А затем вокруг меня опять все завертелось. Магнитные платформы с конвоем достигли первой, а следом и второй узловой станции — впереди требовалось восстановить целостность Пути. Разведчики не наблюдали поблизости Моро Ши, хотя в окрестностях вновь появлялись азурические твари. Они нас не беспокоили — Путь и узловые станции были сконструированы таким образом, чтобы не дать возможности проникнуть внутрь.

Но по мере приближения к Многоугольнику концентрация А-сущностей становилась все выше и выше, а сам форпост, согласно донесению Старка, был оккупирован ими, как гниющий плод насекомыми. До него оставалось всего сто миль, последний отрезок Пути, и пока основная масса Инков сопровождала груз, мы приняли решение немедленно начать зачистку.

Вингеры унесли штурмовые группы к Многоугольнику, и командовать этой операцией выпало мне.

Многоугольник находился на обширном плато, без всякого перехода возвышающемся над антрацитовой равниной. Этакий остров-исполин, если представить поверхность Черной Луны высохшим дном океана. Необычный рельеф объяснялся просто — плато было огромным куском плиты-оболочки, вырванной из Разлома взрывом планетарной силы и, видимо, отброшенной на сотни миль. Нетрудно понять, почему Первый Легион высадился именно здесь — островок спокойствия, тектонически нейтральный и стратегически удобный район. Как и Кратер, лагерь обустроили в месте с превосходной естественной защитой — обрывистые, почти отвесные склоны, усеянные рядами остроконечных антрацитовых шипов казались непреодолимой преградой. Все равно, что штурмовать крепость на неприступной горе. Немудрено, что Многоугольник считался наиболее безопасным местом на всей Черной Луне.

Само плато тоже было разорвано многочисленными трещинами, источавшими недоброе голубое сияние, над ним парило множество крупных осколков, волею Азур напоминающих ограненные черные кубы. Все это я уже видел — в записи Арахны, описывающим бегство Одержимых с Черной Луны, и тут мало что изменилось.

Наше звено промчалось вдоль колючих склонов, над многоствольным трубопроводом Пути, лавируя между шипов и левитирующих камней. Мелкие войды прыскали в стороны, как стайки распуганных мальков. Впереди, в голубоватом свечении ясно виднелись силуэты дозорных башен Многоугольника.

Форпост получил свое название не зря. С высоты он напоминал неправильный, растянутый восьмиугольник с парочкой аппендиксов, образованный двойным рядом модульных легионных стен, усиленных массивными конструкциями, явно собранными из корпусов разбитых звездолетов. Их огромные остовы виднелись внутри, вписанные в защитный периметр, полуразобранные, превратившиеся в неподвижные бастионы, обросшие дополнительными надстройками. В глаза бросались радужные кляксы рядом с “Митридатом” — места старта “Мстящего” и “Сиятельного”.

Со стороны все казалось невредимым — смотрящие в небо стволы монструозных противометеоритных пушек, застывшие силуэты “Тарантулов” и “Зевсов” возле ограждений, “Микадо” в капонирах, правильные ряды брошенной техники, пирамиды контейнеров и груды ящиков со снаряжением, заботливо укрытые крепежной сеткой. Следов битвы, как в Кратере, следов того, что в лагере побывал кто-то чужой — не было, как будто с момента эвакуации прошли считанные дни, а не десятки лет. Однако ощущение было изменчивым — мы знали, что Многоугольник захлестнула волна Прорыва, оставив после себя множество невидимых гостей.

Мы видели их яркие азур-нимбы, размытые пятна, рассыпанные по Многоугольнику. А-энергеты, сотни Супервойдов и Элементалей, похожих на огромных призрачных медуз, облюбовали периметр, а внутри скользили быстрые, хищные силуэты “Дивов”. Этих А-сущностей, охотящихся на мелких энергетов и друг на друга, можно было сравнить со Зверем Алисы по “калибру” — по крайней мере именно такую ассоциацию пробудил во мне отблеск их голодных инстинктов. Было и еще кое-что: мое пси-сканирование засекло существо покрупнее в центре Многоугольника, внутри одного из кораблей. Оно почувствовало пси-прикосновение и мгновенно свернулось, оставив ощущение затаившегося паука. Опасная и очень сильная Тварь — недаром обширное пространство вокруг ее логова выглядело в азур-диапазоне пустым пятном — сущности поменьше сознательно избегали приближаться. И сама берлога была выбрана верно — сложная внутренняя полость звездолета, слепая зона в азур-диапазоне.

— Внимание. В “Глории Виктас” — неопознанная А-сущность высшего ранга. Предположительно — Мара или Ахриман, — передал я, — Без команды не приближаться. Начинаем зачистку. “Амнезия”, “Три Щита”, “Волки”, “Неженки” — работаем, “Пернатые”, “Близнецы” — воздух, остальные — пока в резерве.

— Ахриман, — послышался хриплый субвокал Ракши, сциллу съевшей на штурмах и зачистках, — Маре тут неоткуда…

Скорее всего, она не ошибалась — Мары обычно встречались в местах массовых жертв, этакие вампиры, квинтэссенция энергия смерти. Здесь следов сражения не было, значит, Ахриман, толстый, разожравшийся, создавший свое небольшое царство. Несмотря на нечеловеческую разумность, духи Грани на Черной Луне представляли опасность меньшую, чем на Земле, просто потому, что они здесь дикие хищники, не имеющие возможности хорошо изучить Инкарнаторов. Тут полно другой, более вкусной добычи.

Штурмовать Многоугольник прибыло восемь звезд, три из которых — вингеры, половина наших военно-воздушных сил. Остальные — специально отобранные, усиленные Заклинателями Душ и Техномантами, имеющими особые артефакты для работы с азурическими Тварями. Среди них — группы Ракши, Сталкера и Гелиос. Почти сотня Инков — грозная сила, особенно когда заранее подготовлен план и примерно известен противник.

Зачистка началась с трех сторон. Снайперы заняли зенитные башни, штурмовики двинулись вперед, разрывая неровное кольцо Тварей. С Войдами и Элементалями проблем не возникло — несмотря на их количество, Инки уже нащупали тактику и истребляли врагов невероятно быстро. Призрачные медузы и голубые шары А-энергии, способные прожечь насквозь многоэтажку, распадались лохмотьями Азур под действием мощных А-Заклинаний или выстрелами А-поражающих зарядов. Щиты Техномантов перехватывали все ответные подарки. Я в меру сил помогал, используя копье Прометея и Десницу там, где это было возможно, но больше страховал, с помощью пси-поля удерживая контроль над всей территорией Многоугольника. “Амнезия” в бою участвовала опосредованно: Ворон сосредоточенно отстреливал азурическую дичь, а отрастившая новую руку Алиса молча прикрывала мне спину.

А вот Первый Легион работал, и работал слаженно. Азур, синие и фиолетовые Геномы текли рекой. Пару раз вмешались вингеры, молниями плазменных копий рассеивая особо плотные волны энергетов, угрожающие с флангов. Заминка произошла лишь с парочкой Големов. Эти существа ни шли ни в какое сравнение с тем супергигантом, что едва не сожрал нас после высадки, но все же представляли изрядную сложность — для их уничтожения пришлось полностью раздробить созданные из подручного материала тела.

Затем пришла очередь охоты на “Дивов”. Их было гораздо меньше, монотонный процесс зачистки оживился. Азурические хищные призраки — опасные Твари, однако с нами недаром шли Заклинатели Душ, только что прошедшие третью эволюцию. Одна из способностей их Источника позволяла с помощью “Азурической Доминации” взять под контроль подобную Тварь, одолев ее в ментальном поединке — а затем привязать “Призрачной Цепью” к специально подготовленному артефакту-анимариуму. Нечто подобное делал Фенрир, изготавливая свои легендарные Клыки. И пусть нам удалось загарпунить всего несколько Тварей, для молодых Заклинателей это стало настоящей победой.

Квадрат за квадратом, строение за строением переходили под наш контроль. Вингеры постоянно подтаскивали подкрепления, в разных концах Многоугольника сверкали вспышки, поголовье азурической дряни стремительно сокращалось. Умом я понимал, что это лишь жалкие остатки волны нечисти, слабая тень того, что пришло с Прорывом, но даже их выкорчевывание представляло собой немалую проблему. Мы тоже несли потери, к счастью — не фатальные, дело ограничилось несколькими потерянными носителями и постоянными инкарнациями, которые никто даже не считал. Наверное, можно было действовать медленнее и осторожнее, вообще без риска, но последний разговор с Софией дал понять, что у нас нет такой роскоши, как время.