Грамедея поклонилась и поспешила в гардеробную. Я же направилась в ванную. Совсем скоро ко мне подошла камеристка и помогла с утренними (или все же дневными?) процедурами. Потом мы вернулись в спальню.

Выбор демоницы мне понравился. Насыщенно-синее платье, расшитое по линии декольте и подолу, открывало плечи и часть спины. Дорогие ткани, мерцающие камни в орнаменте узора, расширяющаяся книзу юбка. Все именно так, как я хотела.

Одевшись и дополнив наряд родовыми украшениями Рингвардаадов, я вышла в коридор. Идти старалась неспешно, держа спину и плечи идеально прямыми. Лишь у входа в столовую я на секунду замерла. Мне не хотелось добровольно запускать руку в змеиное гнездо, но, боюсь, я давно уже это сделала.

Глубоко вздохнув и вздернув подбородок, я решительно пересекла последние метры и переступила порог.

— Доброго дня, уважаемые махры. — Внутренне возликовала, отметив, что мой голос звучит спокойно и уверенно.

Под пристальным вниманием собравшихся я прошла вдоль длинного стола и села слева от Маорелия. По правую руку от него сидел высший с темно-синими глазами — отличительной чертой рода Рингвардаадов. Только относится он, насколько я помню, ко второй ветви семьи. Хемильдеор — советник и ближайшее доверенное лицо Маорелия.

Вместе со мной занимали места высшие, что прибыли последними. А едва все расселись, слуги начали выносить закуски.

— Прошу простить мое любопытство, — подал голос щуплый высший с бледно-голубым, точно выцветшим взглядом, — но я бы все же хотел узнать у махры Сатреи, не поделится ли она с нами впечатлениями. Насколько жизнь высших отличается от жизни людей? Сильно ли разнятся ощущения?

Я повернулась к говорившему. Лерден Вирсейр — глава седьмого рода и, вероятно, мой главный противник. Интересно, он сам понимает, насколько нелеп заданный им вопрос? Пытаться сравнить положение рабов и их хозяев? Он смеется? Хотя о чем я? Конечно, смеется. Надо мной. Над моим происхождением и обретенным прошлой ночью статусом.

— Боюсь, я не в силах сравнить в полной мере, — ответила спокойно, принимаясь за рулет из телятины. — Мне повезло вырасти свободной. Вероятно, о жизни рабов я знаю даже меньше вашего.

Сдержанно улыбнувшись, я обмакнула отрезанный кусочек в брусничный соус, мысленно прикидывая, насколько хорошо его цвет смотрелся бы на голове Лердена.

Голубоглазый демон хмыкнул.

— Скажите, вы ведь были воспитанницей махры Амарелии? — спросила высшая в дорогом платье янтарного цвета.

Я мельком посмотрела на сестру Кеорсена, после чего перевела взгляд на говорившую.

— Это так. — Мой голос прозвучал размеренно и мягко. Всем своим видом я пыталась показать, что чувствую себя уверенно, что не боюсь. — Мне повезло иметь в наставницах такую высшую, как Амарелия: прекрасную, умную, целеустремленную. Я искренне благодарна ей за заботу и внимание.

— И она не обращалась с вами как с игрушкой? — Демоница удивленно хлопнула ресницами. Слишком старательно, чтобы поверить в искренность ее эмоций. — Это все-таки так для нас естественно… — добавила она, бросая взгляд на остальных присутствующих.

Кто-то из сидящих за столом едва заметно кивнул, соглашаясь.

— Нет. — Я снова позволила себе сдержанно улыбнуться. — Амарелии нет нужды развлекаться таким образом. Для этого у нее слишком утонченный вкус.

— Махра Сатрея…

А вот эту демоницу я знаю. Не лично, разумеется, но на вечере Кеорсен показал своих ближайших родственников. Да и серебряный взгляд слишком явно выдает ее принадлежность к Артенсейрам.

Я повернулась к Амадейне Марваде-Артенсейр — матери Лунары.

— Прошу простить мне мое любопытство, — продолжила она, — и если вопрос покажется слишком личным… уверена, мы все поймем, если вы оставите его без ответа.

Чем более витиевато пыталась говорить Амадейна, чем слаще казалась ее улыбка, тем беспокойнее становилось у меня на душе.

— Скажите, рассчитываете ли вы составить партию одному из представителей нашего общества, как в свое время поступила ваша матушка? Только официально, разумеется, — добавила она, еще шире растягивая губы.

В груди обожгло вспыхнувшим гневом. Слишком отчетливо звучала насмешка, слишком старательно Амадейна пыталась задеть, и слишком страшно мне было отвечать на этот вопрос.

— Боюсь, мне рано думать о подобном. Для начала хотелось бы стать достойной дочерью своего отца, истинной наследницей рода.

— Конечно, — с готовностью отозвалась Амадейна, — но ведь отмеренный вам Великим срок короче нашего. Кто знает, сколько у вас осталось времени.

— Вы советуете мне пойти против воли Великого? — Я подарила демонице лукавую улыбку. Точнее, мне очень хотелось, чтобы она казалась лукавой, а не напряженной, выдавленной через силу. — Если мне действительно отмерено мало времени, я хотела бы провести его с отцом в родовом замке.

Серебристые глаза прищурились. Причем, как мне показалось, не только у Амадейны, но и у Кеорсена, внимательно прислушивающегося к нашему разговору.

— Дорогие друзья, — взял слово Маорелий. — Я понимаю ваш искренний интерес к личности моей дочери. Уверяю вас, некоторые вопросы я сам не прочь ей задать. — Несколько высших за столом улыбнулись. — Но сейчас, прошу вас, давайте просто разделим первую совместную трапезу. Уверен, впереди нас ждет много новых встреч, и вы сможете познакомиться с Сатреей поближе. А познакомившись, проникнитесь к ней самыми добрыми чувствами.

Услышав последнюю фразу, я едва сдержала усмешку. Представить высших, воспылавших «самыми добрыми чувствами» к полукровке, не получалось при всем желании. Впрочем, всегда остается шанс, что мы с демонами по-разному понимаем значение этого выражения.

После речи Маорелия разговоры за столом потеки в более спокойном русле. На меня если и бросали недовольные взгляды, то лишь урывками, ненадолго. Будто желали убедиться, что получеловечка еще здесь и не привиделась им, словно мираж в пустыне.

А после обеда, как и говорила Грамедея, демоны начали отбывать. Один за другим они прощались с Маорелием в портальном зале и ступали в туманные зевы переходов. Рейшар, подарив мне напоследок ободряющую улыбку, тоже покинул замок.

Последними у открытого ока портала остались Амадейна с Лунарой.

— Праздник вышел изумительным, — сверкнула белозубой улыбкой старшая из демониц. — Уверена, его еще долго будут помнить. — Улыбка на мгновение уступила место холодной усмешке, выдавая всю гамму вложенных во фразу чувств.

— Искренне рад, что ночь вышла незабываемой. — Маорелий же держался очень спокойно. Так, будто и не заметил попытки ужалить.

Амадейна хмыкнула. Потом бросила взгляд на дочь — та держалась на почтительном расстоянии.

— Пошли, Лу. Еще раз благодарю за гостеприимство. — Развернувшись, Амадейна первой шагнула к порталу. Маорелий шел рядом, оставаясь в образе радушного хозяина.

Едва высшие повернулись к нам спиной, Лунара бросила мне скомканный шариком лист бумаги. Я ловко перехватила его в полете, сжала в кулаке и завела руку за спину.

— Луна? — позвала Амадейна, мельком глянув через плечо.

— Иду, — откликнулась она и поспешила к порталу.

Я же продолжала стоять со сдержанной полуулыбкой, сжимая в пальцах драгоценное послание.

Опустевший замок казался пугающим. Нет, в нем сновали слуги, слышались звуки приглушенных шагов и разговоров, но без Кеорсена я чувствовала себя потерянной и совершенно одинокой.

Ему пришлось уйти вместе со всеми. На этом настаивал Маорелий, да и сам Кеорсен признавал, что его длительное пребывание в замке может породить ненужные слухи. И без того поддержка со стороны двух сильнейших высших выглядит подозрительно. Не стоит усиливать настороженность двенадцати родов.

За праздничную ночь я несколько раз видела отца Кеорсена, но подойти так и не решилась. Сам он, в отличие от многих, интереса ко мне не проявил. Просто скользнул равнодушным взглядом и переключился на стоящего рядом с ним демона.