Левон подошел к столу, заглянул в коробки и открыл одно из сочинений.

— О! Как интересно — или я предполагаю, что интересно, поскольку эта область не моя специальность. Но в любом случае пришло время подкрепиться. Готовы ли вы выпить чашечку хорошего красного чая и, возможно, съесть бисквит? В нашей повседневной жизни существует так мало радостей!

— Да. Я готова немного украсить свое существование. А документы мы так здесь и оставим? Или мне нужно пройти компьютерную проверку?

Левон посмотрел на сигнальную лампочку, которая почему-то погасла.

— Система совсем вышла из строя. Можно украсть луну, и никто не заметит. Пойдемте, все равно, документы никто не тронет.

Задурый привел Уэйнесс в небольшое кафе, где музейные сотрудники сидели за крошечными столиками, прихлебывая чай. На всех были черные одеяния, Уэйнесс поняла, что в обычном наряде она действительно вызывала бы здесь подозрение.

Но траурные одежды не мешали работникам болтать в этом месте всем разом, прерываясь лишь для того, чтобы сделать очередной глоток из глиняных кружек.

Левон нашел свободный столик, где им подали чай и пирожные, и извиняющимся жестом махнул по сторонам. — Истинные роскошь и великолепие, как и самые лучшие пирожные, остаются большим людям, которые пользуются Большой столовой князя. Я как-то видел это действо. У каждого по три ножа и четыре вилки только для рыбы, а пот с лица вытирается шелковой салфеткой размером в два квадратных фута. Всякая же мелочь, вроде нас, может довольствоваться малым, хотя мы и платим пятнадцать пенсов за один коржик.

— Я человек из другого мира, и, возможно, наивна, но мне кажется, здесь вполне уютно, — тихо сказала Уэйнесс. — На самом деле в кексе я нашла целых четыре миндалины!

Левон усмехнулся.

— Предмет серьезный и требует тщательного анализа.

Уэйнесс промолчала, и оба стали пить чай в тишине. Неожиданно к Левону подошел хрупкий молодой человек, совершенно потерявшийся в своем черном облачении, и что-то прошептал ему на ухо, при этом ему на лоб упала непокорная светлая прядь. Светло-голубые глаза на бледном лице тихо светились, как у больного, и Уэйнесс подумала, что мальчик, наверное, и вправду болен. Он говорил что-то горячо и нервно, постукивая пальцами одной руки по раскрытой ладони другой.

Тем временем мысли Уэйнесс уплыли далеко в мрачное море будущего. Утренняя работа не принесла никакой новой информации, и след, так, казалось, удачно приведший ее в этот музей, снова закончился тупиком. Что же дальше? Теоретически, она может начать проверять каждое имя из списка галереи Гохун в надежде, что кто-нибудь вдруг да и купил что-то из третьего ящика — но работа эта настолько колоссальна, а шанс на успех — настолько мал… Словом, от этого плана девушка быстро отказалась. Она вдруг испугалась, что Левон и его собеседник обсуждают не что-то, а просто ее, то и дело поглядывая в ее сторону и что-то шепча друг другу на ухо. Высказавшись, каждый смотрел на нее так, словно проверял только что услышанное. Улыбаясь, Уэйнесс решила проигнорировать эти разговоры и взгляды и снова погрузилась в размышлениях о так и нереализованных планах построить для Общества натуралистов просторное и роскошное здание. Какая жалость, что из этого ничего не вышло! Если бы здание построили, то Нисфит вряд ли бы так легко провернул свои делишки! Она стала думать дальше, и неожиданно додумалась до принципиально новой идеи.

Приятель Левона ушел, неловко размахивая руками и задевая сидящих за столиками.

— До чего же хороший парень! — обернулся к Уэйнесс Левон. — Его зовут Тэдью Скандер — слышали о таком?

— Нет.

Левон щелкнул пальцами.

— Это…

Но Уэйнесс прервала его.

— Извините, ради бога, мне необходимо додумать одну мысль.

— Пожалуйста. — Левон откинулся на спинку стула и сложил руки на груди, глядя на девушку со спокойным любопытством.

Уэйнесс залезла в карман сумочки и вытащила скопированные в галерее Гохун страницы, на которых было перечислено содержание первого и второго ящиков. Она быстро глянула из-под ресниц на Левона — тот сидел бесстрастный, как и прежде. Тогда Уэйнесс поджала губы, выпрямилась и нахмурилась, стараясь больше не обращать на своего собеседника внимания.

Девушка тщательно перечла список и убедилась, что память ее не подвела: ни одного из тех документов, что она только что изучала в музее, в списках галереи не было, ни работ по генеалогии, ни биографий, ни документов о строительстве нового здания Общества.

«Странно, — подумала девушка. — Почему же нет корреспонденции?»

И неожиданно Уэйнесс осенило; она даже вздрогнула от возбуждения. Если эти материалы попали сюда не из галереи, то откуда?!

Откуда?

И не менее важный вопрос — когда? Если закупка музея была сделана еще до Нисфита, то вопрос становится весьма интересным.

Девушка спрятала диски обратно в сумку и поглядела на Левона, который встретил ее взгляд совершенно равнодушно.

— Я должна вернуться к работе.

— Как хотите, — Левон встал. — Чаевые не приняты. С вас только тридцать пенсов.

Уэйнесс быстро глянула на спутника, но ничего не сказала и положила на столик три монетки. Они вернулись в комнатку, и Левон широким жестом указал на стол.

— Смотрите, все как я и говорил! Ничего не потревожено, не тронуто.

— Надеюсь. В противном случае заподозрят меня и, наверное, строго накажут.

— Подобные случаи редки, — поджал губы Левон.

— Мне бы хотелось посоветоваться с вами, поскольку ваши знания кажутся просто неисчерпаемыми, — польстила Уэйнесс.

— По крайней мере, я стараюсь действовать как профессионал, — строго ответил Левон.

— Тогда скажите мне пожалуйста вот что, когда и как приобрел ваш музей эти коллекции?

— Не знаю, — выдохнул Задурый. — Но смогу узнать это в самом скором времени, если вас это интересует.

— Очень интересует.

— Тогда минутку. — Левон вышел в соседнюю комнату, сел перед компьютером и стал внимательно изучать появляющуюся информацию, по-птичьи склонив голову к экрану. Уэйнесс смотрела на него через дверной проем.

Через четверть часа Левон поднялся и вернулся в комнатку, тщательно закрыл дверь и застыл в некой задумчивости. Уэйнесс скромно ждала, но вскоре не выдержала.

— Что вы узнали?

— Ничего.

— Ничего? — Уэйнесс едва сдержала предательскую дрожь в голосе.

— Я узнал только то, что информация недоступна, если это вас больше устраивает. Мы имеем дело с даром человека, пожелавшего остаться анонимным.

— Но это смешно! Нелогично! К чему такая секретность?

— Не надо искать логики ни в музее Фьюнасти, ни в университете, — изрек Левон. — С этими материалами вы закончили?

— Еще нет. Мне надо подумать.

Левон на этот раз остался в комнате в каком-то ожидании — или так просто показалось девушке. Чего он мог ждать?

— Но кому-то в музее эта информация все-таки доступна? — провокационно спросила она.

Левон возвел очи к потолку.

— Я думаю, что один из возможных владетелей информации ОДПП — отдел даров, поставок и пожертвований. Но добраться до них чрезвычайно трудно.

— Я сама могу сделать некое пожертвование для музея, если мне предоставят нужную информацию, — предложила Уэйнесс.

— Что ж, можно обдумывать даже самые невероятные вещи, — ответил Задурый. — Но не забудьте, вам придется иметь дело с очень высокими чиновниками, и они не повернут головы в сторону, где лежит меньше тысячи солов.

— Ну, это вообще нереально, я могу предложить не больше, чем десять, еще десять вам за совет. Так что, не больше двадцати солов.

Левон вскинул руки.

— Как я могу взять деньги от человека, которому помогал от души?!

— Очень просто. Замолвите за меня словечко и десять солов у вас в кармане. Это лучше, чем ничего.

— Правда, согласился Левон. — Быть по сему. Ради нашей деловой дружбы я рискну показаться дураком. Извините, я сейчас. — И он вышел, оставив девушку наедине с тремя коробками. Она снова просмотрела содержимое всех трех.