— А если он его снимет?

— Для этого надо сначала понять, как именно и в какую часть его сути вплетен блок, — хмыкнул Рей. — Не видя магии, сделать это почти невозможно. А из видящих у нас только ты. Так что, если ты сама не поможешь, Вирсейры будут долго пытаться справиться с твоим подарком.

— К тому же, уверен, новый скандал не поспособствует их душевному спокойствию.

Я недоуменно посмотрела на Кеорсена. Рейшар же широко улыбнулся.

— Не-э-эт, — протянул он, не скрывая удовольствия, — ты что же, собираешься раскрыть миру маленький секрет Торрела?

— Он так рвался сменить род… — небрежно отозвался Кеорсен, пряча лукавую ухмылку в уголках рта. — С Рингвардаадами не вышло, но от Шандаадов ему точно не скрыться.

На секунду в гостиной повисла тишина, а потом Рейшар громко захохотал и, отсалютовав нам стаканом, опустошил его залпом.

Ночью я спала хорошо, несмотря на изматывающие события последних суток. Видимо, присутствие Кеорсена, его рука, прижимающая меня к сильному телу, его дыхание, шевелящее мои волосы, и размеренный стук сердца действовали на меня умиротворяюще.

Кеорсен не мог находиться рядом и не касаться меня. Ему нравилось скользить по моей коже не только взглядом, но и пальцами, губами. Я снова ловила себя на мысли, что не перестаю удивляться тому, насколько гармонично переплетены в демоне жестокость и мягкость, смертоносность и умение защищать. Рядом с ним я сама меняюсь: ощущаю себя и сильной, способной справиться с чем угодно, и ранимо-слабой, нуждающейся в защите. И Великий свидетель, мне нравится такая многогранность.

Осторожно, стараясь не потревожить спящего высшего, я выскользнула из кровати и на цыпочках подошла к окну. Рассвет окрасил горы в розовый и лиловый, переливаясь на снежных шапках слепящими искрами. А высоко над ними, на медленно тающем чернильно-синем небосводе еще светились звезды. Последние, самые яркие.

От окна тянуло холодом, и я обхватила себя за плечи. Отступать, однако, и не подумала — не хотела пропустить рождение нового солнца.

— Не мерзни, мой свет.

Я обернулась и встретилась взглядом с Кеорсеном, подкравшимся так неслышно. На плечи мне опустился теплый плед, а сам Кеорсен, держа шерстяные края и замыкая их коконом, обнял меня со спины.

— В тебе так много от демоницы, — выдохнул он, глядя на разливающийся по горам рассвет. — Но вместе с тем так много от человека. Это пугает меня. — Голос Кеорсена звучал тихо, и я почти не дышала, жадно ловя каждое слово. — Люди хрупкие. Пожалуй, даже слишком. И в тебе, мой свет, есть половина их слабостей. Знаешь, чего бы мне хотелось больше всего? Спрятать тебя от всех, уберечь от каждого хмурого взгляда, от каждой злой мысли, способной мелькнуть в головах высших. Спрятать и любить. Днями, ночами, каждую секунду до самой смерти, до самого последнего удара сердца.

Руки, обнимающие меня, сжались, выдавая его напряжение. Откинув голову на плечо Кеорсена, я прикрыла глаза.

— Второй раз за последние недели я испытал страх, впервые за прожитые годы поддался ярости. — Его губы мимолетно коснулись моего виска. — Не знаю, как я сдержался и не убил Торрела. Думаю, только осознание, что ты в порядке, смогло вернуть мне трезвость рассудка. Но клянусь Великим, еще хоть одно движение в твою сторону, и я избавлюсь от бастарда Вирсейров. Меня не остановят ни закон, ни мнение Круга, ни недовольство Совета. Мне надоело бороться с их узколобостью, с их неспособностью принять тебя только потому, что ты полукровка. Сегодня я уйду… — Я испуганно дернулась, но Кеорсен лишь крепче прижал меня к себе. — Ненадолго, мой свет. Я должен наказать тех, кто решил, что имеет право посягнуть на жизнь моей истинной пары.

— Вы узнали, кто стоит за покушениями?

— Только за некоторыми.

— Расскажешь?

— Обязательно, мой свет. — Моего виска снова коснулись губы высшего. — Как только уверюсь, что наши выводы правильные, ты узнаешь обо всем. Обещаю. А сейчас, — меня развернули и одарили дразнящей улыбкой, — нам лучше вернуться в постель.

Улыбнувшись в ответ, я привстала на носочки и поцеловала Кеорсена. Когда он рывком подхватил меня на руки и понес к кровати, ухватилась пальцами за его плечи и прижалась теснее.

Кеорсен превратил Северный замок в крепость. Все входы и выходы, все окна и балконы накрывал защитный полог, чем-то напоминающий купол над лесным домом. Проделывать подобный трюк над замком было слишком затратно в магическом плане, а вот защитить таким образом слабые места казалось логичным. Кроме того, над замком кружили темные демоны, присягнувшие на крови Кеорсену. Как он пояснил, отныне темные будут защищать замок ценой собственной жизни.

Сам же Кеорсен запечатал входы порталов. Теперь даже Лунара не могла явиться в гости, если только кузен не приведет ее лично. Каждый слуга, каждый раб, работающий в замке и на его территории, принес клятву не вредить мне. Кеорсен лично составил текст, который один за другим повторяли люди и демоны, причем делали это в его присутствии.

Кеорсен понимал, что новость о нашей с ним связи скоро дойдет до каждого высшего из двенадцати родов. Но при этом он не желал делать тайны из моего местонахождения. Напротив — решил показать всем и каждому, что посягательств на свою пару не потерпит.

Тине выделили комнату рядом с моими покоями. Небольшую, но чистую и очень светлую. А вот от прогулок ее попросили воздержаться, если в будущем она надеется исчезнуть из поля зрения демонов, вернувшись в лесной дом. Незачем рабам видеть человека, обладающего такой свободой. И пусть для меня такая свобода весьма условна, Тина с видимым облегчением согласилась. Как она призналась мне позже, ее пугала возможность встречаться с теми, с кем раньше она работала на кухне.

Еду доставляли ко мне в покои. Причем всегда в таком количестве, что с лихвой хватало и на меня, и на Тину. Мы много болтали. Я рассказывала обо всем, что случилось со мной после праздника зимней ночи, Тина — о том, как протекала ее жизнь. Набравшись смелости, я попросила коснуться ее живота, а после с замиранием сердца ловила каждый толчок растущего в ней сына. И внезапно поймала себя на мысли, что пытаюсь представить, каково это — чувствовать подобное?

Эмоции взметнулись, точно поднятая ветром снежная крошка. Щеки полыхнули, и я, оставив Тину на диване, отошла к окну. Несколько секунд старалась выровнять сбившееся дыхание и все надеялась, что тянущий холод остудит охвативший лицо жар. А после, сдаваясь в борьбе с самой собой, прижала пальцы к животу, который сейчас показался слишком плоским. Интересно, каково это — ощущать движение своего малыша? Знать, что внутри тебя растет маленькое чудо? Носить сердце под сердцем?

Закусив губу, я посмотрела вверх — в прозрачно-голубое небо, такое яркое, что глазам больно. Если Торрел был прав в своих рассказах о трех благодатях, которыми Великий одаривает истинные пары, то я… То смею ли я надеяться?

Ветер за окном продолжал играть снежной крошкой, кружил ее в вихре и уносил вверх. Я следила за ее полетом словно зачарованная. На душе было спокойно. Как бы ни сложилась моя судьба дальше, что бы ни ждало нас с Кеорсеном, я благодарна Великому за каждый подаренный миг счастья. А мечты… Иногда они осуществляются, иногда остаются мечтами. И пожалуй, есть определенная магия в том, чтобы не загадывать, а просто жить и надеяться.

Кеорсен отсутствовал два дня, а на третий вернулся в компании Рейшара. Оба демона выглядели настолько вымотанными, словно последние сутки провели на ногах. Рейшар, непривычно тихий, занял кресло. Откинул голову на высокую спинку и, вытянув ноги, прикрыл глаза. Я почти физически ощущала исходящие от него волны усталости. Как, впрочем, и от Кеорсена.

Не представляю, где они побывали и сколько вопросов решили, но одно то, что двое сильнейших демонов кажутся едва ли ни обессиленными, говорит о многом.