— Ах, ну извините за беспокойство! — огрызнулась я и начала вставать с кровати.

— Всегда пожалуйста, — засмеялся Халнер, и мягко повалил меня обратно, — просто завтра я хочу выспаться… а вот топать сейчас на дневное собрание не хочу совсем. А ты?

— А я не хочу, чтобы Дарн опять мне Орры выкрутил!

Я оттолкнула Халнера и села на край кровати. Но вставать не спешила. Идти-то все равно некуда. Тут хотя бы удовольствие получу. Только вот потом…

— Не выкрутит, — тихо сказал Халнер, — я договорился.

Он не завлекал. Не предлагал. Не хвастался. Не удерживал, даже не прикасался ко мне. Просто озвучил факт.

И я осталась.

Магистру Инквизиции

по Озерному округу,

Брату Лайонелу

Всесолнечный брат,

Не ставя под сомнение искренность ваших побуждений относительно безопасности граждан от ужасов равно реальных и мнимых, вынуждена настойчиво донести до Вас, что присутствие Ваших сотрудников является нежелательным на ВСЕЙ территории вверенного мне монастыря, включая приход в городе Озёрный. Особенно настаиваю на этом сейчас, ибо священные дни Полносолнция необходимо посвящать посту и молитве, а не выявлению и вычищению посторонних.

Да восславится Великий Апри,

Пресветлая Селестина,

Мать-настоятельница храма Цитадель

Пресветлой Селестине,

Матери-настоятельнице храма Цитадель

Всесолнечная сестра,

Всем сердцем разделяя Ваше желание предаваться посту и молитве, особенно в священное время великого праздника Полносолнция, произвожу замену сотрудников, дабы не смущать Вас и Ваших сестёр.

Кроме того, к письму прилагаю счет за услуги лекарей, к которым были вынуждены обратиться уже известные вам мои сотрудники.

Да не омрачится лик Великого Апри,

Магистр Инквизиции

по Озерному округу,

Брат Лайонель

Театр оставался в Речном долго. Афиши «Последнее представление» превращались в «Самое последнее», те в «Действительно последнее», и так далее. Отъезд бесконечно откладывался: Дарн решил двигаться только по столицам округов, а в Мерран строго следили за перемещениями жителей, и большой группе людей, да с реквизитом и скарбом, требовалось специальное разрешение. Наконец, на утреннем сборе Дарн объявил: на днях выдвигаемся в Озёрный. После директора взял слово священник Курт:

— На днях будет обязательная служба, ибо Великий Апри восходит в небесах в полном блеске своём! — казалось, сам Курт тоже светится от счастья, — и помните, братья и сестры: ступить на землю священного города Озёрного должно, подготовившись духовно и телесно! Поэтому соблюдаем Солнечный пост!…

На последней фразе Халнер тяжело вздохнул и закатил глаза, Трен усмехнулся в кулак, Хелия и Изабель многозначительно переглянулись. Только я сидела с глупой ухмылкой человека, который не понимает ровным счетом ничего, и которого насильно увозят от мести за разрушенную жизнь и надежды на новую.

Театр двинулся по реке Озёрной, что с грохотом впадала в Ледяную на северной оконечности Речного. Идти караваном по обрывистым берегам означало терять время, поэтому Дарн нанял рыбопаромы — огромных рыб с деревянным настилом на спине и «комнатами» вместо части внутренностей.

Мощный угольно-чёрный хвост ударял по воде, подбрасывая упругую тушу вперёд. Полупрозрачный купол-плавник на длинных хрящах гасил ветер и отметал воду, но всё равно, сидеть на спинном настиле отваживались немногие. Я, например. Потому что в тесных помещениях у меня моментально начиналась истерика, да и без этого от мысли, что ты сидишь в желудке рукотворного монстра, становилось, мягко говоря, неуютно.

Унылые вертикальные берега и шлюзы тоже не прибавляли веселья, поэтому я стащила из библиотеки очередную книгу, и забилась в закуток между хрящиками. Выбранное наугад чтиво повествовало о сражении с еретиками-Духопоклонниками, и про их незавидную участь — заживо сгорать на солнце под огромной линзой, будто насекомые. Да уж. Интересно, зачем Халу столько книг про казни и войну?!

Тоже мне суслик. Когда наша первая ночь плавно перетекла в день, а потом ещё ночь, на втором рассвете я смылась, и следующие несколько дней делала вид, что ничего не произошло. А потом обнаружила, что стою на коленях в кладовке, сжав зубами реквизит, а Халнер пыхтит сзади, рассказывая про свойства кристаллов, которые мы использовали для номера. С тех пор «нерабочие рабочие» встречи стали регулярными.

Спать с братом директора было полезно: Дарн стал меньше лютовать с Оррами, я больше знала о внутренней кухне театра, а ещё появилась возможность свободно читать. В Мерран запрещалось держать книги для личного пользования, а официальная библиотечка театра ездила именно с Халом. Другой вопрос, что на правах хозяина он подбирал книги на свой вкус, в итоге — история, религия, еретики, казни…

Одолев перекат, рыбопаром вальяжно вплыл в искусственный залив. Плавник опустился, взгляду открылись почти вертикальные скалы. Ничего себе природная защита! Идиотов штурмовать такое в жизни не отыщется.

Но что штурм по сравнению с работниками таможни! Как всегда в Мерран, проверка длилась вечность: то лазаретные травы подозрительно пахнут, то кольца у жонглеров богохульно смахивают на диск Апри, то крышки санитарных ящиков неплотно пригнаны…

Когда придирки, наконец, иссякли, вещи перегрузили на большие повозки, и выпустили «караван» в туннель под скалами. Длинный-длинный такой туннель, в котором не видно ни входа, ни выхода. Только матовый белый свет от стен, и тишина: ни скрипа повозок, ни храпа животных, ни человеческого бубнёжа.

О боги, о Великий Апри, да когда же конец-то, а!

— Кет, ты чего там бормочешь? — ткнул в бок Маро.

— Слышь, полегче, а то обед продемонстрирую!

— Ты чего? Опять стены падают? Вот вечно нанюхаешься с Эвелин трав, потом… а-а-ай-ай-ай! Монторп тебя!

— Эй! Перерыв-перерыв! Всё! Давай-ка лучше пешком пойдём, — предложил Отто, спрыгивая с козел, — давай-давай, Кет, слазь. Отвлечёшься немного.

Я с недоверием покосилась на белый пол, но с повозки слезла. Отто, «приятель по паразитам» и напарник по монторпу, гнул металл в красивые загогулины, укрощал животных, и всегда знал, что, кому, и как следует делать.

— Интересно, как нас тут примут, — сказала я, лишь бы нарушить тишину.

— Думаю, гораздо холоднее, чем в Речном. Они ж тут отсиделись в своём священном застенке. Только паломников и пускали, причем только из Зрячих, к которым зараза не липнет. Да и сейчас, сама ж видишь, сплошь паломники прутся. Кровь-то, может, и пожиже, да в кошелях погуще. Зато правоверного гонору — у-у-у…

— Ну… паломники ладно… а самому народу-то интересно на театр посмотреть?

— Кому? Местным-то? Да щас прям! Вообще не понимаю, почему Дарн сюда двинул. Здесь же зануды все. Апри, Апри, Цитадель, Цитадель… Уж лет сто как город в крови утопили, фрески древние раздолбали, а всё сидят, святош из себя строят, грехи Империи отмаливают. Только такое не отмолишь, будь ты хоть святой, хоть Видящий…

— Великий Апри видит всё. Сейчас дни Открытого Солнца, и он смотрит особенно внимательно, — раздался над ухом голос священника Курта.

Отто вздрогнул и, судя по гримасе, прикусил язык. Мускулистый, как бог войны, Курт — единственный, кого Отто не мог одолеть физически. Поэтому они не спорили. Никогда.

— О, привет! Да, хорошо, что Полносолнцее уже скоро! — улыбнулась я, судорожно припоминая местные религиозные праздники, — Отто, будь другом, принеси попить, а?

— А? Да! Да-да-да! Ща! — парень моментально испарился в одну из дальних повозок.