Меня трясло. Возможно, от сырости подземелья, от тянущего по полу холода. А возможно, от стягивающего внутренности льдом отчаяния.

Разве могу я сделать выбор? Предать Кеорсена? Того единственного, рядом с кем сердце бьется так радостно и замирает так сладко. Или Тину? Добрую, искреннюю, доверившуюся мне. Разве должна она страдать из-за того, что стала близка мне?

Великий, как она вообще попала в лапы Совета? О расположении лесного убежища знают только четверо: я, Кеорсен, Рейшар и Маорелий. Неужели отец предал меня? Но ради чего? Он ведь всегда беспокоился о моей безопасности. Да, не всегда мог ее обеспечить или выбирал методы, с которыми я была не согласна. Но сейчас…

А что сейчас? Если ради спасения Тины я пойду на условия Совета, все сложится так, как Маорелий изначально и планировал.

Закрыв глаза, я застонала.

Душу разрывали отчаяние, боль предательства и страх перед необходимостью решать чужие судьбы. Дрожь усиливалась. Я обхватила себя за плечи в попытке сдержать ее, уткнулась лбом в переплетенные руки и закусила губу. Я не стану плакать! Не сдамся! Не знаю как, но не уступлю. Я обязана найти способ спасти Тину, не отказываясь при этом от Кеорсена.

День медленно клонился к вечеру. Свет, едва проникающий в камеру сквозь зарешеченное окно, становился все более тусклым. Еды не было. Воды тоже. Жажда царапала горло шершавой щеткой, и я часто сглатывала в пустой надежде избавиться от неприятного ощущения. Голова едва ощутимо кружилась.

За прошедшие часы я успела изучить камеру вдоль и поперек, ища хоть одно, пусть даже самое слабое магическое плетение — что угодно, что могло бы помочь выбраться отсюда. Но вокруг был лишь камень, металл решеток и сырость, липкой пленкой покрывшая каждый сантиметр пространства.

Уже в сумерках я услышала гулкий звук приближающихся шагов. Поднялась с тюфяка и нетвердой походкой, выдающей проклятую слабость, приблизилась к решетке. Спину при этом держала идеально прямой. Демоны не увидят меня сломленной!

В этот раз Торрел пришел не один. За его левым плечом маячил огромный низший с перебитым носом и сколотым правым рогом. Но гораздо больше внешности в синекожем демоне меня интересовали нити магии, оплетающие его тело едва заметным коконом. Щиты, заклятия, связанные с наручами, браслетами и серьгами. Я уже видела большую часть из них на тех низших, что напали на меня в ущелье. И похоже, перед смертью ни один из них не успел предупредить, что полукровка может перехватывать контроль над чужой магией. Торрел, сам того не ведая, доставил ключ к моему спасению.

Улыбку я сдержала в последний момент. Еще рано.

— Здравствуй, дорогая. — А вот у Торрела причин сдерживать улыбку не было. — Скучала? Надеюсь, ты все обдумала и готова упасть в мои объятия. — В издевательском жесте он развел руками.

— Я скорее упаду в объятия низшего, чем в твои, — ответила холодно.

Губы Торрела на секунду поджались, но уже в следующий миг он вновь растянул их в кривоватой улыбке:

— Ты не разочаровываешь меня, дорогая! Твое упрямство заводит. Я ведь говорил, как люблю укрощать диких. Пойдем, — он коротко кивнул низшему, и тот шагнул к решетке, доставая связку ключей, — я помогу тебе принять правильное решение. Пора навестить твою рабыню.

При упоминании Тины все во мне дрогнуло. Пришлось с силой прикусить щеку, и мгновенная боль отрезвила. Сейчас нельзя поддаваться чувствам. Если хочу выбраться отсюда, если хочу спасти Тину, если хочу побороться за право быть с Кеорсеном… я не имею права на слабость.

С лязгающим звуком ключ встал в паз, а затем дважды провернулся. Низший отворил решетку и посторонился, давая мне пройти. В ту же секунду я атаковала.

Перехватила контроль сразу над двумя заклятиями и, как в портальном зале Рингвардаадов, принялась их менять. Не обращая внимания на слабость, дрожь и вернувшуюся жажду, я стягивала и скручивала потоки, чтобы уже в следующий миг накинуть на демонов. Спеленать их тела невидимыми путами и с грохотом уронить на пол.

Зрение поплыло, желудок скрутило. Но расслабляться рано — в коридоре снова раздался топот.

Выхватив еще одно из заклятий, вплетенное в наручи поверженного низшего, я принялась менять и его. Ноги дрожали, норовя подкоситься. Дышать становилось все труднее, словно вокруг меня вдруг начал заканчиваться воздух. Перед глазами плыло — я едва разбирала, куда иду. Под кожей разгорался пожар, и с каждой секундой он лишь набирал силу.

Я почти дошла до лестницы, когда на ней показались сразу двое низших. Огромных, мощных, щерящих зубы. Из последних сил я замкнула плетения и накинула получившуюся паутину на демонов. Она оплела их тела и заставила замереть, точно пойманных в каплю смолы насекомых. Я же без сил рухнула на пол, до боли отбив колени, и закричала.

Голова взорвалась снопом искр, огонь, пожирающий мое тело, стал невыносимым. Он плавил кожу и жадно вгрызался в кости, норовя рассыпать их пеплом. Я знала эту боль, помнила ее. Третий блок… Опасность, скрытая внутри меня самой, вновь пробудилась.

Тело снова скрутило, сотни невидимых игл разом вонзились под кожу. Сердце заколотилось испуганно и нервно, с силой ударяясь о ребра. Оно словно пыталось пробить грудную клетку и спастись от разрастающегося пламени. А в следующий миг жар внезапно сменился холодом — моя природа будто обратилась против меня и вознамерилась уничтожить.

«Сконцентрируйся на дыхании, не позволяй боли затмить разум. Цепляйся за что угодно, но держи себя на поверхности», — в ушах зазвучал голос Кеорсена.

Проглотив слезы, я подняла голову и попыталась сфокусировать расплывающееся зрение на замерших демонах.

— Двое низших, — выдохнула сквозь стиснутые зубы. — Черные ботинки, форма с нашивками. На груди отличительный знак — два скрещенных меча-а-а. — На последнем слове я все же сорвалась на стон.

Пляшущие перед глазами искры слепили, во рту появился металлический привкус.

— Шесть насечек на рогах у правого низшего, — продолжила, едва почувствовав, что снова могу говорить. — Четыре — у левого.

Я кусала губы, скулила, но упрямо не позволяла себе провалиться в темноту. Цеплялась за каждую деталь в облике демонов, за каждую несущественную мелочь. Заставляла себя разглядывать их снова и снова.

Главное, не обращать внимания на боль. Это все происходит не со мной. Это не мне больно. Не мне! Со мной все в порядке, я справлюсь. Я должна. Ради Тины, ради Кеорсена… ради себя.

И медленно, явно нехотя, пожар успокаивался. Спустя полминуты получилось сделать глубокий вдох, а еще через столько же — осторожно встать и продолжить путь. Теперь я двигалась медленнее. Колени дрожали, ноги то и дело норовили подкоситься, и лишь усилием воли я заставляла их переступать. Шаг. Шаг. Еще один.

Кожа побелела, и теперь на фоне серого камня моя рука казалась не живой, а будто сделанной из воска. И без того тонкие пальцы стали походить на веточки. Придерживаясь ими за стену, я протиснулась мимо замерших низших, поднялась по лестнице и оказалась возле массивной, укрепленной железом двери — слишком тяжелой, чтобы одолеть ее с первого раза. Пришлось трижды навалиться всем телом, прежде чем та поддалась. Я еле успела проскользнуть в образовавшуюся щель, как темное дерево тут же захлопнулось, едва не прищемив подол моего платья. Скользнув по нему взглядом, я на секунду замерла, переводя дух.

За переживаниями прошедших суток из памяти почти стерлись воспоминания о том, как старательно я выбирала наряд на встречу с Амадейной, как хотела выглядеть достойной, равной. Сейчас же темно-синяя ткань с искусной черной вышивкой смотрелась плачевно.

Равная… Чтобы таковой стать, мало выглядеть, как они. Необходимо доказать им собственную силу — ведь только ее ценят демоны. А раз так, сдаваться сейчас я не имею права.

Злобно глянув вниз, будто видя спрятанные под юбкой подрагивающие ноги, я упрямо продолжила идти по коридору. Дошла до новой лестницы, которая, по моим прикидкам, должна вывести меня с подземного этажа, и замерла, услышав низкий рык.