— Я не очень умею пытать…

— Дело не в этом. Ты его победил. И лишь тебя он, хоть и с большой натяжкой, но всё же считал за равного себе.

Я подавил нервный смешок. А вот и одна из причин для того, чтобы притащить меня во дворец… Последняя ли? Скорее всего, нет. Но, признаться честно, мне и самому было любопытно поговорить с Итороном.

Камера Иторона располагалась прямо под дворцом богов. Под землёй тянулись многочисленные коридоры, которые спускались под землю на несколько уровней, каждый из которых был мрачнее предыдущего.

От дыхания здесь шёл пар, а ноги скользили по льду, покрывавшему каменный пол. Лиане здесь было явно не по себе, впрочем, как и мне тоже. До меня доносились отголоски её мыслей, в которых она опасалась того, что боги могут оставить нас здесь навсегда…

Я не разделял этого её страха. Подобные темницы не смогли бы сдержать меня, и боги прекрасно это понимали. Но от этого подземелья менее жуткими, естественно, не становились.

Из многочисленных камер с обеих сторон коридора то и дело доносились приглушённые стоны или едва различимые мольбы о помиловании. Нитлимион, шедший самым первым, ни разу даже не повернул голову на эти звуки, и я старался делать то же самое.

— Нам пришлось создать новый, самый нижний уровень для темницы Иторона, — сообщил бог. — Иддарион решил перестраховаться.

У ступеней на нужный уровень нас ждали какие-то особо воинственные и мрачные стражники. Они, естественно, не стали останавливать Нитлимиона, но проводили нас тяжёлыми взглядами из-под своих стальных шлемов.

Воздух здесь был тяжёлым и гораздо более тёплым. Всему виной были многочисленные охранные заклинания, которые применили здесь боги. Похоже, это и правда было сейчас самым защищённым местом в мире…

— Это здесь, — Нитлимион кивнул в сторону единственной двери, которая, судя по виду, должна была весить тонны три, не меньше.

Около неё тоже стояли стражи. Они даже не шелохнулись, и я понял, что открыть дверь мог только сам Нитлимион. Он приложил обе ладони к испещрённой иероглифами поверхности, и тяжёлая каменная плита медленно поползла в сторону.

За ней открылся проход, который вёл в совсем крохотный — метр на метр — колодец. Узникам здесь можно было только сидеть. Что собственно и делал Иторон. Он уже пришёл в себя, но тяжёлые цепи, которыми его заковали с ног до головы, не давали ему возможности встать.

Услышав шум, он медленно поднял голову, и я тут же почувствовал, как Лиана сжала мою руку. Лицо Иторона казалось, ничуть не изменилось с тех самых пор, как я видел его в последний раз — всё те же чудовищные ожоги и отсутствующий глаз. Кроме того, последующий взрыв нанёс ему ещё больше повреждений, но я старался не смотреть на то кровавое и обожжённое нечто, во что превратилось его тело.

— Гости… Я так люблю гостей… — едва слышно прошептал он, тут же закашлявшись, и, выплюнув на пол сгусток крови. — Простите… Кажется, я немного не здоров… Наверное, всё дело в здешней сырости…

Нитлимион смотрел на него без какой-либо жалости во взгляде.

— Хватит, — резко сказал он. — Ты сам заслужил всё то, что с тобой случилось, и тебе это прекрасно известно.

Иторон издал звук, который должен был быть чем-то вроде смешка, но спорить не стал.

— Ты ведь не пытать меня пришёл, верно? Иначе бы не стал брать с собой этих двух смертных… Привет, Бен… Видишь, что со мной стало? От магии, которую ты использовал очень сложно восстановиться. А тут ещё эти цепи… — Иторон попытался слегка поднять руки, и металл лязгнул. — Может быть, ты пришёл, чтобы излечить меня, Бен? Спасибо, но мне это ни к чему… Меня всё равно казнят через несколько часов, так что, здоровье мне больше не понадобится.

— Мы пришли поговорить, — всё так же спокойно ответил вместо меня Нитлимион. — Или ты опять откажешься?

— Отчего же? У меня осталось не так уж много радостей в жизни… Да и от самой жизни осталось не так уж много… Пусть хоть хорошая беседа послужит мне небольшим утешением. Я отвечу на твои вопросы, брат. Но сначала ты ответь на всего один мой: что случается с богами, которые умирают? Я пытался найти ответ, но даже силы короны Фирлаена и всех поглощённых душ оказалось недостаточно… Так, может быть, ты, как мудрейший из богов знаешь ответ?

Нитлимион долго молчал. Я даже не удержался и бросил на него любопытный взгляд.

— Я не знаю, брат, — просто ответил он, спустя время. — И думаю, никто не знает. Есть вещи, которые неподвластны даже нам.

— Ох, это уж точно! — Иторон снова закашлялся и на этот раз долго не мог остановиться. — Удивительно… я узнаю правду о чём-то раньше тебя! Я бы посмеялся, но боюсь, что это меня добьёт. А не являться на собственную казнь — невежливо. Спрашивай, что хотел, и дай мне побыть одному…

Нитлимион кивнул.

— Договор с миром смерти был восстановлен. Но Жнецы не возвращаются к себе. Ты знаешь, почему?

— Это вы думаете, что договор восстановлен. Они очень сильно разозлились, когда я своими действия разорвал его… Хотели найти меня и прикончить. Но знаешь… со временем им тут понравилось. Жнецы поняли, что могут выкашивать людей миллионами, не дожидаясь, пока те умрут своей смертью… Так что, они не уйдут отсюда, пока жив хоть один человек во Вселенной. Потому мне и легко умирать, брат, — вы все скоро последуете за мной…

Мы покинули темницы, оставив Иторона одного, как он и просил. Нитлимион, при этом, казался совершенно выбитым из колеи. Я не удержался и очень осторожно попробовал просканировать его мысли. Как ни странно, но у меня получилось. Должно быть, он и правда слишком сильно «ушёл в себя» и ослабил свою ментальную защиту.

Мысли бога разом обрушились на меня сплошным потоком. Они заметно отличались от любых человеческих, с которыми мне только доводилось сталкиваться раньше.

Это было похоже на то, как если бы я попытался обуздать самый настоящий ураган, даже ещё хуже. Зато мне стало ясно, что Нитлимион вовсе не был в отчаянии. В его голове с головокружительной скоростью кружились идеи и мысли; возникая одновременно десятками и даже сотнями, они так же стремительно отвергались и исчезали, но лишь для того, чтобы тут же смениться новыми.

Всё это настолько меня поразило, что в какой-то момент я видимо, забыл об осторожности.

— Бен, — устало позвал Нитлимион. — Сейчас не самый лучший момент для того, чтобы пытаться читать мои мысли.

В следующий же миг меня вышвырнуло из его разума. При этом мой собственный мозг обожгло так, что я скривился от боли.

— Простите… — выдохнул я.

— Ерунда, — отмахнулся бог. — Но больше так не делай.

Мы прошли в главный зал дворца, в котором ещё совсем недавно хотели меня убить. Было очень странно возвращаться сюда по доброй воле. Однако ноги послушно выполняли приказы мозга, и уже совсем скоро мы предстали перед троном верховного бога. Сам Иддарион сегодня явно пребывал в прекрасном расположении духа. Он даже улыбнулся, увидев меня и Лиану.

— А вот и они! Те, кто заслуживают самую высокую награду за помощь в победе над мятежниками.

Первой моей мыслью было: «Какого чёрта здесь происходит?» Едва ли такой бог, как Иддарион, стал бы утруждать себя играми в благодушие. Если он говорит и ведёт себя так, то только потому, что действительно хочет этого. Похоже, Нитлимион не солгал насчёт отходчивости своего старшего брата…

Ну, а вторая мысль, которая отстала от первой всего на одно мгновение: ««Помощь?» Значит, это теперь так называется? Я ведь, по сути, выиграл для них эту войну…»

Но вместо того, что бы сказать хоть что-то из этого, я лишь подошёл ближе, а после почтительно поклонился. Если уж боги предлагают тебе помилование, то неразумно его отвергать.

Остальные боги тоже явно веселились. Их можно было понять — столь опасная для них война, в ходе которой могли погибнуть они все, закончилась так быстро, да ещё и полной победой.