Во-первых, вместо алтарного возвышения, по центру располагалась круглая ванна с водой. Каждые несколько секунд на тёмной поверхности тихо лопалось два-три пузыря. В воздухе стоял запах ржавого металла. Во-вторых, вместо восьми треугольных пределов-лучей, от зала в беспорядке уходили бездонные проёмы.

— Знаешь, малыш Дарн никогда не умел ценить что-либо, кроме сцены и лоска, — сказал вдруг Халнер, — а дед Тойран… или отец Тойран?… часто приводил меня сюда и рассказывал историю рода. Потому что его сыновьям… ха, другим его сыновьям… и даже законному, Диреку… было совершено наплевать на всё это. А мне нет. Почему-то.

Вздохнув, он пошёл во второй слева коридор. Точнее, в Мерран это называлось «погребальные пути». Как объяснил Халнер, в каждом туннеле по левой стене сделаны горизонтальные углубления, куда когда-то помещали умерших целиком. Однако, после воцарения культа Апри, в ниши замуровывали лишь пепел в роскошных урнах. И только главу рода по древней традиции до сих пор клали в саркофаги по правой стороне погребального пути.

В самом последнем «ящике» лежал Тойран. Халнер немного постоял перед могилой, поставил сундучок в изголовье. Вздохнул, что-то неразборчиво пробурчал, и быстро пошёл обратно.

Догнать его получилось лишь у «алтарного» бассейна. Хал напряженно всматривался в водную гладь и, казалось, перестал замечать всё остальное. Я шагнула ближе, взяла за его руку. Прохладные пальцы отозвались пожатием — сначала лёгким, потом сильным.

— Знаешь, Белочка… есть только одна причина, почему этот замок ещё не развалился на куски. Вместе с титулом…

— В смысле?

Пространство над ванной засветилось. Халнер шагнул вперёд за бортик, вставая на воду. Я непроизвольно шагнула следом. Булькающая жидкость оказалась всего лишь игрой света и тени, сложнейшей иллюзией, закрывающей лестницу вниз.

В нижнем подземелье оказалось значительно теплее, чем в склепе. Ровный и короткий ход заканчивался тупиком. Почему-то совсем не удивило, что вместо каменной стены опять устроена хитрая пространственная дверь.

Небольшая комната, похожая на мерранский храм. Ни углов, ни перекрытий, ни мебели. Только три ступени к алтарю. Алтарю, на котором трепетало Пламя.

Белоснежное Пламя.

Лепестки меняли форму, извивались, плясали над отполированным камнем, выбрасывали разноцветные искры. Боги! Неужели это действительно оно?! Разум метался в поисках другого объяснения, но тщетно. Боги! Так вот за что у нас бились столетиями! Столько лет, столько сил, столько крови — а оно просто-напросто горит в подземелье полузаброшенного замка в другом мире?!

Когда свет проходит сквозь прозрачный камень или каплю воды, он распадется на множество разноцветных полос. Точно так же внутреннее пламя Вселенной, при столкновении с другими стихиями, распадается на осколки самого себя. И, как обычный, не распавшийся, свет, называют «белым», так и изначальное, чистое Пламя, зовут Белоснежным, либо Универсальным, ибо оно объединяет все цвета. Но, для моего мира это только легенда — слишком уж нестабильное у нас пространство, ничто и никто не удержит такое Пламя. А вот в Мерран…

Я протянула руку. Лепестки огня коснулись пальцев и потерлись о кожу, будто мурчащая кошка. Потом отклонились в сторону и выпустили несколько искр. Я снова потянулась за чудом. Запястье перехватили.

— Не стоит злоупотреблять его терпением, Кети.

— А… так я… я просто… это… это же Универсальный огонь! В моём мире его искали веками, но так и не смогли… Но как? Это ты сделал?!

— Ты что! Конечно, нет. Эти лепестки живут со времен Катастрофы, когда вознесся Император.

— Вознесся? Я думала, это легенда, а на самом деле его прире…

— Нет, — резко ответил Халнер, — в данном случае это не так. Когда-то, в долине неподалёку отсюда, находилась летняя резиденция Императора. Как декларирует Церковь, он был ещё язычником, и пытался умилостивить планету, чтобы Катастрофа сошла на нет. Когда Император с небольшой свитой в очередной раз поднялся на вершину горы Дайра, им было видение Великого Апри. Затем земля содрогнулась, из скалы забил огненный гейзер. Так Император вознесся. Гейзер исчез, скала осталась неповреждённой, но на том месте горело Пламя. Мой предок был в свите, и единственный не сбежал при виде гейзера. Поэтому, первые лепестки священного Пламени достались ему. Все остальные огни, что горят в святилищах Империи, либо из слабых искр, либо вторичные. А эти — те самые, не перезажигавшиеся никогда. Их удалось сохранить потому, что сохранялся род, и раз в год старший в роду кормил Пламя своей кровью…

— Кровью?!

— Ну, так сказал дед Тойран, когда посвящал меня как Хозяина. Это уже миф, конечно. Руда меррил подходит для подкормки гораздо лучше. Универсальное вещество для Универсального пламени, будь оно хоть светом Апри, хоть душой планеты.

На этих словах Халнер достал из подпространства небольшую коробочку и нож, и начал аккуратно ссыпать в Пламя чёрный порошок. Я нахмурилась, припоминая всё, что знала о здешних ископаемых.

— Меррил чрезвычайно дорог. Где ты его достаёшь?

— Я говорил про небольшое месторождение неподалёку, помнишь? Но, по правде, меня начальство снабжает. Инквизиция могущественная организация, а обладание Пламенем делает её ещё сильнее. Кстати, ты права на счёт гарнизона. В замке отряд в двадцать пять человек, для охраны и поддержания порядка на случай… непредвиденных обстоятельств.

— Кхм. С чего такая откровенность?

— С того, что я хочу предложить тебе место в наших рядах.

— И? Какой мне с этого прок?

— Прок? Хммм… Ну, например, ты хочешь же снять Орры? Сопротивление со своей кустарщиной их не выскребет. Скорее всего, будет инвалидность. Последствия ты знаешь. С ключом я сделал всё, что мог, но тебе же этого мало. Потрошить Дарну мозги, чтобы слушался, не получится. Слишком психотип сложный. Да и брат, всё-таки.

— Так. Значит, Инквизиция снимает Орры. А дальше?

— Работа. Полноценная. Посвящение в Столице, там же и снимем. Ну, или окончательно дезактивируем. Неизвестно, что тебе там успели повредить… Я еду в Столицу через пол Гарии.

Через четыре дня, то-есть. Зашибись! Поставил перед фактом! Это что же, менять Орры на… как оно у них называется? Сан? Хотя, Инквизиция сильна, было бы глупо просто отказаться. Ладно, посмотрим. Главное — избавиться от ненавистной проволки. А там уже решу по обстоятельствам.

— Ну что же… посмотрим, что там у вас умеют. Под каким предлогом поедем?

Прежде, чем ответить, Халнер аккуратно распределил остатки порошка по лепесткам пламени.

— Предлог… Предлога нет. Есть повод: письмо — это повестка о переаттестации титула. Дарн должен будет подтвердить кровь. Так что мы с ним точно едем в Столицу.

— А… Понятно… Слушай, а если крови Дарна окажется мало? Просто, после того, что сказала Кора…

— Разберемся.

— Но ведь ты…

— Возможно.

— А как же…

— Посмотрим.

Последние частицы порошка упали в Пламя. Коробочка пропала в никуда.

— Знаешь, я могу подать иск на титул, — после долгой паузы проговорил Халнер, — и, наверно, выиграть дело. Но пойми, мне это не нужно. По Хейдар это не даст ничего сверх того, что я и так имею. По статусу в целом… я инквизитор. Это власть. Это возможности. Это бремя ответственности. Большое. Очень. Куда больше…

— А что же тогда титул?

Он нахмурился и провел рукой по лепесткам Пламени.

— Хороший вопрос. Дед… или, всё-таки, отец… воспринимал титул, гм, весьма своеобразно. Но потом дед умер. И я, по настоянию отчима, поставил клеймо рода на орущего в пеленках Дарна. Именно он наследник по закону.

Я закусила губу. Нет, не понять мне этой чехарды с наследованием. Уж что-что, а с этими делами у меня дома всё коротко и ясно — текущий размер состояния и нынешнее положение при дворе — вот и весь разговор. Но даже положение не так важно: обедневший род всегда мог возвыситься обратно, сумей награбить как следует в очередной войне. Какая Зрячесть! Чем тщательнее скрываешь кровь Проклятых, тем целее будешь.