– А правда, – неожиданно для самого себя обратился Сергей к сидевшему рядом отцу Федору. – А правда, что у вас шаман живет на горе?

– Правда, – согласился отец Федор, солидно кивая. – Из местных, старых. Таких, как он, и не осталось больше.

– Вы с ним, наверное, враждуете?

– С чего бы? – Удивлению священника не было предела.

– Ну… – Сергей неожиданно понял, что не может точно ответить на этот вопрос. В голове крутилось дурацкое: «Представители соперничающих культов». – Ну… Он же шаман.

– А я – поп. С чего бы нам враждовать? Аргыска мужик хороший.

– Кто?

– Аргыска… – Федор, видя недоумение на лице Сергея, пояснил: – Ну, Аргыс его звать. Спутник, поихнему. А по-нашенски, чтобы язык не ломать, Аргыска.

– Звучит как-то…

– А чего? Хорошо звучит. Он не обижается. Сам иногда себя так называет. Вот, мол, Аргыска сказал. – Отец Федор на мгновение задумался, а потом пояснил: – Ну, то есть это наши мужики думают, что он так про себя говорит. В третьем лице.

– А на самом деле?

– А на самом деле, это он так про своего духа-помощника. – Видимо, у Сергея была совершенно обалдевшая физиономия, потому что священник покачал головой и ударился в пояснения: – У каждого шамана должен быть дух, который ему помощник. В путешествиях. Ну, про Нижний мир, Верхний мир слышал?

– С-слышал…

– Ну, так чего ж ты мне тут морды корчишь?

– Да странно как-то…

– Чего же?

– Ну, вы же священник?

– Он самый.

– А про шаманские дела рассуждаете.

– Ах, вот оно что… – протянул отец Федор. – Так это, милый мой, ерунда. Я много про что могу рассказать. Что ж ты думаешь, раз человек коммунист, то и про капитализм он ничего не знает?

– Но вы так говорите, будто бы уверены… То есть, я хочу сказать, будто бы знаете, что это существует. Ну, там, Нижний мир… Духи-помощники…

– А почему бы и нет? – Отец Федор пожал плечами. – Если шаман опускается в Нижний мир, ну к примеру, видит там разных духов, разве это противоречит Писанию? Если мы возьмемся разбирать, например, небесную иерархию, разве не увидим там разных существ духовного плана? Вера, сама по себе, не отрицает шаманства. Вот, скажем, атеизм, да. Какие тут духи, раз и души нет? Душа – она основа всего. Убери душу! И не будет тебе ни ангела, ни беса, ни Нижнего мира, ни Верхнего. Одна только нефть, уголь и прочие природные ископаемые. А верни человеку ее, душу-то… И смотри сразу, как заиграл красками мир, как все дышит, живое… Во всем это божье начало. И раз уж старик Аргыска бьет в бубен и видит духов, то почему я должен его осуждать? Ничего дурного он не делает, против законов мирских и духовных не идет. Есть у него смелость с духами говорить, хорошо. Пусть. Лишь бы душа была… Плохо без нее. Без души-то.

– Но ведь сказано, что… – Сергей порылся в памяти. – Да не будет других богов… Перед чем-то там… Забыл. Извиняюсь.

– Эх. – Отец Федор вздохнул. – Да не будет у тебя других богов перед лицом моим. Так и сказано.

– Ну.

– Баранки гну, – добродушно прогудел священник. Голос у него был низкий, потому гласные растягивались, звучали глухо и архаично. – Перед лицом моим, понимаешь? А перед лицом его и нет других богов. Это как масло не масляное или там вода не мокрая. Не бывает.

– А духи? Он же не христианин!

– Да большая часть всей Земли не христиане! И что же нам теперь, крестовые походы учинять? Бона, к югу, Китай, сколько там народу? И почитай все – не православные. Что ж мне делать-то?

– А как же миссионерство?

– Да уж домиссионерились… Так всем поперек горла встали, что народ семьдесят лет безо всякой души жил. К Христу прийти надо, а не тащить крест туда, где его не ждали, да и не нужен он. Жизнь, она же разная везде. В Африке какой-нибудь или вот в Сибири… Везде по-своему… А духи… Что духи? Ну, духи… Что ж им теперь, и не жить совсем? – Глядя на озадаченное лицо Сергея, отец Федор засмеялся. – Ну, даешь ты, в самом деле! Попа ущучить захотел?!

– Да, ну… Ведь язычество это! Ересь там…

– Где ересь? – удивился священник. – Аргыска-то?

И отец Федор захохотал, держась за живот.

– Ну, уморил! Позабавил! Аргыска – еретик! Ой, не могу!

– Да я серьезно не понимаю, – возмутился Сергей. – Как может священник рассуждать о всяких штучках этих шаманских?

– Ну, так ведь не я ж с бубном-то скачу, – снова засмеялся тот и, скорчивши забавную физиономию, вдруг забубнил какую-то тарабарщину, подпрыгивая на одном месте, видимо, подражая Аргысу. И после этого залился новым приступом хохота.

Удивительно. Но на такое поведение отца Федора никто внимания не обращал. Все попривыкли к веселому нраву местного священника. Да и выпили уже порядком.

– Ересь, братец, – это атеизм. Бездушие – вот ересь, страшная к тому ж. А шаманство, что ж в нем страшного? Шаманство – это не вера, это метод! – Федор поднял указательный палец вверх, подчеркивая значимость сказанного. – Так-то. За каким шутом мне бороться с тем, кто утверждает существование души, да и вообще мира нетелесного?

– Но ведь… – Сергей припомнил неистовую тарабарщину, исходящую из уст разного рода «божьих людей», на разных сайтах, форумах и чатах. – Но ведь… грех…

– О, это ты юродивых наслушался. Есть такие. Молотят, сами не знают чего. Болтать, оно не мешки ворочать. Еще же думать надо…

– Оригинально… – пробормотал Сергей.

– И не говори. Я за эту оригинальность уже по шее получал. Потому и сижу тут, не рыпаюсь. Так-то. Давай-ка, нальем еще по одной… – Отец Федор потянулся к бутылке.

– А как же так, – не унимался Сергей. После выпитого страшно тянуло на разговор. – Вот вы священник, а идете с нами…

– И что же? – удивился Федор.

– Ну, как… Ведь стрелять придется. Может, и убить кого…

Отец Федор резко посерьезнел.

– Хоть и нехорошо… Но… Да нет… Неправильно говорю. Хорошо или нет, даже говорить нечего. Плохо. Убивать плохо, жизнь ведь она не просто так дается… А ты его пулей. Но во сто крат хуже, когда из-за страха и боязни Родину предаешь. И Христос на крест идти не хотел. А пришлось. Крест он у каждого свой. Легким он не бывает. И нести его надо до самого конца. Не ронять. Предать Родину – это бросить свой крест. Если я не пойду, еще кто-то не пойдет, греха побоится. Да так и получится, что мы все чистенькие в сторонке, а Россия наша… в крови да в гадости. Потому священник ты или мирской человек, а Долг перед предками своими, перед землей, он на первом месте. Иначе нельзя. Каждый мужик русский это знает. А если позабыл, то и напомнить не грех. А как еще напоминать, если не своим примером? Как же я буду людям в глаза смотреть, если в стороне отсиделся, когда они под пулями были? Как может священник в армии не служить? Ну, к примеру… Есть же целое движение, чтобы священников в армию не брать. Я против! Как так не брать?! В первую очередь! Негоже, я считаю, божьему человеку от испытаний бежать! Наоборот, в первых рядах должен быть. Иначе как же? Кто он такой иначе, как смеет к людям слова обращать? Ведь каждый православный должен следовать своим пастырям духовным. Церковь опорой должна быть для Родины. А не гнилыми мостками через болото…

Он помолчал немного, а потом вдруг спросил:

– Я смешно, наверное, говорю?

– Почему смешно? – удивился Сергей.

– Ну, Долг, Родина… Вам, молодым, это непонятно, может быть? Другие ориентиры в жизни?

– Какие?

– Шут его знает, деньги, может быть, задница, прости господи, своя, – он улыбнулся. – Или не своя…

– По-разному бывает… – ответил Сергей. – По-разному.

Они замолчали.

– Федор! – перекрывая своим голосом разговоры и шум, сказал Петр Фадеевич. – Хватит мальчишке голову забивать! Давай-ка… Ну, знаешь, как люблю…

– Ладно, ладно, – проворчал отец Федор. Налил себе стакан самогона, лихо выпил, отдышался, а затем хлопнул донышком о стол. – Сейчас…

Он вдохнул поглубже и низким, раскатистым голосом завел: