— Слышь, Кет, ты это, аккуратнее, а?

— На костре жарче будет. Шевели корнями!

Потом мы забрались в низкий. Пыль, сырость, тепло. Слишком тёпло. И воздух плотный…

Дёрнув Маро, сказала ему стоять у стенки. Прошла чуть вперёд. Прикрыла глаза, внимательно ощупала пространство. Неужели свертка? Да, так и есть! Неумело, неправильно, через какое-то по-меррански извращенное место… и всё же — стена. Да ещё с сигналкой. Человек без Зрячей крови влетел бы запросто, и не заметил: вон, Маро как раз собирался. Зато на другом конце уже были бы начеку.

Приподняв нить сигналки, словно ветку, я пропустила Маро вперёд, потом прошла сама, не отвечая на вопросы.

Теперь мы двигались медленнее, и притушив факел. Больше препятствий не встретили. И всё-таки, кто? Как? Вроде и некому. Неужели ещё какой двинутый прибился? Или Марш хитрей, чем кажется? Я почувствовала уже неподдельную злость. Умельцы, чтоб их! Ладно, потом. Что там у нас по плану?

Облюбованная Маршем комната оказалась недалеко, буквально за углом. Через открытую дверь лился яркий свет. Ощутимо тянуло палёной бумагой и краской. Так и есть: в дальнем правом углу разместился печатный станок, у которого пыхтело четверо ребят: одни — набирая буквы, другие — отпечатывая готовые тексты. Между дверью и станком, чуть слева, стоял стол, заваленный газетами: Сопротивление порою печатало условные фразы в новостях, объявлениях и даже некрологах, так, чтобы посвященные по всей Империи были в курсе общих дел. Ур-роды.

Факел снова разгорелся. Воткнув его в держалку рядом с дверью, я протопала к заваленному бумагами столу, за которым сидели Марш и Трен.

— Ого! Кет? Ты… К-какими судьбами, ласточка? — заулыбался Трен, — Чего гнёздышко своё покин… Ох ты ж! Кети, Кети! Стой!

Поздно: рубашка на груди Марша затрещала, дурацкая шляпа съехала набок.

— Слушай, ты, агитатор недоделанный! Давай выкладывай, что ты этим вологоловым нес? Они бы сами никогда до такого не додумались!

— Что… кхх… где… кххх! Н-незнаю оч-чем… кхх…

— Всё! Всё! Пусти его! Хватит! Что случилось-то?

Трен и Маро отлепили меня от Марша, оттащили на несколько шагов прочь. Тот рухнул обратно на стул, и вцепился обеими руками в поля своей шляпы. Он её снимает когда-нибудь?!

— Извольте… объясниться… п-пожалуйста, — проговорил он, поправляя воротник.

— Чего-ооо? Мне объясняться?! Это ты давай объясняйся, свободолюбец недоделанный! Что ты там кадаргам плёл? Пусти, Маро! Хотела б его убить, уже б убила! План какой у вас? В подробностях!

— Какой план, о ч-чем вы?

— Слушай, Кети, правда, что произошло-то? — спросил Трен, — ежели тебе какая помощь нужна…

— Да, нужна! Выпотрошить вас всех надо! Под линзой!

Пауза. Пока все в недоумении переглядывались, я немного отдышалась и собралась с мыслями.

— Борцы недоделанные, — зашипела я, — Дейлу сегодня хватил удар. Огнер приперся к нам за помощью, и сам скопытился. Хорошо, Халнера не было дома! А то бы в лазарет поехал, а там Огнер перед откидкой такое выдал! Оказывается, кадарги Малого замка теперь связно говорят. Учатся читать. Пытаются вспоминать себя до перерождения. А ещё — угнетателей хотят порешить. Дарна в первую очередь. Главный угнетатель потому что. Но самое интересно знаете, что? Что разговоры эти Огнер сам слышал. Лично. Когда стойла проверял. Ничего сказать не хотите, а, босота?

Ребята оторопело переглянулись. Первым опомнился Марш:

— Молодцы, сограждане, борются за свои права, — кхекнул, поправил шляпу, приосанился, — да. Борются. А вы, свет Кетания, немного не по адресу пришли. Изъявляете желание благородному порыву мешать, то это вам в стойло надобно, а не к нам.

— Стойла, говоришь? Да, была мысль. Только не в стойла, мне с трёхнутым вологоловым долго возиться. Да и вам слабо, вижу. Так что и правда, пойду-ка к тем, кто сможет. К Эйнеру, он как раз со своего околотка приехал дочуру навестить — ты с ней всё невестился, а, Парт? Как твоя задница, кстати?

— А… эм… нормально, — промямлил вспотевший Парт, почёсывая свой побитый солью окорок, — так Эйнер бы того… не очень поймёт…

— Всё он поймёт! Как и любой, кто на кадаргах такир выращивает! А вот вы, я вижу, не понимаете, что кадарги — тупые твари, и все знают, что своих идей у них и быть не может, а значит спрос с кого?

— Я… да нет… нет же, Кет… эээ… кадарги, они… того… не говорят особо… — попытался вякнуть Зар, сын мельника, обившего шкурой кадарга дверь в стойло.

— Не говорят? Как по рогам получат — сразу заговорят, как миленькие. Не слишком связно, но кого надо укажут. Или думаете, покрывать вас станут?

— Так, Кет. Ты меня прости, но я это… не того, — проговорил ещё один «печатник».

— Свет Кетания просто хочет напомнить нам, что в некоторых ситуациях должно идти до конца и биться насмерть, — произнёс Марш, разглаживая поля своей шляпы, — и уж она-то знает, о чём говорит. А вот наши вологоловые братья, возможно, ещё не достаточно окрепли духом. И, знаете… она права.

Он поднял голову и улыбнулся, как гадюка, одними губами.

— Да-да, права. Нам следует поспешить в стойла, проверить, всё ли там в порядке, все ли на месте. Только вот, не знаю, о которых именно кадаргах идёт речь. А вы знаете?

— Да Огнера же наверняка, — вмешался Маро, — тех, которых за декорации выпороли! Помнишь, вы с Эви ещё к ним ходили! Действительно, идёмте в стойла, и прикажем оставаться на месте! Послушаются, точняк говорю!

— Угу, уже послушали! До политической ереси! — огрызнулась я, — и, кстати, Инквизиция с её судами и линзами далеко, а ваши же родоки да соседи — туточки! Думаете, у них своей управы на вас не найдётся? По-родственному так, по-тёплому? Как испокон веков принято? А? Например, в Горячку окунуть, а потом на кислотный гейзер жопой в волдырях посадить?

Ребята моментально сбледнули с лица.

— Так мы что, мы ничего… Никто бунтовать-то не призывал… А где стойла-то?

— Не призывали, знамо… А ты знаешь, где?

— Дык там где-то… Кет точно знает. Да, Кет?

— Кет! Где эти грёбанные стойла?

Сделав знак следовать за мной, я молча развернулась и пошла прочь. Быстро. Ещё быстрее. Ещё. Только бы успеть. Только бы успеть. Только бы…

…Всё-таки редкостный идиот этот Дарн. Нет, музыкант он талантливый, и постановки придумывает такие, что дух захватывает. Но вот в бытовых делах — бездарь. Просто убиться, какой бездарь. Недаром всё хозяйство на Халнере — иначе быстро бы всё под откос ушло. Включая театр, ага.

Нет, ну это надо додуматься доверить кадаргам чистку бронзовых декораций с дорогущим травлением? Причём таким хитрым, что и не поймёшь, что это за черные да зелёные разводы, пока листы не повешены на сцене под нужным углом и нужным светом. Кадарги и не поняли. Просто исполнили, что велено: почистили. До блеска, аж смотреться можно — ни развода, ни пятнышка. Посмотрелся в эти «зеркала» Дарн, и выписал примерным слугам по самое нимагу. Тяжёлыми ржавыми прутьями. А до того ещё химикатами на шкуру плеснул, какими листы начищали. Люди бы от такого перекинулись, а перерожденцы ничего, поревели на всю долину, и пошли отлёживаться. А там Марш тут как тут, со своими речами про угнетателей и несправедливость…

…вытесанная из толстых досок дверь повернулась на хорошо смазанных петлях. Пропахшая потом темнота, прямоугольники окон под крышей. Свет от фонаря заметался по выгороженным стойлам — для каждого кадарга свое, отдельное. Низкие ящики с соломенными подстилками, грубые сундуки. Перерожденцам много не надо — штаны, чтоб прикрыть человеческий срам, да короткие рубахи для самок. Ну и теплые попоны-балахоны поверх этого, если зима.

— Так, сколько их? Все на месте? — спросила я, поднимая фонарь выше и двигаясь по проходу.

Одно, два, три. Три пустых стойла. И шкаф с инструментом расхреначен в щепки.

— Н-нууу? — обернулась я к Маршу, и театрально указала на стойла и шкаф.

— Сограждане решили изъявить свою волю. Я мешать им не буду, и вам не советую. Если угнетатель погибнет…