Без лишних вопросов Грамедея откланялась. Я же достала сложенные листы со схемой рода и снова погрузилась в их изучение.

Во время завтрака я продолжала думать над полученной информацией, пыталась понять, кому больше остальных была бы выгодна моя смерть. А что, если все проще? Вдруг дело вовсе не в наследовании? Может, действительно для кого-то из рода я — пятно позора, от которого надо избавиться? Без личной выгоды.

Но тогда список желающих моей смерти растягивается от Шимрана и его сыновей до восемнадцати высших, если считать всех членов рода, кроме Маорелия и Хемильдеора. Последний, насколько я поняла, слишком предан Маорелию, чтобы покуситься на его дочь. А вот остальные… Надо понять, кто из них ценит род, но при этом не испытывает пиетета перед главой дома.

Пришлось провести весь день в постели, несмотря на горящую в сердце жажду действий. Проклятая слабость не желала отступать. Более того — после обеда она навалилась с новой силой. Мысли были какими-то смутными, я с трудом могла заставить себя сосредоточиться хоть на чем-нибудь.

Листы со схемой пришлось вернуть обратно под кровать. Я боялась, что могу уснуть и не убрать их хотя бы под подушку. И тогда Грамедея или Маорелий узнают о моих поисках.

Маорелий…

Интересно, можно ли ему довериться и рассказать о подозрениях? Но как объяснить их, не выдав Лунару? Подставлять маленькую демоницу не хотелось. Рассказывать о нашем с ней соглашении — тем более. Так как же быть? Вряд ли кто-то знает обо всем, что творится внутри семьи, лучше главы рода. Хотя…

Я закусила губу.

А если поговорить с Хемильдеором? Он ведь всегда рядом с Маорелием, помогает ему во всех делах. Наверняка осведомлен не хуже. Мысль казалась разумной, однако что-то останавливало меня. Внутренний голос, почему-то звучащий с интонациями Кеорсена, отговаривал от поспешных действий.

На следующий день слабость все-таки отступила. Я с удовольствием приняла ванну, оделась и неспешно, наслаждаясь твердостью собственной походки, спустилась к завтраку в столовую. Хемильдеора не было. Он, как пояснил Маорелий, всегда завтракает с семьей.

Как только слуги наполнили наши чашки крепким пряным чаем и вышли, Маорелий заговорил:

— Пришел ответ от Лердена.

Моя рука с зажатой в ней вилкой замерла над фаршированными блинчиками.

— Три дня назад Торрел улетел к границе их западных владений — в Лайганейские горы.

Я облегченно выдохнула и только собиралась вернуться к еде, как последовало продолжение.

— Лерден обещал, что отправит Торрела к нам сразу же, как тот вернется. А сам Лерден выразил желание устроить в своем замке вечер в честь вашей помолвки. Приготовления он берет на себя.

Я хмуро посмотрела в синие глаза высшего. Для него ведь все складывается как нельзя лучше. Даже расходы на подготовку приема берут на себя Вирсейры. А это, если вспомнить подслушанный разговор, в интересах Маорелия, учитывая его финансовое положение. Неужели…

— Скажи, что ты меня не продал, — произнесла я, не сводя пристального взгляда с демона. — Поклянись, что не воспользовался ситуацией, чтобы исправить материальное положение рода.

— Сати, не глупи…

— Поклянись! — потребовала я, сильнее сжимая пальцами вилку.

С ответом Маорелий не спешил. Не разрывая зрительного контакта, он молчал, будто проверяя мою выдержку. Когда начало казаться, что еще немного, и воздух между нами заискрит от еле сдерживаемого напряжения, демон качнул головой.

— Я не продавал тебя, дочка. Все, что я делаю, — это для твоей же безопасности, и со временем, уверен…

— В Лайганейских горах одно из крупнейших месторождений меди. Рудники находятся во владениях Вирсейров, верно?

Маорелий прищурился.

— Да, в нашей семье сейчас не самая простая ситуация, — с видимым неудовольствием признал он. — Если ты настолько осведомлена в географии, то знаешь, что большую часть территории Рингвардаадов занимают поля. Наш род выращивает и продает остальным зерновые, и мы напрямую зависим от благосклонности Великого. Последние четыре лета выдались холодными и дождливыми, даже магия не смогла спасти урожай. Один плохой год не повлиял бы на наше положение. Даже два. Но четыре… Мы почти полностью распродали все имеющиеся запасы. Нет, голод нам не грозит. — Демон качнул головой. — Но доходы рода сильно упали, а подготовка к Зимней ночи обошлась недешево. И если Вирсейры готовы взять на себя расходы по празднованию вашей с Торрелом помолвки, то я не стану отказываться. Я не собираюсь действовать в ущерб роду только для того, чтобы уверить тебя в искренности своих намерений. Брак с Торрелом обеспечит тебе безопасность. И это радует меня как отца. А вступление Торрела в нашу семью к тому же поможет исправить наше финансовое положение. И это радует меня как главу рода. Ты хотела всей правды? Ты ее получила!

Под конец тирады Маорелий распалился: синий взгляд едва заметно отливал алым, крылья носа трепетали от частого дыхания. Я же сохраняла спокойствие. Странным образом гнева не было.

— Чего ты ждешь от меня? — спросила через минуту, когда Маорелий смог подавить вспышку раздражения и взять себя в руки.

— Никаких протестов? — недоверчиво хмыкнул он.

— Я еще ни на что не согласилась. Но теперь я хотя бы понимаю, что тобой движет. Жаль только, что ты не сказал мне этого раньше. Правда, даже самая неприглядная, всегда предпочтительнее лжи.

Маорелий одарил меня задумчивым взглядом. Помолчал немного, будто просчитывая варианты, и ответил:

— Я прошу тебя дать Торрелу шанс. Не воспринимай его сразу враждебно. Вам обоим выгоден этот брак, но вместе с тем ничто не мешает ему стать счастливым.

Я не сдержала кривой усмешки. Почему-то представить счастливый брак по принуждению, да еще и с демоном, презирающим полукровок, не получалось. А иллюзий насчет того, будто Торрел отнесется ко мне без предубеждений, я не питаю. Слишком хорошо помню надменность его отца и колкие вопросы на первой совместной трапезе.

— У меня есть условия, — начала я, принимаясь за еду.

— Я слушаю.

— В лесном домике осталась Тина. Сама я не могу к ней отправиться — сейчас, когда моя жизнь под угрозой, я не хочу подвергать опасности и ее. Ты можешь найти того, кто мог бы ей помогать? Нехорошо оставлять беременную в одиночестве.

— Да. Еще что-нибудь?

— Я хочу иметь право свободно видеться с Лунарой. В любое время.

Маорелий нахмурился:

— Зачем тебе это? Для подруги Артенсейр слишком юная.

— Учитывая нашу разницу в возрасте, это я для нее чересчур молода, — отозвалась я с улыбкой.

— Других требований нет? Только эти два?

— Мне нужно передать ей записку. Хочу встретиться. — Глаза высшего прищурились, и я поспешила добавить: — Это все, о чем я прошу. В обмен обещаю вести себя прилично на встрече с Торрелом и в замке Вирсейров.

Маорелий тяжело вздохнул, явно недовольный последней просьбой, но все же кивнул. На том и договорились.

До конца завтрака к важным вопросам мы не возвращались. Оба понимали, что каждый выторговал для себя максимум, и попытки надавить сильнее могли сорвать достигнутое перемирие. А после трапезы, откланявшись, я спешно покинула столовую.

Время утекало, словно песок сквозь пальцы. Сколько оставалось до прибытия Торрела? День? Два? Неизвестно.

«Лерден обещал, что отправит Торрела к нам сразу же, как тот вернется».

Да чтоб он никогда не возвращался, этот Торрел!

Грудь обожгло гневом. И пусть теперь я лучше понимаю, чем руководствуется Маорелий, согласиться с его решением по-прежнему не могу. Я не разменная монета! И платить собой за благосостояние рода, о котором узнала совсем недавно, не позволю!

У себя в покоях я написала Луне короткую записку с приглашением на чай. Обыкновенное послание, скучное и ничего не значащее. По крайней мере, именно таким оно должно выглядеть для любого, кто решит с ним ознакомиться. А Луна, уверена, поймет его правильно.