В хороводе событий, разговоров и встреч я совсем забыла об Амадейне. А вот она, как выяснилось, обо мне помнила, и на одиннадцатый день моего пребывания в замке пригласила на бокал лайденского вина.

Кеорсен улетел еще утром. Как он сказал накануне вечером — проверить новую зацепку, способную вывести на заказчика второго покушения. Что интересно, зацепка касалась самого Торрела. Вчера эта новость вызвала радостное предвкушение и у меня, и у Рея. Но теперь я чувствовала беспокойство. И пусть объективных причин для него нет, избавиться от грызущего чувства не получалось.

За обедом, на котором в отсутствие хозяина замка собрались лишь мы с Амарелией, я не выдержала.

— Амадейне можно верить? — спросила без предисловий, глядя на сидящую напротив высшую.

Та удивленно вскинула брови и замерла, явно ожидая пояснений.

— Она пригласила меня встретиться…

Уже после первых слов демоница расслабилась и снова вернулась к рыбе.

— Мир высших — это сплошные встречи, — пояснила она, широким ножом отделяя румяную корочку от мякоти. — Обеды, ужины, разговоры за бокалом вина или бурбона — попытки хоть сколько-нибудь разнообразить рутинный ход времени, которые в результате делают его еще более рутинным. Это нормально, ничего необычного.

— Но я же полукровка.

Амарелия пожала плечами:

— Наш род лоялен к тебе. — Свернув корочку и отложив ее на край тарелки, демоница снова посмотрела на меня: — Амадейна из побочной ветви и не может игнорировать то, что делает основная. Не думаю, что ты ей интересна. — Красивый рот дернулся в усмешке. — Но хотя бы один вечер она должна посвятить тебе.

Я кивнула, принимая ответ, поблагодарила и переключила внимание на еду. Разговор с Амарелией успокоил мое волнение. Пусть мотивы Амадейны оказались не такими душевными, как она пыталась меня убедить, но зато понятными.

К вечеру я сменила сдержанное платье на более дорогое — темно-синее, украшенное искусной черной вышивкой, — подобрала драгоценности и туфли и вышла в коридор.

Спина прямая, плечи расправлены, каждый шаг полон достоинства — я держалась именно так, как меня учили, когда готовили к празднику зимней ночи. Хотелось предстать перед Амадейной не просто полукровкой или бывшей воспитанницей Амарелии, а наследницей одного из родов. Почти равной.

И только пальцы иногда непроизвольно стискивались на вытянутом каплей турмалине в оправе из белого золота, выдавая внутреннее беспокойство. Кольцо мне подарил Кеорсен, и, кроме бесспорной красоты, оно способно предупреждать носителя о ядах. Стоило мне взяться за бокал с отравленным напитком или потянуться к смертельному десерту, кожу под кольцом начинало ощутимо жечь.

Пусть Амарелия не сомневалась в миролюбивости Амадейны, сама я рисковать не собиралась.

Покои демоницы, как и мои, располагались в восточном крыле, только в другом его конце. Дорога до них заняла от силы минут семь неспешным шагом. Меня ждали. Стоило лишь раз стукнуть в дверь, как та мгновенно распахнулась, а стоящая по другую сторону рабыня отступила вбок, не мешая пройти.

— Можешь быть свободна, — распорядилась Амадейна, взмахом руки отпуская девушку. Потом повернулась ко мне: — Спасибо, что пришла! Прошу, садись.

Она с улыбкой поднялась, дождалась, пока я подойду, и потом вместе со мной опустилась на диван. Перед ним на низком овальном столике ютились тарелки с ягодными пирожными, большое блюдо с фруктами, вытянутая голубая бутылка и два хрустальных бокала.

— Лайденское, как и обещала, — снова улыбнулась Амадейна.

В воздухе едва ощутимо пахло чем-то сладким. Возможно, то был аромат спелой клубники, а может, всему виной стоящие в высоких вазах белоснежные пионы.

Пока Амадейна разливала по бокалам едва заметно пузырящийся розовый напиток, я разглядывала саму демоницу. Ее горделивую осанку, белоснежную кожу, уложенные в элегантную прическу волосы, дорогое, расшитое самоцветами платье. Она держалась спокойно, я бы даже сказала — расслабленно. Радушная улыбка не сходила с красивого лица, во взгляде читался только интерес. Исчезло даже привычное недовольство на грани презрения, которое я так часто видела в глазах высших.

— Прошу, — мелодично произнесла Амадейна, ловко подхватывая один из бокалов и передавая его мне.

Я со сдержанной улыбкой приняла фужер и, стараясь не выдать волнения, прислушалась к ощущениям. Кольцо не жгло. Поняв, что вино не отравлено, я с облегчением выдохнула и уже без страха пригубила напиток. Упругим шариком он прокатился по языку, оставляя после себя легкий сладковатый привкус, и ухнул в желудок. Под кожей разлилось тепло.

— Вкусно, — сказала я внимательно следящей за мной демонице.

Та улыбнулась и, ухватив одно из крошечных пирожных, отправила его в рот.

Беседа потекла в спокойном русле. Мы говорили о моде (точнее, больше говорила Амадейна, а я кивала), о книгах (теперь ситуация изменилась с точностью до наоборот), о грайсерских лошадях, о Лунаре… Праздник зимней ночи и первую совместную трапезу мы, не сговариваясь, не вспоминали.

Потом речь зашла об украшениях.

— Подожди секунду, сейчас покажу тебе новое творение Лекиара. — Амадейна поднялась с дивана. — Этот темный просто мастер! Такую тонкую работу выполнить не каждому под силу! Я сейчас.

Она улыбнулась и быстрым шагом направилась в спальню. Проводив ее взглядом, я откинулась на спинку дивана. Мягкие подушки ласково приняли в свои объятия, по телу разлилась истома. Вина я выпила совсем немного — всего бокал, — но в голове появилась приятная легкость.

Внезапно кольцо на пальце нагрелось. Не успела я понять, что происходит, как шею кольнуло.

— Ай! — Я выпрямилась, рывком обернулась и встретилась взглядом с Амадейной. — Но почему? — выдохнула растерянно.

После слов Амарелии, после спокойного артефакта… мне казалось, причин для беспокойства не осталось. Это ведь замок Кеорсена! Его дом, его род!

— Порядок существует не просто так, — певуче протянула Амадейна, растягивая губы в холодной улыбке. — И исключения недопустимы. Чем дольше живешь, тем отчетливее это понимаешь.

Последние слова я еле расслышала — меня будто обложили ватой, заглушающей любые звуки. Тело вдруг показалось тяжелым, а еще через секунду его повело, и я рухнула на диван. Последнее, что я ощутила, прежде чем провалиться в беспамятство, — закручивающиеся потоки открываемого портала.

Сначала пришла жажда — такая сильная, что терпеть ее казалось невозможно. За жаждой пришла головная боль, а следом вернулась память. Я вспомнила вино, Амадейну и… укол. Удушливая волна страха заставила разлепить веки, со стоном сесть и оглядеться.

Я однозначно не в покоях Амадейны, да и не в своих тоже.

Помещение, где я оказалась, утопало в густом полумраке. Пахло сыростью. Свет проникал лишь сквозь крохотное полукруглое окно с решетками, расположенное под невысоким потолком. Судя по сине-черному небу, истекал последний час заката. Скоро опустится ночь.

Стоило снова шевельнуться, как подстилка подо мной захрустела. Прищурившись, я попыталась разглядеть, на чем же мне довелось проснуться. Тюфяк. Набитый прелой соломой тюфяк.

Совсем рядом — каменная стена. Холодная, шершавая, с небольшими зазорами между кладкой. Я провела по ней пальцами, исследуя, потом осторожно прислонилась лбом. От тянущей прохлады боль в висках начала медленно отступать. Я позволила себе посидеть еще несколько минут, борясь со слабостью, прежде чем опереться на липковатую от влаги поверхность и встать.

Не спеша, придерживаясь стены одной рукой и выставив вторую, я двинулась вперед. Через пять шагов мои пальцы коснулись новой каменной преграды. Потом еще одной слева. Повернув направо, я сделала семь шагов и врезалась в решетку. Прошла вдоль нее, добралась до другой стены; новые семь шагов, и вот я снова у тюфяка.

Опустившись на тонкую подстилку, я подтянула колени к груди и принялась ждать. Если меня не убили сразу, значит, чего-то хотят добиться. Осталось только узнать, чего именно.