, выразиться несколько яснее, — предложил Эгон.

— Конечно, я должен. Я не сделал этого сразу, поскольку меня просили о полной конфиденциальности.

— Конфиденциальности от начальства? — взревел Вук. — Ты что, и впрямь считаешь, что знаешь все лучше нас?

— Вовсе нет, сэр. Я только соглашаюсь с моим респондентом в том, что секретность всегда идет всем на пользу.

— Ага! И кто же это такой осторожный респондент?

— Что ж… Это Уэйнесс.

— Уэйнесс?!

— Да. Сейчас она на Земле, как вам известно.

— Продолжай.

— Если говорить коротко, то суть в следующем. Уэйнесс еще в прошлый свой визит к Пири Тамму, обнаружила, что Хартия пропала, и никто нигде не может ее найти. Шестьдесят лет назад тогдашний секретарь Общества по имени Фронс Нисфит тихо надул все Общество и продал все имеющие какую-либо ценность документы коллекционерам-антикварам. В число этих проданных документов, получается, входила и Хартия. Теперь Уэйнесс надеется найти следы этой сделки и считает, что ей будет легче действовать, если никто не будет ничего знать о пропаже.

— Звучит вполне разумно, — подтвердил Шард. — Но не слишком ли большую ответственность она берет на себя?

— Как бы то ни было, это ее решение. Но, скорее всего, о пропаже прекрасно осведомлена и Смонни. И более того, осведомлена гораздо полнее.

— Рассказывайте дальше.

— Концы могли обнаружиться у коллекционера по имени Флойд Сванер, но он умер и оставил все свое имущество внуку Эустасу Чилку. Смонни уже давно выслеживает Чилка, она вытащила его на Розалию с помощью Намура, и там всяческими путями пыталась узнать, где может быть спрятана Хартия. Но безуспешно. Тогда она приказала похитить Чилка, привезти его на Шатторак и там заставила подписать бумаги на передачу ей всего его имущества. Получается, что дело приняло самый серьезный оборот, раз уж в него вмещалась Смонни со своими пособниками.

— Но Клайти? Откуда знает она?

— Я думаю, надо еще раз допросить Каткара, — предположил Глауен.

Эгон вызвал горничную и приказал привести Каткара из той комнаты, что была временно ему отведена.

Бывший тюремный повар появился немедленно и остановился в дверях, с любопытством оглядывая собравшихся. Он как следует причесался, и надел приличный темный костюм в консервативном духе старой Штромы. Черные глаза его вызывающе блестели.

— Ну, что на этот раз, господа? Я уже сказал вам все, что знал, остальные вопросы будут пустым сотрясанием воздуха.

— Садитесь, Руфо, — предложил Эгон. — Может быть, сначала стакан вина?

Каткар сел, но от вина решительно отказался.

— Я пью очень мало.

— Мы надеемся, что вы поможете нам пролить свет на некие странные обстоятельства, связанные с Клайти Варден.

— Не могу представить, что еще рассказать вам.

— В вашем разговоре с мадам Зигони поднимался ли вопрос об Эустасе Чилке?

— Такое имя не упоминалось.

— А имя Сванер?

— Тоже не слышал.

— Странно, — протянул Вук.

— Или Клайти, или Бохост непременно имеют отношения с сестрой Смонни Спанчеттой, здесь, на Араминте. Это вам известно?

Руфо Каткар изобразил задумчивость.

— Джулиан разговаривал с кем-то на Станции, но кто это — мне неизвестно. Правда, имя «Спанчетта» я слышал, но не помню при каких обстоятельствах. Ах, да! Джулиан был очень возбужден, и Клайти сказала: «Я надеюсь, ты займешься этим делом как следует, оно имеет большую важность» или что в таком духе. Потом она увидела, что я рядом и прекратила этот разговор.

— Еще что-нибудь?

— Джулиан отбыл немедленно после этого разговора.

— Благодарим, Руфо.

— Это все, что вы хотели?

— В данный момент — да.

Каткар вышел, а Глауен решительно сказал:

— Разумеется, Спанчетта показала Джулиану те письма, что писала мне Уэйнесс. Там она не говорит о Хартии впрямую, но пишет так, что Спанчетте было о чем задуматься.

— Но зачем ей было показывать эти письма Джулиану? Вот в чем вопрос? — удивился Эгон.

— Если бы она захотела информировать Смонни, то сделала бы это через Намура. Значит, в данном случае Клайти была боле удобна, — попытался рассудить Шард.

Глауен встал.

— Я должен отбыть немедленно, сэр, — обратился он к Вуку.