— Вознаграждение за беспокойство, — он протянул небольшой, но увесистый мешочек из расшитого шелка.

— Благодарю. До сви…

— Подождите!

Пухлые пальцы потянулись под стекло витрины.

— Свет мой, к вашей внешности безумно пойдёт вот эта диадема! Вы же истинное Чёрное Солнце! Волосы, как солнечный свет, и глаза, как зимняя ночь! Примерьте, прошу!

— Э-э-э… да я как-то не того…

Отмахаться от назойливого торговца удалось с превеликим трудом. Всю дорогу до гостиницы я буквально пробежала, не в силах отделаться от дурацкого чувства, что сейчас ювелир выскочит следом, размахивая в воздухе цацками, будто верёвочной петлёй. Так что деньги из мешочка с вознаграждением я всё-таки взяла: немного за услугу, немного за моральный ущерб. Основную часть передала Отто, и подтвердила надутой Лилиан, что её жених не по девкам шлялся, а ходил по очень важным театральным делам.

Остаток вечера провела в поболтушках с Эвелин. Мы долго сидели в уголке под балюстрадой второго этажа, разглядывая огоньки от свежекупленной лампы и разговаривая ни о чём.

Вскоре после полуночи над нашими головами проскрипели шаги. Ровные, мерные, с едва заметной хромотой на левую ногу — а потому что нечего сапоги неразношенные сразу напяливать. Аккуратно свернув беседу, я оставила лекарку размышлять о своём, а сама отправилась в бывшую «лабораторию», на свидание с таусами, огнепёрыми птицами срочной почты.

А наутро в раскрытое окно номера долетел грохот взрыва.

Люди любят сплетни. Люди ужас, как любят сплетни. Обожают просто. Особенно, про власть предержащих. И, как всё, придуманное человеком, будь то рассказ, байка или религиозный гимн, суть любой сплетни сводится к двум вещам: любовь и кровь.

С первым кумушкам Дельты не светило — лорд-наместник Ириан вел себя, как примерный семьянин. По-настоящему примерный, по всей строгости человеческого и Солнечного закона, исполнения которых он требовал ото всех. Оставалась кровь. И вот тут слухи уже было не остановить. Лорд, и правда, любил суровую справедливость. Одни законы чего стоили. А ещё — если верить листовкам — Ириан многие тысячи раз дергал рычаг виселицы, фокусировал линзу, сёк, и так далее. Сам, всё сам. Аж кушать не мог, если на висельника не посмотрел.

На священные дни Левого месяца лорд Ириан уехал вместе со всей семьёй в летний дом. Там — молитва, отдых, посещение сельской ярмарки, время с женой и детьми. Когда праздники закончились, и лорд с семьей возвращались в Дельту, весь кортеж взлетел на воздух в центре города, на Цветочном мосту.

То, что это взрыв, я поняла не только по звуку и сбивчивым рассказам очевидцев — достаточно одного взгляда на место происшествия. Конечно, к тому времени обгорелые остатки кортежа убрали, следы крови замыли, мост закрыли… но даже издалека хорошо просматривались чёрные каверны, выеденные Пламенем. Для понимающего человека вполне достаточно.

«По причине временной недееспособности лорда-наместника», руководство провинцией Дельта перешло к главному помощнику лорда Ириана с труднопроизносимым именем Гуран Варкоч. Желчный, но трусоватый, он настойчиво делал вид, что ничего не произошло. По официальной версии, на одном из ибисов загорелась бочка с вином, лорд получил ожоги и скоро поправится. Про семью не говорили ничего.

Зато много говорили про Апри, его волю, заповеди, праздное шатание и… лицедейские выкрутасы. По гостинице, где жила труппа, теперь шарилась кентура церковной гвардии: черно-белые одеяния, алебарды с лопастями в виде полусолнц, кадила-кистени — сущая Цитадель на выезде. Блестящая организация! Не помогать же внутренним войскам прочёсывать город! Лучше с театром побороться.

Фанатик Варкоч ненавидел любые развлечения, цапался с Дарном на приёме, и никак не мог упустить шанс сделать дрянь. В отсутствие лорда, театр получил порцию ночных обысков, пристрастных допросов, и сокрушительный пинок под зад. Первым «вылетел» Курт — будучи ещё и первосвященником Дельты, Варкоч имел право немедленно отстранить «проштрафившегося» младшего коллегу и направить того на разбирательство. Так театр окончательно лишился «духовной опоры и защиты».

Директор метался по гостинице, то хлопая дверями, то рыдая. Труппа в срочном порядке собиралась. За время, проведённое в Дельте, театр сильно оброс скарбом — многие артисты увлеклись мечтами Дарна получить постоянное здание. Хозяин гостиницы поглядывал с нетерпением человека, чьи дорогие гости превратились в досадное обстоятельство. Кормить стали хуже, убирать номера прекратили, и даже выписали штраф за слишком быстро перегоревший светильник.

Наступил вечер перед отправкой. Почти вся труппа собралась ужинать в гостиной, где обычно накрывали завтрак. Вопреки обыкновению, пили только чай и воду — выезжали на рассвете, проспать никто не хотел.

Мы с ребятами сидели у окна, которое выходило во внутренний дворик. Давно стемнело, так что от тонкой мембраны ощутимо тянуло холодом. Я куталась в длинную шаль, которую связала Эвелин взамен той, что пропала при столкновении с бойцами бывшего санитарного отряда. Сама лекарка сидела рядом, остервенело выковыривала из крапчатых раковин своих любимых слизней, и не реагировала на мои высказывания. Она вообще в последнее время дулась не понятно на что, словно между нами пробежала ядовитая ящерица. Впрочем, сейчас поговорить бы и не вышло: напротив сидела Лилиан и без умолку трещала про свадебные традиции и их с Отто планы. Сам силач молчал, краснел, гмыкал, и допивал уже третий кувшин компота в один клюв.

— Кети, ты чего не ешь? — участливо спросил Маро, косясь на мою тарелку.

— Потому что рыба! Мяса не могли заказать… На, бери, если хочешь.

— Да ладно, да что ты! — взмутился Маро, моментально подтягивая нетронутое блюдо к себе, — а вообще знаешь, ты у матери моей попроси, у неё вечно солёная кро…

Бац! Полупрозрачные створки дверей резко распахнулись. Начали болтаться, клацая друг о друга. Чуть растрёпанная Изабель в платье тёмно-синего бархата зашагала между столами. Казалось, каблуки её туфель сейчас раздробят паркет.

Через пару столов от нас устроились несколько артисток, что всегда смотрели фифе в рот и не знаю, куда там ещё. К ним она и направилась, чуть не сбив с ног официанта. Обычно Изабель сидела вместе с директором, но сегодня он и Халнер ужинали с хозяином гостиницы, сговариваясь о конечной сумме за постой.

Едва выдвинув стул, фифа начала рассказывать товаркам, как она пришла за своим заказом в мастерскую Юкарли, а там…

— Арестован?! О Апри! Моё колье! Оно фальшивое?! — вскричала одна из дам.

— Кольца, три кольца! Обещал переслать в следующий город! Куда только катится мир! — заламывала руки другая.

— Он мне сразу показался подозрительным! Пусть гниёт в тюрьме! — распиналась третья.

Потеряв интерес, я повернулась обратно к ребятам.

— Надо же, а на вид такой дядяша приличный… Да, Лили, ты же у него заказывала украшения? Хорошо, что заказ уже пришёл! Слушай, а может проверить его на подлинность?

— Ну… может…

— К-какую подлинность? О Апри… Кети… — Отто закусил дрожащую нижнюю губу и заломил брови, как заправский плачущий клоун, — Кети… ты… ты… это же ты…

— Ты совершенно права, хорошо бы проверить украшение, — вклинилась Эвелин, — всё-таки на свадьбу надо надевать только настоящие драгоценности. Так ведь, Лилиан? И кстати, ты говорила, если свадьба на обратном ходу Левого месяца, храм надо украшать листьями кирта, да?

— А-а-а… э-э-э… терлии. Д-да, терлии, — едва слышно промямлила невеста Отто.

Тут Маро закашлялся, да так, что стучать ему по спине пришлось всем столом.

— Аккуратней с рыбой! — фыркнула Эвелин, — кстати, ты вроде хотел что-то обсудить с Кети? Я сейчас вернусь. У меня там серёжки.

Лекарка встала, быстрым шагом прошла к столику Изабель, и начала вести с клушами светскую беседу про украшения. Сейчас женщины говорили уже тише и до нас долетали только обрывки фраз.