И ты, житель града, отдай охотнику то, что его.

«Физиолог»

Над гладью ледяных пустынь планеты Мерран носимся мы, бесплотные духи-защитники.

Наш океан давным-давно застыл под белой корой. Человеческая Империя поглощена потоком времени и циклов Вселенной. Но звезда Апри всё ещё светит, отдавая тепло во тьму, где уже некого согревать. Планеты Мерран и Атум по-прежнему кружатся в танце затмений, отмеряя года, которые некому считать. Ушли в небытие люди, что сотворили нас. Лишь память о них не дает упокоиться и выпасть ледяным кружевом на немногие свободные островки. Мы бредим снами о человеческих жизнях, трепетных и странных.

Песни разносятся далеко над белыми просторами. Тщетно ищем мы старые храмы под толщей ледников… Но тише! Что это за звук?

Неужели планета снова ворочается во сне и вспарывает холодный панцирь? Не развалины ли это огромной башни, что тысячи лет назад поглотил океан и лед? Мы бесплотны, мы можем нырнуть туда, в темные глубины, увидеть давно забытое и прожитое. Что же поведает нам она, Праматерь духов, вечная беглянка от собственной сущности и судьбы?…

Книга 1. Сбитый ритм

Когда алые звезды Колесницы нырнули за силуэт гелиевой вышки, на окно рядом с письменным столом залез почтовый варан. Вцепился остатками пальцев в трещины и выбоины каменного подоконника. Замер. Потянуло горьким запахом перегретого масла. Механическая начинка почтальона стрекотала так громко, что услышать её работу смог бы даже простой человек.

Тут же фоном — отчетливый, ровный шелест. В темноте уровень песка не разглядеть, но по сухому, нарастающему звуку ясно: до конца колбы всего ничего. Не глядя, я протянула руку и резко перевернула часы, изо всех сил стукнув каменным основанием по столу. Что могло настолько задержать письмо?! И покоцать верткого механического посланника так, что он вот-вот взорвется?

Почтовый варан смотрел на меня, а я на него. Дрожал воздух над раскаленной металлизированной кожей. Под ней, в капсуле из растительного стекла — кусочек пергамента, а на нем — жизни, судьбы, деньги. Все здесь, рядом, только протяни руку… и получишь взрыв, загаженную комнату, ожог до кости и пепел вместо послания.

Я вздохнула, стараясь успокоиться. Ждала столько времени, подожду и сейчас.

За окном, на вершине гелиевой вышки, показался язычок бело-голубого пламени. Небольшой поначалу, он быстро разросся. Ярко полыхнул, резко погас. Выброс? Рядом с поместьем самого влиятельного рода Варсума? Как мило. Надо поутру сказать Старейшине Балию. У нас вот тоже с мелких проказ начиналось, и где теперь Сетер?…

Сетер. Сколько же прошло зим? Пять? Шесть? Десять? Как давно полыхали усадьбы знати, деревни и города, по которым катался бунт? Кажется, только вчера. Только вчера повстанцы захватили огненные установки и начали равнять с землёй всё, до чего могли дотянуться. Только вчера я выбрасывала в огонь тряпки, пропитанные тем, что могло стать выродком от полутора десятка отцов. Только вчера мне едва минуло двадцать, и я, сама того не ведая, навела убийц на наше очередное убежище…

Я тряхнула головой, отгоняя воспоминания. Вернула мысли в нынешний момент. Сетер давно под новой властью. Мне двадцать три зимы и два сезона. Сейчас я в княжестве Варсум, живу у дружественной семьи. Здешние слуги и знакомые считают меня дальней родственницей из знатного, но обедневшего клана, которая живет из милости в надежде найти жениха и получить брачный выкуп «за кровь». Нормальная такая легенда, ничего необычного. Жизнь портит только моя неизбывная, врождённая потребность называть жопу жопой, плюя на правила и этикет — ненавижу лицемерщину. В этом смысле зимы, проведённые в бегах, вдали от света, оказались чуть ли не самым светлым временем жизни. Если бы простолюдины могли использовать свежую, а не переработанную воду, и — главное — держать рабов, я бы сто раз подумала, прежде чем начинать авантюру с возвращением и переворотом. Но теперь поздно. Принесены и взяты клятвы, привлечены нужные люди, сеть раскинута, деньги собраны…

Деньги! Боги, надо хоть намек оставить на то, куда я казну перепрятала! Ведь случись что со мной, все пойдет прахом. А ведь столько сил потрачено и крови пролито.

Кстати, о крови.

Наплевав на маскировку, зажгла ночник и присмотрелась к почтовому варану. Бока, обтянутые тёмной чешуйчатой кожей, вздымались и с присвистом опускались: один быстрее, другой медленнее. Между задними лапами подрагивал остаток хвоста. Попытка перехвата, без сомнений. Боги. Всё-таки добрались?..

Запах масла усилился — перегретый механизм начал охлаждаться. Перепад температур оказался слишком велик: на теле варана появились тонкие светящиеся трещины. О нет, только не самоуничтожение! От мысли бросило в жар. Сердце застучало. В такт ему заволновалось окружающее пространство. Шарик огня в ночнике затрещал. Спокойно, спокойно. Только взрыва ещё не хватало.

Я несколько раз вдохнула и выдохнула. Затем отодвинула лампу и перегнулась через стол. Шипя и ругаясь, одной рукой цапнула варана поперёк спины, другой вынула из ящика нож для писем. Подвывая сквозь сжатые зубы, извлекла из брюха почтальона закопченную капсулу с посланием. Вовремя: мои прикосновения усилили нестабильность, растительное стекло начало размягчаться. Ещё немного, и письмо бы сгорело.

«По несравненным замкам ночи, змеи уползли в храм великой истины. Ниспосланный облаками дар догорает в горшке. Пепел и снег. Аспид», гласили чёрные клинышки. Буквы абсолютно ровные, выведенные по трафарету, только последнее слово — от руки. Наискосок, Сетерской вязью, зачеркнуто жирной чертой.

Распотрошенный варан рассыпался на части и начал гореть, рассыпая зеленые искры. Зеленые! Я схватилась за флягу на поясе, но передумала. Зажралась совсем. Тратить чистую питьевую воду на пожар! Лучше создать домашнюю Цепь, и дело с концом. Даром что ли мою бабку камнями забили, как Проклятую. Только медальон и остался. Но его уж точно применять не буду.

Сказано-сделано. Я поскоблила браслет ножом для писем — для Зеленого пламени золото прекрасный катализатор — и подергала микронити пространства, слегка меняя его плотность. Огонь пшикнул, стал оранжевым. Так-то лучше.

Удостоверившись, что горение стабильно, я полезла в скрытый карман пространства под левой рукой. Много в такой тайник не положишь — большая каверна слишком нестабильна, но для крозотной аптечки место есть.

Обработав обожженную о варана ладонь, я вернулась к письму.

Так. Если верить посланию, всё по плану. Осталась малость — привезти «гостинец» из Варсума. Время не ждет: Аспида уже нет. Интересно, когда и как его убили? Хотя, может, просто несчастный случай — с этого обалдуя станется, даром что бастард покойного князя. Характер от старого козла унаследовал по полной. Даже помер не вовремя. Ладно, справимся.

Я потрясла остатки капсулы. Где же погребальный фетиш? Брачный контракт, опечатанный Верховным жрецом Небесного храма — не любовные клятвы простолюдинов на весеннем празднике. У Высоких все по протоколу. Всегда. Супруги обязаны проводить друг друга в последний путь. Любым способом. В любом виде: мумия, палец, ко…

О боги.

Я провела ладонью по пергаменту. Тонкий, мягкий. Не верблюжий, не воловий, не свиной. Даже на ящерицу или змею не похоже, из животного такой не сделать.

Из горла вырвался смех — нервный, на грани истерики. Долго же до меня доходило! Вон, в углу — пятно, похожее на скрещенные копья. Обвела его указательным пальцем. Аспид терпеть не мог, когда я так делала. А я ненавидела, когда он прикасался ко мне. Потому, что после событий во время переворота…

Пламя, пожиравшее останки варана, затрещало. Так, всё. Нашла, о чем думать. Сейчас надо провести ритуал, а потом уже мозги себе выкручивать.